Альфой и омегой российской национальной политики сегодня принято считать создание и укрепление единой российской нации. В России основой построения единой нации может быть только русская культура, русский язык и собственно русский народ как их носитель. Действительно, что общего у нивха и аварца кроме русскости?
В то же время очень разные политики и общественные деятели, от коммунистов до либералов-западников, все чаще говорят об угрозе исчезновения русского народа. Если для России в целом подобные прогнозы выглядят скорее мрачным апокалипсическим вымыслом, то отсутствие русских в Чечне и Ингушетии, а также перманентное сокращение русского населения в остальных северокавказских республиках — это объективная реальность. И реальность эта ставит под большой вопрос не только создание российской нации как минимум на территории Северного Кавказа, но и само нахождение Северного Кавказа в составе Российской Федерации.
Отток русских с Северного Кавказа начался еще во времена Советского Союза. Переписи населения фиксировали сокращение доли русского населения в регионе с 1970-х годов. В 1990-х процесс принял лавинообразный характер. Сегодня скорость сокращения русского населения заметно снизилась, но в целом тенденция не изменилась: русские продолжают уезжать.
В целом российская власть хорошо понимает, какие проблемы создает дерусификация Северного Кавказа. В «Стратегии социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа до 2025 года» отток русскоязычного населения назван одной из основных проблем региона, а его прекращение и возвращение русского населения — стратегической задачей государства.
За последние годы предпринимались определенные попытки переломить ситуацию: были реализованы программы переселения русских в Чечню, Ингушетию и Дагестан. Однако, судя по динамике численности русского населения, программы во всех республиках провалились. Программы эти прошли тихо, и подавляющее большинство русских о них так и не узнало.
При этом «чемоданные настроения» у русских на Северном Кавказе сегодня доминируют. Согласно исследованию «Национальный вопрос в российской общественно-политической жизни», представленному в сентябре текущего года в Общественной палате Российской Федерации, практически вся (79%) русская молодежь, проживающая в республиках Северного Кавказа, готова покинуть свою малую Родину и перебраться в другой российский регион. То есть с уверенностью можно утверждать, что отток русских с Северного Кавказа продолжится.
К отъезду с Северного Кавказа русскую молодежь подталкивает и тот факт, что русские в регионе находятся в очевидно неравноправном по сравнению с титульным населением положении. Например, доля русских в управленческих республиканских элитах в два-три раза ниже, чем в населении республик.
Имитация национальной политики
Нельзя сказать, что российская власть вовсе игнорирует положение русских на Северном Кавказе. В различных правительственных документах «русский вопрос» обозначен вполне отчетливо. Например, в принятой в августе текущего года федеральной целевой программе «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России (2014–2020 годы)» говорится, что трудности, с которыми столкнулась Российская Федерация в постсоветский период, «привели к ряду негативных последствий в межнациональной сфере», в том числе к «ограничению в некоторых субъектах Российской Федерации прав нетитульного, в том числе русского, населения». Показательна при этом сама формулировка: «в некоторых субъектах». Авторы всеми силами стараются не называть конкретный регион, хотя понятно, что за этим эвфемизмом скрывается именно Северный Кавказ.
Если же говорить не об имитации, а о примерах реального регулирования межнациональных отношений, то в первую очередь следует вспомнить национальную политику в СССР. Советская власть негласно признавала особое положение титульных народов на территории своих республик, и первым человеком в республике назначался представитель титульного этноса. Однако его заместителем всегда был русский. Таким образом, центр, с одной стороны, контролировал местную власть, а с другой — поддерживал некий паритет между титульным и русским населением республик.
В качестве целевого индикатора при оценке успешности национальной политики в республиках Северного Кавказа также можно было бы учитывать число депутатов республиканского парламента и министров республиканского правительства нетитульных национальностей.
Вывод о том, что отток русскоязычного населения происходит только по экономическим причинам, несостоятелен. Это становится очевидно при анализе социально-экономических потерь для каждого мигранта (потеря жилья, имущества, понижение социального статуса, потеря специальности). Что же касается сельских жителей (наибольший отток сегодня из восточных регионов Ставропольского края – сельские жители), то для них переезд вообще экономически убыточен.
Такой анализ показывает, что миграция русского населения из республик Северного Кавказа имеет не чисто экономический, но еще и этнический характер и вызвана правовой и социальной незащищенностью, а порой и угрозой своей безопасности и безопасности родных.
Казачество- как фактор сохранения русского населения на Кавказе.
