632.  Извлечение из рапорта ген.-адъют. Будберга кн. Воронцову, от 3-го июля 1850 года, № 43. — Секретно.

После донесения моего, от 30-го мая, № 31, получил я сведения, что у натухайцев и шапсугов было общее народное собрание, которое, под влиянием дворянства, решило, что нет пользы принимать Мухаммед-Эмина, что, не устроив ничего хорошего у абадзехов, он начинает обременять их налогами, сажает в заключение людей ему не угодных и самовластвует и, наконец, что приняв Мухаммед-Эмина, народ должен был бы прервать все сношения с Русскими и потерять выгоды доброго с нами согласия. Не смотря на то, муллы и неблагонамеренные люди, узнав, что Мухаммед-Эмин отправляется к шапсугам, поехали к нему на встречу. Остановленные на пути шапсугами, они хотели прорваться силою, но после происшедшей по этому случаю стычки шапсуги отняли у них лошадей и не пустили их далее. Мухаммед-Эмин прибыл в долину Псекупса 30-го мая, но шапсуги его не приняли и он должен был возвратиться в тот же день в землю абадзехов. Нескольким муллам удалось, однако, пробраться к нему позже. По возвращении к себе, они были потребованы к народному суду, в котором их спрашивали, кто уполномочил их вести переговоры. Они оправдывались тем, что ездили к Мухаммед-Эмину не для переговоров, а для исполнения своего долга, чтобы, по званию своему, приветствовать высшее духовное лицо. Во всех этих противодействиях Мухаммед-Эмину главное участие принимали дворянство и богатейшие люди из свободного сословия, которые, наконец, лучше поняли дух его учения с будущими последствиями властолюбивых его видов и угрожающую им опасность. К сожалению, они поняли это довольно поздно, когда проповедывание Мухаммед-Эмином и предшественниками его Хаджи-Мухаммедом и Сулейман-эфенди мусульманского равенства глубоко внесло в недра общества крайний демократический дух. Два года тому назад натухайское дворянство видело уже опасность и намерено было искать опоры в нас против возрастающей силы и требований свободного  сословия тохавов, но только что оно вступило в переговоры с начальством Черноморского казачьего Войска, как тохавы потребовали их к народному суду, обвинили в самопроизвольных переговорах без согласия народа и обложили тяжелою пенею. Теперь дворянство всего прибрежного народонаселения черкес, убедясь опытом последних лет в справедливости опасений натухайских дворян, когда дух неуважения и глухой вражды против дворян проник в земли убыхов и прибрежных шапсугов, решилось соединить свои усилия для восстановления прежних своих прав, ниспровергнутых большею частью в течение последних 60-ти или 70-ти лет. В бытность мою на береговой линии в конце июня, несколько убыхских старшин, избегая гласности, прибыли ко мне в Сухум для переговоров. Они объявили мне, что дворянство убыхов и прибрежных шапсугов имеет намерение действовать соединенными силами против тохавов и принудить их вооруженною рукою к признанию древних своих прав, но что, не уверенное в успехе без сильного нашего содействия, оно изъявляет нам свою преданность и просит поддержать их войсками в этом важном предприятии. Вместе с тем, [682] оно полагает полезным действовать с нами против общего врага — Мухаммед-Эмина, который находит сочувствие в низшем классе народа. Нет сомнения, что вмешательство наше во внутренние раздоры черкес, имея на своей стороне довольно сильную партию в народе, могло бы принести нам пользу, как для утверждения владычества нашего в крае, так и для противодействия успехам Мухаммед-Эмина, но для этого потребовались бы значительные средства и напряженные усилия. Упадок значения дворянства дошел столь далеко и продолжается столько времени, что нельзя восстановить этого сословия одною экспедициею, а тем более действием в малых силах. Необходимо — или не начинать этого дела вовсе, или сильно его поддерживать, имея всегда в готовности значительный отряд. Не располагая достаточными для этого силами и зная затруднения в настоящее время к назначению для действий на береговой линии посторонних войск, я должен был уклониться от решительных объяснений с убыхскими старшинами, обещая им, во всяком случае, покровительство и поддерживание их нравственным влиянием.

АКАК. Т. X. С. 681-682.

9_volk, Вы на самом деле подняли очень интересную тему - о том, что мы в России очень мало знаем  о диаспорах наших народов. Не только о кавказской, но и вообще.  Несмотря на то, что в последние 15 лет многое сделано для изучения кавказских диаспор - во-первых, что очень важно, тема диаспор перестала быть закрытой,  родственники находили друг друга, восстанавливались семейные истории; в Турцию, Сирию, Иорданию отправлялись целые академические экспедиции, записавшие уникальные тексты и зафиксировавшие традиции, уже утраченные на исторической Родине; некоторые известные в диаспоре исследователи репатриировались на Кавказ и продолжают работать здесь. Тем не менее, мы очень мало знаем о политических настроениях диаспоры, о ее мотивациях, особенно молодежи. И тут нужно комплексное академическое исследование, тут не обойтись журналисткой или этнографической работой, как бы замечательна она ни была. Что касается иорданских черкесов - нынешний король Абдалла не столь благосклонен к ним, как его отец, обязанный черкесам сохранением Хашимитского дома во время "черного сентября". Эксперты говорят о возможности потери черкесами своих традиционных квот в парламенте и в кабинете министров. Тем не менее, иорданские черкесы, особенно военная элита черкесского происхождения, являются социально благополучным слоем, идеально встроенным в систему этой страны, ойкуменой для них является мусульманский мир, на проблемы которого они остро, хотя и не всегда публично, реагируют. Иорданская молодежь, в отличие от старшего поколения, ориентирована на репатриацию, тем более что реальное жизненное пространство молодых сужается - в стране проблемы с водой и жизнь в некрупных городах и селениях становится некомфортной. Я могу только предположить, почему иорданский гвардеец был так сдержан с Кожуховым - обычно гвардейцы позируют перед камерами и не скрывают своих имен.  Возможно - Кожухов, сам того не зная, повел себя как-то не так: черкесская культура очень регламентирована и этикетна и какой-то нюанс поведения,  не вписывающийся  в традиционные схемы, мог насторожить...Анзор Нибо написал на сайте heku.ru о своей поездке к иорданским черкесам, посмотрите - это интересно).

Рапорт вице-адм. Серебрякова кн. Воронцову, от 5-го октября 1851 года, № 125.

