В конце прошлой недели завершились слушания Совета безопасности ООН, посвященные продлению мандата российской миротворческой миссии в Абхазии. Судьба миротворцев так и не была решена, зато в результате заседании стало ясно, что основными противоборствующими сторонами в проблеме непризнанных государств являются Россия и США. На вопрос, насколько серьезно воспринимается сегодня Россия мировым сообществом как игрок на арене урегулирования конфликта Грузии с Абхазией, ответил корреспонденту "Кавказского узла" заместитель генерального директора Центра политических технологий Алексей Макаркин.

- Алексей Владимирович, какую роль играет Россия в споре между Грузией и непризнанными государствами?

- У меня такое ощущение, что Россия воспринимается как игрок, у которого в данной ситуации отсутствует реальная альтернатива. Может быть, многие относятся к ней негативно в этом качестве, заявляя, что Россия ангажирована и поддерживает абхазов и осетин. Однако никто не предложил другого варианта - кем можно заменить Россию? Дело в том, что заменить Россию можно только при согласии обеих сторон. Но ни Абхазия, ни Южная Осетия не хотят вывода российского миротворческого контингента со своей территории. То есть получается для мирового сообщества такой выбор: либо Россия, либо хаос.

Тем более надо помнить, что вывод российских миротворцев угрожает спокойствию в Закавказье. А если учесть, что через Закавказье проходят стратегически значимые трубопроводы, то понятно, что для Запада чрезвычайно важна стабильность в этом регионе. Конечно, на Западе многие негативно относятся к сохранению присутствия России в Грузии в виде миротворческого контингента на территории непризнанных республик, но другого варианта пока не видно.

- Как сочетается в политике России защита сепаратизма в Грузии и борьба с ним же на Северном Кавказе? Это конструктивная позиция?

- Эта позиция стандартна в мире. Очень часто Россия обвиняет Запад в том, что он ведет игру двойных стандартов. Но и Россия эту игру применяет. Все основные мировые игроки применяют двойные стандарты в тех ситуациях, когда это выгодно для них.

- Вы видите перспективы решения проблемы "замороженных конфликтов"?

- В Южной Осетии сомнительно, что Саакашвили удастся что-то сделать, потому что там была создана хоть какая-то виртуальная альтернатива режиму, который существует в Цхинвале. Появилась фигура Дмитрия Санакоева, которого грузины пытаются сделать центром притяжения для осетинского населения. Пока это получается весьма противоречиво, и здесь также не стоит ожидать скорых изменений.

А вот в Абхазии я вообще не вижу перспективы, чтобы грузины достигли каких-либо относительных успехов. В то же время само население Абхазии никогда не воспримет возвращение в том или ином виде в состав Грузии, так как у них счеты исторические. Еще в 18-20 годах XX века во времена существования Грузинской демократической республики были серьезные проблемы с Абхазией. Абхазам вернуться в Грузию - это почти то же самое, что Косово вернуться в состав Сербии.

- Если российская сторона признает независимость Абхазии, что-то изменится?

- Наверное, да, потому что абхазский режим получит дополнительную легитимность. Но я не думаю, что это будет в обозримом будущем, потому что это очень важный прецедент.

- Косово станет прецедентом, если мировое сообщество признает легитимность этого региона?

В Косово совсем другая ситуация. Никто в одностороннем порядке не признает независимость населения этого региона. Там все это проводится через Совет безопасности ООН, где по этому вопросу существуют очень разные мнения. Даже в этом "плане Ахтисаари" (план по одностороннему урегулированию ситуации в Косово - прим. "Кавказского узла"), который вполне устраивает косоваров, слово и понятие "независимость" отсутствует. Они стараются не говорить об этом. Она подразумевается, конечно. То есть речь идет о независимости, но сама независимость не провозглашается. Поэтому здесь в одностороннем порядке режим признавать никто не хочет, потому что в связи с этим может быть очень много проблем. Западные покровители Косово стремятся легитимировать их почти независимый статус через ООН. Это совсем другая игра, а значит, не может быть прецедентом.