У всех народов Кавказа существовало представление о том, что иметь детей – это большое счастье и дар Всевышнего. К беременным женщинам относились с трепетом, вниманием  и осторожностью. Бездетность считалась несчастьем и позором.

Черкесы  всегда считали дом, в котором рождались дети, самым счастливым и говорили: «В доме, где нет детей, смех не раздается». Молодой семье желали иметь много детей.

Еще во время свадьбы проводились обряды, направленные на то, чтобы женщина стала многодетной, на благополучный ход беременности, на легкие и быстрые роды. При осыпании невестки зерном произносили пожелание: «Пусть будет столько сыновей, сколько пшеничных зерен!», или «Пусть ваш род умножится на столько, сколько пальцев у всех людей, если этого мало, пусть добавится столько, сколько звезд на небе!».

Когда молодую приводили в дом, то давали подержать маленького мальчика, (этот ритуал должен был способствовать рождению сыновей) и ставили на козью шкуру (коза символизировала плодовитость).

Целый комплекс черкесских обычаев, которые сопровождались ритуальными песнями,  был направлен против бесплодия женщины. Черкесы объясняли бесплодие тем, что в теле женщины якобы господствовали злые силы. В этом случае прибегали как к помощи знахарок и повивальных бабок, которые лечили при помощи различных отваров и массажей, так и  проводили обряд  «перепрыгивания через костер» с целью очищения от злых духов.

 «Когда женщина первый раз может с уверенностью сказать, что она станет матерью, она этим очень гордится, так как с рождением первого ребенка она переходит в «сословие женщин», - писал  генерал-лейтенант И.Бларамберг автор «Описания Кавказа в географическом, историческом и военном отношении» (1832г.) о черкесах. Кроме того, факт беременности делал невестку полноправным членом большого клана ее мужа.  

Несмотря на то, что рождение ребенка считалось радостным событием, молодая женщина обычно «стыдилась», не афишировала свое состояние, скрывалась от старших в доме, считала неприличным попадаться им на глаза. О своем положении она сообщала замужним золовкам. Свекровь, узнав об этом через других, говорила: «Тинысэ зыгорэ илажьа?» — «У нашей невестки что-то намечается?»

В прошлом и абхазки тоже скрывали беременность от старших в доме, особенно от свекра и свекрови. Как и у адыгов, у абхазов в последние месяцы  беременности женщина не навещала своих родственников.

К рождению ребенка адыги готовились заранее, хотя никаких новых вещей (детской одежды, чепчиков, пеленок) заранее не готовили. Этот обычай сохраняется и сейчас.

Члены семьи всегда во время беременности оберегали невестку от тяжелой работы, следили, чтобы она не поднимала тяжести, брали на себя большую часть ее домашних обязанностей.

Будущая мама соблюдала ряд запретов, чтобы ребенок родился живым и здоровым. Этнограф М. Джандар писала, что беременной женщине запрещалось ходить на кладбище (чтобы ребенок не падал в обмороки), раздувать огонь (чтобы ребенок не погиб от огня), выходить со двора после захода солнца (чтобы злой дух не встретился и не повредил ей), садиться на сундук или камень (чтобы не прервалась беременность), убивать змей (чтобы ребенок не родился немым), прикасаться своей грудью к красному предмету (чтобы ребенок не родился с красным лбом), пить воду из какой-нибудь большой посуды (чтобы ребенок не стал тощим), сажать квочку на яйца (считалось, что потомство должно появиться у кого-то одного — у женщины или у квочки).

«Будущая мать соблюдала и пищевые запреты: не ела желудок птицы (чтобы дети не рождались с синими губами), не ела рыбу (чтобы ребенок не сопел), не ела крыло птицы (чтобы не рождались девочки), не ела лапки птицы (чтобы у детей ноги и руки не были холодными), не ела шею (чтобы голова ребенка держалась ровно), не ела сросшиеся фрукты (чтобы не рождались сросшиеся двойнята), не ела пригоревшую кашу (чтобы на темечке не было пятен— (отложений)», - сообщает М. Джандар по данным своих полевых исследований.

В традиционной медицинской практике черкесов беременность делилась  на три периода: 1 период в первые три месяца о беременной женщине прямо не говорили, чтобы не возбуждать против нее «злого духа», а говорили, что «пища ей впрок не идет».

II период начинался с того момента, когда выделяется живот. Поэтому этот период назывался «не владеет своим телом».

III период назывался «лъэрмыхь» — «тяжелая» (досл.: «ноги не несут») — потому что в это время женщине очень трудно было ходить. Грузины беременную также называют «пехмдзиме», что буквально «тяжелая нога».

Если супруги хотели, чтобы родился сын, то с первых дней беременности жены вешали мужскую шапку около кровати и клали кинжал под подушку.

У осетин новость о предстоящем появлении ребенка, а тем более первенца, также  воспринимали  с радостью и с тревогой. Обычно молодая невестка сообщала об этом через старшую невестку или золовку. Семья принимала различные меры предосторожности. Будущую мать старались освободить от тяжелой работы, но она не выпадала из семейного социума - продолжала участвовать в хозяйственной жизни, так как считалось, что небольшая физическая нагрузка не повредит для преднатального развития ребенка. Беременную старались лучше, чем обычно, кормить; старались угодить ей, не сердить ее, выполняли все ее просьбы.

Женщина одновременно и гордилась признаками беременности, и старалась их скрыть. У осетин беременная женщина обычно носила более широкую одежду, поверх платья - свободно повязанный фартук. Беременная женщина старалась «проскочить» на улице мимо старших мужчин, мимо которых она старалась пройти незамеченной, с платком, низко надвинутым на лоб и ниспадавшим на живот.