Дела у горцев не приняли никакого решительного оборота, но заметно, что ниспровержение власти Мухаммед-Эмина у натухайцев и части шапсугов на северной покатости Кавказского хребта  не имеет еще прочного основания. Духовенство предложило возобновить два укрепленные судилища, разрушенные в Худако и Антхыре, и взамен первого построено уже в долине Тхаитхль, между Худако и Адагумом, на развалинах древнего укрепления, новое, в которое даже введены муллы и кадии. Хотя в этом действии не принимала участия главная масса народонаселения натухайцев и шапсугов, которая остается при прежнем намерении не признавать над собою власти наиба и искать сближения с нами; но, во всяком случае, оно доказывает, что Мухаммед-Эмин имеет на своей стороне довольно сильную партию в этих племенах и что духовенство не утратило еще своего влияния.

В последнем донесении моем я имел честь довести до сведения в. с, что ко мне приезжали в Керчь три убыха, по одному от каждой из трех сильнейших фамилий этого племени: Берзеков, Дзеушей и Дешенов, просить меня о вступлении с убыхами в переговоры. Я также имел честь донести в. с. о данном им ответе, что я исполню их желание и не запрещаю им немедленно возобновить торговлю в укреплениях, но соли отпускаться им не будет. Отправясь вместе с ними на пароходе, я имел более свободного времени говорить с ними подробно. Я поручил им передать народу, что я хотя и готов выслушать его просьбы, но не предвижу никакого успеха в переговорах, если он не обдумает зрело своего положения и не приготовится к принятию таких условий, которые могли бы положить прочное основание окончательному сближению между нами и собственному их благосостоянию. Объяснив им мнение мое, изложенное в последнем донесении моем к в. с, об условиях, которыми они полагают удовольствовать нас и добиваются получить для себя, я дал им понять, что уступки их незначительны и не имеют для нас никакой цены; что многолетняя опытность научила уже нас вовсе не дорожить такими отношениями, какие были у нас с горцами до последнего разрыва с ними, и что для собственной своей пользы они должны искать в Русском правительстве то, чего напрасно добивались от чуждых к ним пришельцев: народного благоустройства и спокойствия. В заключение всего я объявил им, что только при трех главных условиях переговоры мои с убыхами могут привести к успешному окончанию: 1) присяга жителей на верноподданство Г. И.; 2) выдача аманатов из почетнейших фамилий по моему выбору, и 3) устройство общего народного суда, с подчинением его тому лицу, которое будет приставлено от правительства. Последнее условие необходимо для управления народом и для приведения в какое-нибудь единство раздробленных частей его, которые состоят из фамилий, имеющих каждая из них полную самостоятельность. Взамен принятия этих условий я обещал ходатайствовать: об уважении их веры и народных обычаев, сколько последние могут согласоваться с покорностью правительству; о дозволении им отправляться для торговых дел в Турцию; об отпуске им соразмерного количества соли; об изъятии из рекрутской повинности и податей и внушил им, что, вверив судьбу свою попечению могущественного и милостивого Монарха, они могут ожидать от щедрот Е. В. всего полезного для своего благосостояния. В бытность с этими тремя убыхами в Новороссийске, я приказал сводить их в Азиатскую школу и они были приятно поражены попечительностью правительства о воспитании детей горцев, а особенно тем, что дети обучаются мухаммеданскому закону.

На последнем возвратившемся с линии пароходе доставлен в Керчь из укр. св. Духа, под строгим караулом, выдававший себя между джигетами за уполномоченного от Турецкого султана, о котором я имел честь доносить в. с. в рапорте, от 30-го ноля, № 105. На снятых с него нескольких допросах он объявил, что настоящее имя его Заа Эленканло (?), что он уроженец из Чечни, лет за 18 назад оставил свою родину, переселился в Турцию и служил в войсках Турецких и Египетских; что в Турции дали ему имя Зекерья Абдулла и что по семейным делам два года назад он возвращался на свою родину, но узнав о событиях у закубанских черкес, решился оказать услугу Русскому правительству, в надежде получить впоследствии достойное вознаграждение, и для того выдал себя за наиба, с намерением действовать таким образом, чтобы уронить в мнении народа и даже погубить Мухаммед-Эмина. Далее он утверждал, что, не успев вкрасться в доверенность Мухаммед-Эмина и исполнить своего намерения отравить его, он добровольно явился в укр. св. Духа в сопровождении джигетов. Он сознался, что выучился в Турции делать фальшивые монеты и, живя в горах, выпустил несколько десятков фальшивых русских монет рублевого достоинства. Он находится теперь в Керчь-Еникольском военном госпитале для излечения от болезни. По показаниям этого человека, выставляющим такие отвратительные правила, ведется переписка об открытии его соучастников.

22-го августа я отправился из Керчи на пароходе для осмотра береговой линии и, прибыв 26-го числа в Сухум, предпринял 29-го числа того же месяца, по разрешению в. с, переход чрез Цебельду и Кавказский хребет на северную его покатость. Со мною следовали: заведывающий штабом моим, Генерального Штаба полк. Карлгоф, Корпуса топографов кап. Рябов, адъютант мой лейтенант Стеценко, Цебельдинский пристав кап. Кобылянский, Корпуса горных инженеров пор. Абрюцкий и переводчик сотник Давид Ду. После трудного перехода по горной местности Цебельды, я на 8-й день следования моего, 5-го сентября, перешел Кавказский хребет по Марухскому перевалу и присоединился к отряду ген.-м. кн. Эристова, вышедшего ко мне навстречу к подошве Маруха. Совершенно доверяясь местным жителям, я следовал без всякого военного прикрытия, по невозможности взять его с собою. Меня сопровождал шт.-к. кн. Батал-бей Маршаниа, с прикрытием из туземной милиции, или, правильнее сказать, партии и они совершенно оправдали мою доверенность. Короче ознакомясь с цебельдинцами, я нашел в них много похвальных качеств, видел и недостатки их, но по справедливости отдаю им преимущество пред другими племенами, населяющими край береговой линии. Если после примеров восстания про тив правительства и смут в Цебельде могло оставаться сомнение насчет ее жителей, то поведение их в последние годы и провод меня по своему краю удостоверяют в том, что они чтут священный долг свой к правительству. Как главную опору нашу в край составляют князья его, то имею честь представить на милостивое внимание в. с. заслуги их. Я подробнее развил в записке настоящее положение Цебельды.