В литературе нет единого мнения относительно мест первоначального поселения казаков на Северном Кавказе. Какая-то часть до переселения к Тереку жила по его притокам, в ущельях гор, по гребням Терского хребта. Отсюда и название этой части казаков – гребенцы. По мнению дореволюционных историков, первыми поселенцами в этих районах Северного Кавказа стали казаки Червленого Яра (местности, располагавшейся между Верхним Доном и Хопром), которые в конце 15 – начале 16 в. бежали, спасаясь от преследований за свое непокорство великому князю московскому Ивану III. Они «сели на струги с семьями и животами и выплыли весенним половодьем на Дон, оттуда перебрались в Волгу и пустились к недосягаемому московской погоней убежищу – к устьям Терека». Однако казаки там не остались, а двинулись дальше, вверх по Тереку к пятигорским черкесам, вступили с ними в тесный союз и поселились в предгорьях Кавказского хребта, где р. Аргун впадает в р. Сунжу.
Несколько позднее, в середине 16 в., в низовьях Терека оформляется терское низовое казачество. Опираясь на исторические документы, современный исследователь казачества Н. Н. Великая пишет, что терское
казачество составилось само собою разными людьми – из кавказских черкес, донских и гребенских казаков, поляков и грузин. Значительную роль вформировании терцев сыграли беглые волжские казаки.
Пополнялись казачьи поселения гребенцов и терцев как новыми беглыми из вех районов России, так и выходцами из среды соседних горских народов.
Как отмечали дореволюционные историки, нередки были случаи, когда какой-нибудь джигит Гассан похищал в соседнем ауле красавицу Фатьму, и оба, на одном коне, спасаясь от погони родни, являлись ночью в один из Гребенских городков, а на утро Гассан превращался уже в казака Ивана, а Фатьма становилась Марьей, или по-гребенскому Машуткой.
При этом среди казаков изначально сложилась традиция, по которой все вновь прибывшие обязательно принимали православную веру и усваивали язык казаков-старожилов.
Длительное проживание рядом с горцами оказало влияние на обычаи и быт
казаков, отразилось в их внешнем облике. Горская мужская одежда с небольшими изменениями стала официальной казачьей формой. К началу XIX в. терского казака уже нельзя было представить без кавказской бурки, папахи, башлыка, черкески с газырями, украшенными металлическими или серебряными наконечниками, бешмета, кавказского пояса и кинжала. Не менее отчетливо видны заимствования и в костюме женщины-казачки. Ее одежда состояла из узкой рубахи с широкими рукавами, поверх которой надет длинный бешмет, тесно застегнутый и отчетливо обрисовывающий рельефы тела. При этом вплоть до начала XVIII в. гребенские казачки, носили традиционный русский головной убор.
Поселившиеся по берегам Сунжи и Терека казаки не затрагивали политических и хозяйственных интересов горских народов, что обеспечивало благоприятные условия для развития дружественных связей.
Широко были распространены добрососедские отношения, включая куначество, аталычество и родственные связи.
Особую роль в стабилизации региона играет казачество, являющее собой уникальный синтез русской культуры и кавказского менталитета. На мой взгляд, такой синтез может служить прочным основанием для сохранения присутствия русских на Северном Кавказе. Кроме того, казачество обладает рядом характеристик, которые помогут вернуть русских в республики Северного Кавказа.
1.Русские на Северном Кавказе сохраняют демобилизующие упования на защиту со стороны федеральных властей и фактически не способны к конструктивной самоорганизации. Казаки могут стать тем стержнем, вокруг которого сплачивается в поисках защиты русскоязычное население.
2.Казачеству, как более институционализированной социальной группе проще добиться представительства в органах государственной власти.
3. Сакральное отношение казаков к родной земле может уменьшить миграционный поток. Основу существования казачьей общины исторически составлял земельный фонд. В современных условиях казачество может стать прочной основой для развития сельского хозяйства.
4. Патриотическое воспитание казачьей молодежи. Казачатам всегда прививалась безграничная любовь и преданность как к России в целом, так и к Присуду. Для молодого казака покинуть Присуд означает предательство. Более того, для возрождающегося контингента не будет стоять вопрос об интеграции в местный социум. Он органичен с культурой местных народов, впитал в себя элементы этой культуры.
Нельзя сказать, что государство совсем не обращает внимание на миротворческий и стабилизирующий потенциал казачества. В ряде субъектов РФ уже приняты меры по реализации государственной стратегии развития государственной политики РФ в отношении казачества до 2020 года. Даже те, кто раньше относился к казачеству скептически, сейчас видят в нем серьезную созидательную силу. Однако для решения проблемы деруссификации Северного Кавказа одной стратегии не достаточно. Необходим комплекс мер.