По сообщениям жителей некоторых селений Северной Осетии, у беременных были свои дороги, тропы, где встретить мужчин было почти невозможно.  Беременная женщина избегала также появления в общественных местах, на свадьбах, похоронах и т.п. Некоторые современные респонденты объясняли это боязнью «сглаза».

Такие камни-дзуары находились у каждого осетинского селения и были самыми распространенными из дзуаров‑молитвенников. К этим камням-дзуарам вначале подводили молодую невесту, позднее здесь она просила святых покровителей  о рождении ребенка, а затем на этом священном камне «катали» годовалых детей, ассоциируя их с рожденным от камня Нартом Сосланом.

Камень-святилище «Мады Майрам», с. Верхний Мизур 

У вайнахов, по свидетельству этнографа З. Хасбулатовой, никаких особых скидок и приви­легий в работе беременной невестке не давалось (за исключением запрета поднимать тяжести). В период беременности она работала так же, как и раньше, причем даже считалось, что если женщина хорошо трудится, то роды будут легкими, и ребенок будет чув­ствовать себя хорошо в утробе матери. Не существовало также никаких особых пищевых запретов, и беременная женщина питалась со всеми членами семьи.

Карачаевцы и балкарцы тоже не готовили детского приданого заранее. Этим  занимались близкие родственницы. В наши дни многие женщины следуют этой традиции.

Если в семье хотели рождения мальчика, то женщине нельзя было есть мясные блюда, которые традиционно предназначаются мужчинам. Будущую мать по возможности старались освободить от тяжелой работы, хотя не отстраняли полностью от участия в хозяйственной жизни семьи.

Балкарцы и карачаевцы прибегали к различным средствам, стараясь обезопасить будущую мать и ребенка от влияния "злых духов". В первую очередь применяли обереги: от небольших амулетов и талисманов до крупных магических предметов.  В Верхней Балкарии, Безенги и Верхнем Чегеме в каменные заборы вделывали речные камни черного цвета с отверстиями. По мнению Л. Базена, «сочетание двух видов магических действий черного цвета и замкнутой окружности должно было отгонять злых духов от дома и его обитателей, включая и беременную женщину».

Существовали также строгие табу для беременных и для тех, кто с ними общался. Карачаево-балкарским женщинам на протяжении всех девяти месяцев запрещалось убивать животных, птиц, насекомых. Нельзя было участвовать в погребальных церемониях, оплакивать покойника и ходить на кладбище. По поверьям, нарушение этих запретов непременно отразится на внешности, здоровье и способностях ребенка. Кроме того, возле беременной нельзя было вести разговор о болезнях - от этого ребенок мог заболеть.

Нельзя было пугать или смущать беременную женщину - от этого ребенок мог вырасти трусливым или даже страдать от припадков. Чтобы ребенок не рос капризным и плаксой, женщина не должна была одна ходить за водой после захода солнца, входить в сарай или хлев, перешагивать через собаку. Считалось, что если женщина будет смотреть на огонь, на щеке ребенка появится черное родимое пятно. Беременным женщинам строго запрещалось подшучивать над чужими увечьями и недостатками. Это могло привести к тому, что ее собственный ребенок родится таким же. Запретным считалось мясо зайца и птицы, иначе ребенок мог вырасти трусливым и иметь проблемы с развитием речи.

Беременная женщина должна была вести благочестивый образ жизни. Не рекомендовалось обращаться к гадалкам или гадать самой о судьбе будущего ребенка.

 Покровительницей материнства и детей у карачаево-балкарцев считается богиня Умай-бийче, дочь верховного тюркского божества Тейри, представленная их отдаленными предками в образе двух тотемов - лебедя и оленихи. Эти образы, в особенности образ птицы, типичен для всех тюркских народов в качестве покровительницы матерей и детей. Богиня Умай существует также в языческом пантеоне киргизов и сакральных текстах Саяно-Алтая.

Более поздним вариантом или наследницей Умай-бийче стала Байрым-бийче. Во многих селениях Балкарии и Карачая до сих пор старики могут показать священные камни княгини-Байрым, которым поклонялись и бездетные женщины, и имеющие малолетних детей. Камням приносили жертвоприношения в виде еды, кусков материи и даже пули, если женщина просила камень-Байрым даровать ей сына.

Карачаевцы и балкарцы считали, что будущему ребенку могут навредить некрасивые и безобразные предметы.  Существовало поверье, что чем больше людей знают о начавшихся родах, тем труднее они будут протекать, с этой целью женщину оставляли только наедине с повитухой и не посвящали никого постороннего в курс дела. Если же кто-то из посторонних случайно посетил дом, то двор тщательно подметали, обводили вокруг него круг, который блокировал злые силы. С этой же целью на порог помещения, где проходили роды, клали шило острием к входу.

И последнее - на Кавказе (и в других культурах) считалось, что беременная женщина, сама того не зная, причастна к тайнам Вселенной, к сакральному знанию, поэтому обладает мощной энергетической силой. Ее гнев страшен, а обида грозит далеко идущими последствиями.

О чем нелишне помнить известному депутату, хамство которого уж давно не знает ни должностных, ни человеческих пределов. 

Алимова Б. М. Семейные обряды табасаранцев: традиции и современность http://www.slavakubani.ru/content/detail.php?ID=24909

Базен Л. Концепция возраста у древних тюркских народов (Пер. с фр. Д.Д. и Е.А. Васильевых) // Зарубежная тюркология. - Вып. I. - М., 1986.

Джандар М. Песня в семейных обрядах адыгов. Майкоп, 1991

Хасбулатова З.И. Обряды, обычаи и поверья чеченцев и ингушей, связанные с рождением и воспитанием детей в дореволюционный период

http://chechen.org/archives/426