Дополнительное пояснение к записке, представленной военному министру начальником главного штаба Кавказской армии, свиты его величества ген.-м. Милютиным, при рапорте, от 29 ноября 1857 г., № 365, о средствах к развитию русского казачьего населения на Кавказе:

"Из всего сказанного следует, что в западной стороне Кавказа мы не можем иначе упрочить свое владычество, как занятием самой страны массой русского казачьего населения, которое, постепенно расширяясь по всей плодородной равнине, стесняло бы все более и более туземных обитателей, пока не получит над ними решительного числительного перевеса. Для достижения этой цели нам предстоит водворить еще несколько станиц в предгорьях между верховьями Кубани и Лабы, затем занять казаками Малую Лабу и далее приступить к заселению обширной равнины между Лабой и Белой, где тучные луга манят к себе многочисленное казачье население. Все эти линии по Большой и Малой Лабе, по Белой, а впоследствии, быть может, и по Пшишу, отрезывая лучшие равнины от враждебного нам закубанского населения, подвигают его все более и более к западу; между тем, самый кордон становится постепенно короче. Означенные линии упираются левым флангом в самые горы; а потому необходимо протянуть их до самых теснин, далее которых поперечные сообщения становятся уже невозможными; никакого туземного населения в этих долинах терпеть не следует, так что вся горная полоса, от верховий Теберды до р. Белой, а потом до Пшиша, должна быть совершенно пустынной. Только этим средством мы достигнем окончательного разъединения покорных племен центральной части Кавказа от непокорного закубанского населения и обеспечим занятую казаками равнину от прорывов хищного неприятеля.

Между тем, и с другой стороны нам предстоит в самом непродолжительном времени вытеснить натухайцев из треугольного пространства, замыкаемого нижней Кубанью, берегом моря и новой Адагумской линией. Пространство это также заселится казаками азовскими, черноморскими и донскими: первые из них составят исключительно приморское население, которого главным назначением будет мореходство; черноморцы и донцы займут внутренность края, который будет для Черномории чрезвычайным приобретением, в особенности по изобилию леса; когда займется казаками все пространство до самого Адагума, тогда можно будет снова передвинуть передовую линию еще вперед и таким образом стеснить постепенно непокорных горцев и с востока и с запада.

635. Извлечение из рапорта ген.-адъют. Будберга кн. Воронцову, от 24-го октября 1850 года, № 111. — Секретно.

После донесения моего, от 17-го октября, № 107, начальник 1-го отделения вице-адм. Серебряков сделал решительное и успешное движение на северный скат Кавказского хребта и разорил устроенное Мухаммед-Эмином в долине укр. Худако.

Движения войск 1-го отделения ограничивались до сего времени пространством между морем и [685] во енною линиею, идущею от Новороссийска чрез форт Раевский и укр. Гостагаевское к Варениковской пристани. Жители этого пространства постепенно доведены были до полупокорности частым выказыванием военных сил наших, быстрыми и внезапными появлениями в разных пунктах для разорения жилищ враждебных нам обществ и хищников и строгим следованием принятой системе приучить жителей к беспрепятственному пропуску наших войск чрез их земли, внушая им и исполняя на деле, что невиновные ни в чем против нас не должны опасаться появления войск и что всякое сопротивление движениям наших отрядов влечет за собою разорение аулов. В последние годы отряды наши проходили в пределах 1-го отделения без выстрела и жители, не обращая на них никакого внимания, не выказывая даже любопытства, занимались полевыми работами на пути прохождения войск. Были случаи, что они сами указывали нам жилища хищников, желавших вредить нам. Недостаток войск не дозволял нам распространить этой полезной, оправданной опытом, системы действий за пределы 1-го отделения. Много затруднений, потерь и опасности представлял переход за эти пределы через высокий хребет и лесистые горные теснины, в край хорошо населенный и пересеченный местными препятствиями, для небольших отрядов, собираемых из большей части гарнизонов Анапы и Новороссийска, оставляя между тем пункты эти под защитою слабых сил не на короткое время. Но ограничивая движения наши в пределах известного пространства и никогда за них не переступая, мы не могли достигнуть всех полезных последствий, каких должно ожидать от этой системы, потому что народонаселение этого пространства не могло избегнуть влияния своих враждебных соплеменников, живущих на северном скате. Последние безнаказанно могли вторгаться в пределы 1-го отделения и, подобно нам, содержать жителей его в страхе оружия, с тою разницею, что от правильных движений войск легче уклониться, чем от набегов хищнических партий. Много раз ближние натухайцы просили нас, не только словесно, но и письменно, построить укрепление на Адагуме для их прикрытия, обещая в таком случае гласно принять нашу сторону. Но в последних событиях быстрые успехи Мухаммед-Эмина склонили большую часть ближних натухайцев в его пользу, не многих из них против воли, с надеждою освободиться от его власти при первом удобном случае. События эти показали решительную необходимость оградить ближних натухайцев от влияния их соседей, чтобы не потерять плоды прежних усилий наших и неприятельскими действиями против жителей северной покатости навести страх на тех и других и обуздать последних.

