Российские мусульмане прибывали в Мекку тремя маршрутами – северным, закавказским и южным. Северный путь, начинавшийся в черноморских портах – Батуми, Поти, Сухуми, Новороссийске, Феодосии, Керчи, Херсоне, Одессе и иногда Севастополе – использовали мусульмане-сунниты европейской части России, Северного Кавказа и Закавказья. Из этих городов через Стамбул они следовали на пароходах до Александрии или Порт-Саида.

Закавказский маршрут использовался мусульманами-шиитами, посещавшими на пути в Аравию священные для них Неджаф и Кербелу, города, где разыгрывались драматичные события, связанные с личностью халифа Али, последователи которого впоследствии выделились в особое течение в исламе - шиизм. После Неджафа и Кербелы они собирались в Багдаде и в составе больших караванов направлялись в Мекку.

 Наконец, третий путь, наиболее удобный для мусульман центральной Азии, Сибири и Урала, проходил через г.Мазари-Шариф на севере Афганистана, Кабул, Хайбарский проход, соединявший Афганистан с Британской Индией, и Пешавар. В Пешаваре после открытия железнодорожного сообщения паломники садились на поезд, перевозивший их в Карачи или Бомбей, а оттуда морским путем хаджи прибывали в Джидду или Янбо. Особенность этого маршрута в том, что на пути в Мекку мусульмане посещали знаменитый мазар – усыпальницу халифа Али в Мазари-Шарифе.

Известен и путь паломников из Петербурга до Стамбула, по железной дороге, с остановками и пересадками на железнодорожных станциях в Варшаве, Вене, Будапеште, Белграде, Софии.

Посещение мечети Айя-София в Стамбуле было для паломников из России заветной мечтой.

Репродукция начала ХХ века. Рисунок с сайта http://www.old-map-blog.com/

Из Стамбула паломники добирались морем через Афон, Салоники, Измир, Триполи в Бейрут, откуда на пароходе - до Александрии, затем поездом до Каира, а затем морем в Суэц и Джидду, главный порт Хиджаза.

Существовали еще два маршрута, которые немногочисленные пилигримы из России проходили вместе с караванами паломников из Египта и Сирии. Путь из Египта мог быть сухопутным – через Суэцкий перешеек, Синайский полуостров, порт Акабу до Мекки. Второй паломнический маршрут вместе с египетским караваном проходил по морю, из Суэца до Джидды.

Сирийский караван формировался в Дамаске, где российские паломники присоединялись к своим единоверцам из Сирии, Персии, Анатолии и под охраной особого вооруженного отряда добирались до священных городов ислама. До начала транспортного пароходства и строительства Суэцкого канала (1869) Дамаск и Каир служили главными сборными пунктами для мусульман, отправляющихся в Хиджаз с севера и запада.

Паломники несколько раз проходили чумные карантины и "санитарные очистки".

Документ из Государственного архива Краснодарского края. Публикуется впервые.

Путешествие в Аравию требовало не только материальных затрат, но и силы духа, физического здоровья. А.В.Елисеев, русский врач и путешественник конца XIX в., писал о своем плавании по Красному морю на одном корабле с паломниками в Мекку как об одном из самых утомительных в мире: «Самый вид унылых, безжизненных, словно обожженных скал и островов, лишенных всякого признака обитания, наводит какую-то особую тоску (курсив – Н.Н.), и немудрено, что многим пассажирам кажется, что более унылого и безотрадного вида островов и береговых скал, как в Красном море, не встречается нигде более на свете». Техническое состояние турецких пароходов, перевозивших российских паломников, было удручающим, запасы угля часто заканчивались среди моря, корабли иногда вынуждены были долго простаивать у входа в Суэцкий канал.

 В самой Аравии российские хаджи попадали под покровительство гидов и проводников. Они рассчитывались за паломника с таможней, нанимали для него верблюдов, передавали своим доверенным непосредственно в Мекке. Многие из этих «людей между границами», контактеров, которые сами по себе - порождение хаджа, родились в России и волею судьбы оказались на земле ислама.

В самой Аравии пилигрима ждали самум – «дыхание смерти», зной, пыль, опасность заразиться чумой или холерой. Последние силы паломников, проходящих с караванами путь к Мекке, отнимало движение по пустыне и ее созерцание. Англичанин Ричард Бертон, новообращенный мусульманин, принявший имя – шейх Хаджи-Абдалла, совершивший хадж в 1853 г., писал: «Шли только ночью, день же проводили во сне или в полулетаргическом состоянии…В беспорядке нагроможденные груды гранита местами заваливали дорогу. Почва покрыта была рубцевидными трещинами, которые переходили в пещеры или были забиты переносным песком. Небо напоминало собой голубую полированную сталь. Навстречу не попадалось ни птицы, ни зверя».

Особую опасность представляли бедуины, которых франко-алжирский фотограф Жерве Куртелемон, посетивший Хиджаз в 1894 г., образно назвал «черными призраками прошедшего, людьми бесконечных пустынь, мертвого запустения и выжженных солнцем пространств». Они нападали на караваны в самых неожиданных местах и обирали паломников. «Появилось значительное число бедуинов, - вспоминал наблюдательный Р.Бертон,- роившихся, подобно шершням, по гребням гор, с оружием громадных размеров в руках, и карабкавшихся (по скалам) не хуже кошек».

Однако по прибытии в Мекку оказывалось, что ожидания паломников  не соответствовали прозаической реальности, которая ждала их в святой земле Аравии. Образ Мекки постепенно терял свою загадочность: здесь не было самых необходимых удобств и жилья, город поражал грязью и запущенностью, не хватало воды и качественной пищи, гигиеническая обстановка у Арафата и в особенности в Мине оставляла желать лучшего, практически отсутствовала медицинская помощь, ежегодно эпидемии уносили жизни от  20 до 50% паломников.

Весь паломнический путь сопровождался нескончаемыми поборами со стороны  турецких чиновников – за прохождение  карантина, пошлины за проезд и багаж, за верблюдов и сопровождение.