С этою целью вице-адм. Серебряков стянул 8-го октября к форту Раевскому отряд из частей гарнизонов Анапского и Новороссийского, в составе: пехоты 2,180, иррегулярной конницы 330 чел. и артиллерии 10 орудий. По позднему прибытию Анапского отряда и необходимости дать ему отдых, вице-адм. Серебряков отложил переход чрез хребет до следующей ночи, с намерением исполнить его скрытно от горцев. 9-го числа он отвлекал внимание неприятеля в другую сторону, в чем легко мог успеть, предпринимая движение за хребет в первый раз. В полночь с 9-го на 10-е число отряд перешел за хребет в Баканское ущелье, глубокое и поросшее лесом, и — не замеченный горцами — следовал некоторое расстояние по ущелью. Ночью, однако же, жители ущелья заметили, наконец, наше движение и подняли тревогу. К рассвету отряд перешел к перевалу в долину Худако чрез горную ветвь, ограждающую с левой стороны по пути следования Баканское ущелье. С рассветом началась перестрелка и, по мере движения войск вперед, силы неприя теля постепенно возрастали. 10-го октября вице-адм. Серебряков достиг до укрепления, построенного Мухаммед-Эмином. Оно состояло из палисада, замыкавшего правильный четвероугольник, около 50-ти сажень длиною и 40 шириною, и обнесенного снаружи рвом, который не был еще окончен. Внутри были бревенчатые строения, для помещения мечети, судилища, гарнизона и склада запасов. Под судилищем устроена была тюремная яма для содержания осужденных на заключение. После непродолжительной пушечной пальбы по укреплению, войска двинулись на штурм его, но горцы, не выждав нападения, бежали. Вице-адм. Серебряков приказал сжечь палисад и все строения, возведение которых стоило горцам трудов нескольких месяцев. Судя по наружному виду укрепления, оно, кажется, предназначалось Мухаммед-Эмином только для утверждения его владычества над местными жителями. Ночь провел отряд при груде пепла, оставшегося от укрепления. 11-го октября продолжалось движение по долине Худако, очень многолюдной и плодородной, а по выходе из нее, отряд перешел чрез рр. Псиф, Напитль и Хопс и остановился на ночлег при устье Псебепса, в 5-ти верстах от укрепления при  [686] Варениковской пристани. В последние два дня отряд прошел более 80-ти верст, сражаясь на каждом шагу с неприятелем, который не прекращал перестрелок и ночью. 12-го он двинулся мимо укрепления у Варениковской пристани, по дороге к укр. Гостагаевскому, при котором провел ночь. 13-го октября дошел он до Сефер-беевской батарейки, находящейся в 6-ти верстах от Анапы. Оттуда прислал ко мне вице-адм. Серебряков предварительное краткое донесение об этом быстром и блистательном движении по земле враждебных горцев. Подробный журнал бывших в продолжение этого движения дел с неприятелем я еще не получил. Вице-адм. Серебряков доносит, что неприятель не переставал на всем пути упорно с разных сторон нападать на отряд и доходило до жарких схваток. Все жилища на пути с богатыми хлебными запасами преданы огню. Потеря наша состоит в числе: убитых 5-ти, раненых 36-ти (в числи их обер-офицер 1) и 3-х всадников Анапского горского полуэскадрона; контужено 10 (в числе их всадник 1). Движение это имело благоприятное последствие. При начале собрания отряда никто из жителей окрестности форта Раевского не явился к вице-адм. Серебрякову, не смотря на вызов их старшин. По прибытии отряда к укр. Гостагаевскому, депутации от ближних натухайцев, присягнувших Мухаммед-Эмину, униженно и с полною покорностью просили пощады, обещая выполнить все наши требования.

АКАК. Т. X. С. 684-686.

559 (номер документа в томе).

По недоверию моему в постоянство горцев, испытанному давнею здесь службою, я не писал в [c. 610] военном журнале, представленном за время последнего движения войск по р. Белой, ни тех подробностей, которыми исполнены были ежедневные посещения различных людей абадзехского племени, ни тех обещаний, которыми все они меня уверяли. Полагая, однако же, не лишним довести их до сведения вашего и согласно воли вашей, излагаю в этой записке все замечательное, совершившееся во время похода с 16-го по 27-е ноября за Лабою.

Вы уже изволите знать, что общество Тлошет, абадзехского племени, почти одно из всего абадзехского народа, сильно поддерживало сторону Мухаммед-Эмина. Поводом к этому служило чрезвычайное воровство, появившееся между самими абадзехами, а в особенности у Тсюшепсов, почти не имеющих почетных людей со времени падения влияния Мухаммед-Эмина. Не смотря на это, 18-го ноября, как только стража Тсюшепсов разнесла в аулы известие о переправе русских чрез Белую и о работах, начатых на левом берегу, как явились немедленно старшины с вопросом о причине. Я принял их на месте работы и объявил, что поводом к этому служит присутствие у них Мухаммед-Эмина, заставляющее нас приготовить себе дорогу в их аулы. Старшины возвратились, собрали общий совет и на нем положили изгнать мятежника и, присоединяясь к обществам Дженгет-хабль и Даур-Хабль, помириться с русскими.

Покуда дело длилось в съезде и совещании Тсюшепсов, укрепление было кончено и отряд 22-го ноября двинулся вверх по р. Белой. Между тем, общества Дженгет-хабль и Даур-хабль прислали ко мне старшин с уверением, что, не смотря на дела прочих абадзехов, они решили помириться сами и для соглашения в условиях, при этом необходимых, просили назначить день съезда в Прочном-Окопе. Я назначил 15 дней и послал уверить народ, что цель движения войск заключается в обозрении и съемке местности для будущих предприятий, и что я не трону ничего, принадлежащего абадзехам, если со стороны их не будет повода к враждебным действиям.

Лишь только отправилась из отряда депутация этих двух обществ, как прибыли старшины и Длинный султан от других, живущих по Майкопскому ущелью и его окрестностям, а именно: Туба, Темир-даши и Анчоко-хабль. Они убеждали меня остановиться и возвратиться в укрепление до решения народного совета, который составляется у Маюкупа, для соглашения о выполнении условий, предложенных абадзехам князем наместником в Усть-Лабе; но я решительно объявил, что не могу согласиться, ибо имею приказание осмотреть подробно местность и снять ее на план для будущих наших предприятий, если абадзехи не перестанут быть нашими врагами. Я уверил старшин, что, не имея причин вредить народонаселению, не трону ничего, кроме сена для лошадей, и буду драться по необходимости только в том случае, если они захотят мешать мне в исполнении предписанной мне цели. Затем я просил их возвратиться и успокоить народ, уверив, что от самих абадзехов зависят будущие наши предприятия.

На другой день, следуя вверх по Белой к Майкопскому ущелью, не было уже заметно никакой тревоги. Абадзехи, как бы давно покорные, десятками и более встречали и провожали меня по дороге; от старшин беспрестанно приезжали поверенные с различными вопросами.

Рано утром 24-го числа явился с несколькими почетными лицами Длинный-султан с вопросом, где я приму народных старшин, собравшихся у самого уроч. Маюкупа, на переправе чрез р. Белую. Назначив султану то место, где собрались старшины, я с частью отряда двинулся туда и нашел огромный сбор абадзехов с видимою готовностью к миролюбию и покорности. С князьями покорных племен, при отряде бывшими, я съехался с старшинами, остановился на переправе и долго трактовал об условиях, на которых они могут быть приняты под наше покровительство. Старшины несколько раз отходили в сторону, советовались и, наконец, вот последние слова султана, сказанные мне от имени абадзехского народа: «Не было до сей поры еще ни разу столь искреннего желания к покорности русским абадзехского племени. В настоящее время, все люди благомыслящие не находят ни выгоды, ни причин к враждебным отношениям; но обширность народонаселения, разбросанного на значительное пространство и волнуемого молодежью и частью людей беспокойных, не допускает первых согласить дело в короткое время; ибо, если в одном конце населения оно слажено, то в другом появляется недоверие, заставляющее снова сзывать народ и снова уверять в преимуществах мира пред враждой; что поэтому от снисходительности русских зависит дать делу их благополучный конец и что народ просит у меня назначить срок, в который должны явиться ко мне с положительными данными их старшины». Я назначил 15 дней; однако, старшины [611] разными доводами, которых я не мог не сознать уважительными, согласили меня отсрочить на 30 дней. Таким образом, чрез 15 дней явятся в Прочный-коп абадзехские старшины обществ: Дженгет-хабль и Даур-хабль с половиною Тсюшепс, а чрез 30 – Туба, Темир-даши и Анчоко-хабль. Прочие абадзехи, живущие по р. Псекупсу и частью в вершине р. Пшиш, обещали исполнить то же, что сделают первые. Приняв, однако, в соображение что эти последние удалены от нас более нежели первые, и что у них менее почетных людей, я не вполне им доверяю и полагаю, что это исполнится только тогда, когда они поймут выгоды мирных сношений от своих соплеменников.

Так кончился поход в Майкопское ущелье и переговоры с абадзехами. Я не сказал ни слова и темиргоевцах, приезжавших также с уверениями в своей преданности, потому что остатки этого племени, по незначительности своей, не заслуживают ни доверия, ни внимания. Большая их часть вышла на Лабу и Белую; судьба оставшихся среди абадзехов зависит уже от обстоятельств. В продолжении похода, пользуясь миролюбивым расположением абадзехов, присоединилось к отряду с имуществом и пожитками несколько семейств жителей, увлеченных против воли с Кубани и Лабы, и переселился на Лабу Темиргоевский князь Корбек Болотуков, с 2-мя аулами своих подвластных, в которых до 150-ти семейств. Кроме того, по усиленной просьбе некоторых преданных нам кабардинцев, дано было по возвращении моем на Лабу средство выселиться аулам княгини Касаевой и узденю Али Хахандуко, которые и водворятся на левом берегу Кубани.

25-го ноября я повел отряд в земли егерукаевцев и мохошевцев, с решительным намерением нанести им всевозможный вред, как племенам, более всех для нас вредным, однако, не успел в этом и здесь, полагая неуместным вредить людям, обращающимся к нам с просьбою о покорности. Старшины обоих этих племен обещали выполнить все мои требования, и предавая судьбу свою, хотя, может быть, и лживо, снисхождению русских, просили только срока для совещания с народом, в котором я счел несправедливым отказывать. Я назначил егерукаевцам 15, а мохошевцам – 10 дней, с тем, что после этого не буду уже доверять их слову и не приму никакой их просьбы.

Что касается до мелких племен, живущих в вершине рр. Лабы и Ходза, то, зная из прежних достоверных сведений, что абадзехи запретили им отдельное искательство о покорности, угрожая враждебными действиями в том случае, если сами они не покорятся, я требовал (кроме кизылбековского султана Ярыкова), чтобы они выселились на Уруп. Это требование замедляется в исполнении, потому что, по причине зимы, тяжело его выполнить; без сего же не предвидится выгоды от покорности ничтожных по народонаселению племен, в действиях своих от себя нисколько не зависящих. В вершине рр. Лабы и Ходза, едва ли наберется всего народонаселения до 350-ти дворов, - их можно вынудить к переходу, если уже не на Уруп, то, по крайней мере, на правый берег Лабы, - и тогда будет за Лабой менее притонов для хищнических партий. Только кизылбековский султан Ярыков, по мнению моему, может подлежать исключению, как потому, что народ, ему повинующийся, трудно согласить на выход из ущелий, занимаемых им в самых вершинах гор, так и потому, что султан, пользующийся большим уважением у самих абадзехов, ручается в ненарушимости условий, которые предписаны будут при покорности. Султан Ярыков был у меня несколько раз и я дозволил ему пасти безбоязненно свой скот в окрестности укр. Ахметовского. В последние дни он усердно выполнял некоторые поручения мои за Лабою и оттого замедлил явиться к вам, чтобы лично изъявить свою покорность и получить от вас те приказания, которые вы признаете необходимыми для твердого ручательства в приносимой им покорности.

Итак, из всего вышеизложенного вы изволите усмотреть, что склонность к миролюбивым сношениям с нами враждебных нам племен давно уже, по видимому, не была на правом фланге столько общею, как в настоящее время; при всем том, считаю лишним умолчать, что начало этого общего взялось от абадзехов и конец его упрочится ими. В настоящее время все мелкие племена за-Лабинские ищут нашего покровительства, потому что ищут его абадзехи; упрочить же эту покорность выдачею нам аманатов боятся, опасаясь неблагоприятного оборота, который может случиться в делах сильных соседей. Оставаясь, таким образом, между русскими и абадзехами, они стараются отстранить от себя вред, который мы можем сделать в зимнее время, и в то же время не навлечь вражды от абадзехов, чтобы потом не подпасть их мщению. А как такое поведение этих племен соответствует их положению и не может измениться до совершенного покорения абадзехов, то я и нахожу, [612] что принудить их к выходу на левый берег Лабы полезнее, чем обеспечивать себя взятием аманатов, оставляя их для жительства на прежних местах.

Последний поход, доставивший мне случай ближе всмотреться в местность, занимаемую поселениям абадзехов, и видеть все Майкопское ущелье, ознакомил меня также и с трудностью войны за р. Белою и с легкостью, с которою мы можем овладеть всем течением этой реки почти до самых снежных гор. В предположении о выборе пункта для постройки крепости против Майкопского ущелья

Последние известия, полученные мною от одного из старшин абадзехских, состоят в следующем:

Общество Тсюшепс, где в последнее время проживал Мухаммед-Эмин и которое готовилось уже снова выдать ему аманатов, на последнем народном совещании положило не выдавать их и пригласило выехать от них куда ему угодно, вследствие чего Мухаммед-Эмин и отправился на р. Псекупс. А как половина этого общества уже присоединилась к Джигетам и с ними изготовила старшин для принятия условий покорности, то ныне он старается чрез некоторых приверженцев вывести оставшееся в мекхемэ на Пшехе его семейство, которое остается там в крайне жалком и опасном положении, ибо на днях абадзехи выкрали из дома все лучшие вещи.

Письмо ген.-адъют. кн. Барятинского к военному министру, ген.-адъют. Сухозанету, от 7 февраля 1858 г.

Полагаю, что вам уже известно из представленного ген.-л. Козловским военного журнала удачное его наступательное движение за р. Белую, в самые недра абадзехского населения. Этим движением блистательно увенчались десятимесячные неутомимые труды Майкопского отряда, который, несмотря на отчаянное противодействие неприятеля, выполнил совершенно возложенную на него в прошлом году задачу: возвел новое укрепление и полковую штаб-квартиру у подножия гор, в 54-х верстах от ближайших частей прежней передовой нашей Лабинской линии, и упрочил наше положение до р. Белой. Занятием этой линии отрезано у неприятеля обширное пространство, ожидающее русского казачьего населения, передовая линия тоже значительно сократилась и примыкает плотно к непроходимым горам. Воинственный дух и самонадеянность абадзехов, сильнейшего из племен закубанских, заметно поколебались.

Между тем, со стороны Черномории ген.-л. Филипсон тоже успешно выполнил возложенное на него поручение: несмотря на зловредное влияние климата на здоровье Адагумского отряда, укр. Нижне-Адагумское устроено окончательно и гарнизон, в нем оставленный, не только огражден от всякого покушения неприятеля, но и обеспечен теплым на зиму помещением. Ген.-л. Филипсон вполне надеется, что причины болезненности, свирепствовавшей в прошлом году в Адагумском отряде, будут устранены в предстоящее лето, тем более, что климат несравненно лучше на том месте, где предположено строить главное или центральное укрепление Адагумской линии.

Таковы результаты военных действий 1857 г. на правом крыле Кавказской линии. Войска этой части Кавказа вынесли неимоверные труды с самоотвержением и мужеством и я смею думать, что они также удостоятся высоко-монаршого внимания, знаки коего уже неоднократно выражены войскам других отрядов. Что касается до самого ген.-л. Козловского, то я обращаюсь к вам с покорнейшей просьбой об исходатайствовании для этого почтенного ветерана алмазных знаков св. Александра Невского. Новая эта монаршая милость достойно украсит конец его боевого поприща.

По мере того как дела наши подвигаются вперед на Правом Крыле, меня все более и более занимает мысль о тех средствах, которые потребуются, быть может, в самом непродолжительном времени для упрочения самого положения в крае. Вам представлена уже ген. Милютиным, в бытность его в Петербурге, записка относительно развития в большом размере казачьего населения за Кубанью и будущности туземных племен, постепенно стесняемых в своем поземельном довольствии.

Приказ кн. Воронцова по Отдельному Кавказскому Корпусу, от 11-го декабря 1851 года, № 184.

Дальние натухайцы, живущие в долинах Адагума и других ближайших притоков Кубани, издавна обнаруживали неприязненное к нам расположение и не только сами участвовали во всех враждебных против нас предприятиях, но употребляли все усилия, чтобы отклонить ближних натухайцев от покорности и тем препятствовали водворению спокойствия в пределах 1-го отделения Черноморской береговой линии.

Начальник Черноморской береговой линии, для наказания дальних натухайцев за неприязненное к нам расположение, сосредоточил в Новороссийске отряд до 4-х т. чел., при 11-ти орудиях.

Двинувшись в ночь с 4-го на 5-е ноября, по Константиновской дороге, на северную покатость Кавказского хребта, вице-адм. Серебряков прошел по долине Адагума на р. Шипс, а оттуда, повернув к Варениковской переправе, 13-го числа возвратил отряд на свои квартиры.

В течение 7-ми дневного сего движения, на всем пройденном пространстве отряд уничтожил жилища и хозяйственные запасы враждебного нам племени, предав огню значительное число аулов. Не смотря на сопротивление горцев, войска наши смело, стойко и в порядке совершили продолжительное и трудное движение, выдержав молодецки несколько жарких схваток с неприятелем, между прочим: 5-го числа, в долине Адагума, при отражении устроенной горцами засады и сожжении значительного аула; 6-го и 7-го – при истреблении аулов на р. Шипс и в долине Гешепсин; 8-го – при движении колонны ген.-м. Дебу против населения долины нижнего Худако; 9-го при разорении аулов богатой и многолюдной долины Псифа; 10-го – при переправе чрез р. Хопс.

Потеря наша, в сравнении с важностью влияния, произведенного на горцев строгим наказанием враждебного нам племени, весьма незначительна; она состоит из одного контуженного обер-офицера, 2-х убитых, 28-ми раненых и 6-ти контуженных нижних чинов. По сведениям от лазутчиков, неприятель потерял несравненно более убитыми и ранеными; особенно чувствительное для него лишение состоит в истреблении пред наступлением зимнего времени более 2,500 дворов. Но при этом движении все те аулы, которые изъявили покорность, были пощажены и имущество их оставалось не тронутым.

Документы из Актов Кавказской археографической комиссии - прошу меня извинить, что представил их без точных ссылок.

Но не в собственной стране-особенно если эта страна Россия. Может дело в том,что кавказец не может считать эту страну собственной,или не хочет,и это вовсе не его страна,и по этому его таланты раскрываются только в чужой стране?(хотя в 15 веке когда кавказ еще был  частью россии причины могли быть другими)

P.S.Спасибо за самый интересный блог на K.U.

недавно видел сюжет про черкесскую гвардию иорданского короля. так там пожилой "гвардеец", который водил по дворцу журналиста кожухова, отказался назвать свое имя и даже говорить на камеру. Наима, не знаете в чем тут дело - вроде все открыто, публично, но все же с какими-то секретами... было бы интересно побольше узнать об иорданских черкессах.

Наима,огромное спасибо,Вам! Это самый интересный блог,продолжайте! Знаете,когда не хочется комментировать,а только читать и осмысливать! это,между прочим мои дети сказали! А для меня это-очень важно. Они и друзья советуют!  ждем продолжения!

А я жду от  своих читателей пожеланий по поводу  будущих тем!

alik, большое спасибо за теплые слова о блоге). Пишите - какие темы Вам были бы интересны, в зависмости от этого я буду формировать тематику блога на будущее))).

Наима, может я не совсем знаком с правилами этикета в блогосферах, и вопрос мой покажется не совсем корректным, но мне интересно, кто такая (в первую очередь в области деятельности) Наима Нефляшева, кроме того что она красавица и умница? Спасибо!

Тем не менее, мы очень мало знаем о политических настроениях диаспоры, о ее мотивациях, особенно молодежи

Motivasiya u nih sudya po ih obrasheniyam k Putinu odna..a imeno:Chtobi v 2014 g. na olimpiade upomyanuli o cherkesah..chtobi v videorolikah pokazali cherkesa v cherkeske kak indeisa v Vankuvere..

ps.pravda nado doljnoe otdat F.Tlisovoi za pedalirovanie  voprosa o genoside..no opyat taki ne po adresu...Abhaziya toje imeet pravo priznat genosid..gosudarstvo je priznannoe...

Larsen, спасибо за документы. А откуда они? Из ГАКК?

Эти документы являяются хорошим подспорьем для понимания наблюдений Якова Гордина.

Приказ кн. Воронцова по Отдельному Кавказскому Корпусу, от 19 ноября 1853 года, № 248.

С глубоким душевным прискорбием объявляю по войскам вверенного мне корпуса о кончине командующего войсками на Кавказской Линии и в Черномории, почтенного и доблестного ген.-от.-кав. Завадовского, последовавшей от продолжительной хронической болезни.

К утешению же всех я должен сказать, что и последние дни покойника были ознаменованы теми достославными подвигами, которыми сопровождалось все его многолетнее военное поприще.

Противодействуя влиянию Мухаммед-Эмина на племена непокорных горцев, он предпринял наступательные движения против натухайцев и шапсугов. Действия его, мной предварительно одобренные, приведены в исполнение с блистательным успехом. Но это военное предприятие было последним в ряду подвигов ген.-от.-кав. Завадовского; возвращаясь к Ольгинскому укреплению, он скончался.

Для содействия в этом предприятии, а в особенности отвлечения шапсугов, был выдвинут в то же время другой отряд, под начальством ген.-л. Козловского, из укрепления на р. Белой.

Отряд этот, действуя по р. Пшиши, имел 23-го октября сильное и успешное дело против неприятеля, укрепившегося на выгодной для него позиции, а 24-го нанес ему окончательное поражение и истребил все окрестные аулы, а равно и заготовления, сделанные жителями на зиму.

Почтенному ген.-от.-кав. Завадовскому честь и слава и я уверен, что весь Кавказский Корпус будет вместе со мною молиться богу о успокоении души усопшего.

Приказ этот прочитать во всех частях и при всех чинах.

АЛИК, я из Адыгеи, из Майкопа) работаю в Москве, в Центре цивилизационных и региональных исследований Российской Академии наук; к.и.н. Занимаюсь историей ислама у западных адыгов. Еще преподаю в одном из московских вузов.

644. Рапорт вице-адм. Серебрякова кн. Воронцову, от 18-го марта 1853 года, № 46. – Секретно.

Мухаммед-Эмин, действуя с переменным успехом, удалился от убыхов, кажется, по неудовольствию с ними, но за то подчинил себе — частью силою оружия и частью убеждением — прибрежных шапсугов от форта Головинского до укр. Тенгинского. Убыхи, призывавшие сами Мухаммед-Эмина для введения у себя порядка, устройства правильного судопроизводства и окончания всех внутренних раздоров, по видимому, не имели никакого желания предоставить наибу неограниченную власть. Главными виновниками приглашения Мухаммед-Эмина к убыхам были несколько властолюбивых старшин, которые думали именем его управлять народом. Со стороны старшин желание сделать наиба орудием своим и управлять его действиями, а со стороны наиба — притязание на исключительную и самостоятельную власть подали повод к взаимным их несогласиям. В то же время Мухаммед-Эмин встречал сопротивление от народа к введению некоторых из учреждений. Так, например, народ не соглашался на исключительное судопроизводство по шариату и отмену суда посредников с разбирательством по народным обычаям и отвергал предоставление ему смертной казни, которая у них допускается только по суду своих фамилий. Но между тем, Мухаммед-Эмин, если не достигнул совершенного полновластия над убыхами, то умел воспользоваться положением своим между ними, для подчинения себе соседственных племен: части джигетов и прибрежных шапсугов до укр. Лазарева. Успев в этом предприятии с помощью убыхов, он после отбытия от них продолжал покорение прибрежных племен с абадзехами. Сначала он прибыл в окрестности укр. Вельяминовского. Жители встретили его враждебно и не хотели впустить в свои земли с большою партиею, но соглашались принять в таком только случае, когда он оставит при себе не более 4-х чел. абадзехов. О дальнейших действиях наиба полученные мною сведения разноречат: по одним, наиб достиг, наконец, переговорами до присяги ему жителей, а по другим — он имел с ними дело с значительною с обеих сторон потерею  и принудил их силою покориться себе. От Вельяминовского Мухаммед-Эмин обратился к населенно вокруг форта Лазарева и есть сведения, что он, окончив там дело с успехом, прибыл в окрестности укр. Тенгинского по призыву джубских старшин. Укрепления Ново-Троицкое и Тенгинское, не перестроенные еще в каменные, слабее других в средней части береговой линии. Я признал нужным усилить гарнизон последнего на время сбора горцев одним взводом 5-го батальона из Геленджика. Сверх того, оба укрепления усилены еще прежде гальваническими минами в местах более доступных для атаки.

Между тем как Мухаммед-Эмин покоряет прибрежных шапсугов, единоплеменники их, живущие на северной покатости Кавказского хребта с частью дальних натухайцев, решились добровольно пригласить к себе наиба, но с тем условием, чтобы он прибыл к ним без скопища абадзехов. Они имели по этому случаю несколько между собою совещаний в народных собраниях, из которых самое большое было в Антхыре, и решили послать к нему депутацию, которая теперь собирается от всех обществ. Успеху этому способствовали: раз несшаяся [694] между горцами молва о скорой войне России с Турциею и прибытие на контрабандной чектырме двух Турецко-подданных из племени Лазов, которых Мухаммед-Эмин выдает за значительных лиц, посланных с полномочием от Порты. Он оказывает им все наружные знаки уважения и рассылает полученные будто бы с ними грамоты всем племенам, приглашая их к восстанию против России. Я имел честь донести в. св., что осенью прошлого года отошел на контрабандной чектырме с убыхских берегов посланный Мухаммед-Эмина, Хан-оглу, с письмами в Константинополь и, избегнув встречи с тремя наблюдавшими за чектырмою крейсерами, достиг до своего назначения. В половине февраля прибыла к убыхскому берегу другая чектырма, на которой находились означенные лазы. Чектырма эта взяла гвардиона на Николаевском посту, чтобы не быть задержанною нашими крейсерами, и прошла с ним к убыхскому берегу. Лазы привезли к Мухаммед-Эмину известия от Хан-оглу, что будто бы турецкое правительство приняло его благосклонно, поручило ему благодарить горцев за враждебные действия против нас, обещало прислать им помощь, одарило его и даже будто бы дало ему офицерский чин. Такие известия быстро разносятся между горцами с преувеличениями и легко принимаются за истину.

АКАК. Т. X. С. 693-694.

634. Извлечение из рапорта ген.-адъют. Будберга кн. Воронцову, от 17-го октября 1850 года, № 107. — Секретно.

При осмотре моем Черноморской береговой линии я старался собрать верные сведения о расположении умов туземных жителей и намерениях их в пользу или во вред Мухаммед-Эмина. Вникая в дух народонаселения, я убедился, что, за исключением духовенства, незначительного числом, и людей беспокойного характера, все сословия одинаково желают избегнуть власти наиба, и в тех местах, где он был, жители смотрят на отбытие его, как на избавление от нашествия. Но жителями прибрежного края овладел панический страх, под влиянием которого они составили убеждение, что не в силах сопротивляться Мухаммед-Эмину, который обязан своими успехами тому, что на его стороне было единство действий, а жители края разделены были нерешимостью, страхом и разногласием. Присягнувшее Мухаммед-Эмину Джубские старшины из фамилии Казы, Мухаммед и Али-бей, самые замечательные люди в настоящее время между Черкесским народонаселением береговой линии, стараются доказать на деле, что присяга их была вынужденная и ни к чему их не обязывает. До 1846 года они были непримиримыми нашими врагами, а с того времени постоянно искали нашего расположения. После отбытия Мухаммед-Эмина, откинув всякие опасения, что их могут обвинить пред наибом, который наказывает заключением в темницах непокорных ему людей, Джубские старшины продолжают посещать укр. Тенгинское и оказали нам услугу, не имевшую до сего времени примера. В ночь с 9-го на 10-е сентября кочерма, шедшая из Новороссийска с порционным вином для гарнизонов укр. Вельяминовского и форта Лазарева, стала против Джубы на каменный риф и, получив сильное повреждение, оказала течь. Мухаммед-Казы с младшим братом своим Ногоем поспешил немедленно на берег для спасения экипажа и груза и послал нарочного к воинскому начальнику укр. Тенгинского — уведомить о крушении судна. До прибытия на берег Джубских старшин окрестные горцы открыли по экипажу ружейный огонь, овладели кочермою и начали ее грабить. Посредничеством Мухаммеда и Ногоя-Казы грабеж был остановлен и отнятые у экипажа вещи были ему возвращены. Когда на помощь к кочерме прибыли азовский баркас и другая частная кочерма из укр. Тенгинского, то джубские старшины, прислали своих людей помогать солдатам [684] пере гружать вино, и стянуть с рифа кочерму. Поступок джубских старшин был первый в своем роде и особенно замечателен по нынешним обстоятельствам края, между тем как Мухаммед-Эмин рассчитывал, что пример покорности ему джубских старшин увлечет за собою все народонаселение Черноморской береговой линии. В тех местах, где еще не был Мухаммед-Эмин, жители со страхом ожидают его вторжения. Одни из них приготовляются к приему его и намерены присягнуть, а другие, напротив, собираются оказать сопротивление вооруженною силою. Из последних племя Гуая, живущее в нагорной полосе окрестности форта Лазарева, поклоняясь идолам, вооружается для защиты веры своих предков против мусульманства и строит каменные завалы в теснинах, ведущих в их долины. Убыхи, по требованию Мухаммед-Эмина, послали к нему старшин, но и они не имеют желания подчиниться его власти.

Мухаммед-Эмин требует от народонаселения Черноморской береговой линии набора для себя всадников и уплаты налогов. Большая часть жителей отказала во всадниках, отвечая, что если они пожелают вести войну с Русскими, то найдут их у себя дома, но на некоторые общества падает подозрение, что они намерены исполнить требования наиба. Начальник 2-го отделения, ген.-м. Вагнер, подозревая в том жителей ущелий Адербе и Мезыб, находящихся в окрестности Геленджика, требовал к себе их старшин, но они не явились, опасаясь не нас, а Мухаммед-Эмина. Случай этот заставляет еще более ценить поведение джубских старшин. Хотя признание власти Мухаммед-Эмина и данная ему присяга жителями чрезвычайно вредны в том отношении, что он может потом опираться на них, как на право, но события эти можно было бы еще оставить на этот раз без внимания, как преходящее зло, вынужденное неблагоприятными обстоятельствами, если предположить, что жители, опомнясь от первого страха, найдут потом возможность и будут иметь волю устроить сопротивление и уклониться от власти наиба. Набор же для него всадников составляет такое зло, которое не может быть нами терпимо, и требует непременного противодействия, как неизбежная причина войны. По неимению средств к защите народонаселения и устройству в самом народе сопротивления, необходимость указывает на один только возможный способ для удержания жителей от совершенной покорности наибу: противодействовать страху, внушенному в жителях Мухаммед-Эмином, страхом нашего оружия. Гнев наиба тем более на них действует, что они, надеясь на снисходительность нашу, не опасаются с нашей стороны неприязненных действий. Надобно вывести их из этого заблуждения. Я разрешил ген.-м. Вагнеру разорять те аулы, которые пошлют к Мухаммед-Эмину всадников, быстрыми набегами и морскими наездами по мере возможности. Прекращение меновой торговли составляет сильное средство для наказания жителей, но может быть употребляемо только в виде временной меры, с осторожностью и не на всех пунктах. Народонаселение средней части береговой линии постепенно сблизилось с нами посредством торговли. Если повсеместно прекратить торговлю, и особенно на продолжительное время, то с нею разрушится единственная связь между нами и народонаселением, для которого тогда не будет уже никаких побудительных причин искать нашего расположения. В этих видах Хаджи-Мухаммед совершенно запрещал горцам вести с нами торговлю и успел прекратить ее на 8 месяцев, но, наконец, навлек на себя общее их неудовольствие. Сулейман-эфенди, действуя осторожнее, только ограничил торговлю и Мухаммед-Эмин принял эту же систему. В 1-м отделении береговой линии, кроме выгод торговли, жители  удерживаются еще страхом нашего оружия. По свойству местности этого отделения и по числу расположенных в нем войск, отряды наши могут там проникнуть везде между морем и военною чертою от Новороссийска чрез форт Раевский и Гостагай до Варениковской пристани, но интересы и развитие городов Анапы и Новороссийска основаны на торговле с горцами.

По последним известиям, Мухаммед-Эмин собирал ополчение для движения в страну беглых кабардинцев, по приглашению жены кн. Хасаева, которая просила его вывести ее с места жительства со всеми крестьянами.

АКАК. Т. X. С. 683-684.

Наима, Вы и сами являете нам пример того, что формула епископа из 14 века продолжает работать. Кавказу не повезло с географией и соседями?