Пребывание в плену иллюзий иногда может производить терапевтический эффект, но если общество пребывает в этом плену все время, то, конечно, это уже становится чревато патологией. Поэтому мне кажется, жизненно необходимым произвести определенную переоценку общественных явлений, вернее, переоценку оценок общественных явлений, свидетелями и носителями которых мы все являемся в той или иной степени. В своей статье я поставил перед собой задачу попытаться взглянуть на ставшие привычными для нас штампы и мифы другими глазами и определить, выдерживают ли они серьезную критику.

Расследование бесланской трагедии нужно только пострадавшим и их родственникам

Конечно, никто об этом не заявляет открыто, но, судя по делам нашим создается такое впечатление. Эта разобщенность осетинского народа по отношению в бесланским событиям проявилась с самого начала. Когда в Италии вышли на улицы в те ужасные сентябрьские дни 2004 года 100000 человек для того чтобы выразить солидарность с бесланцами, во Владикавказе на митинг протеста вышли около 1.5 тысяч. (Невольно закрадывается вопрос, сколько бы людей вышло на улицу у нас, если бы в Италии случилась подобная Беслану трагедия?) Правда, когда местные власти дали отмашку, официальный митинг против терроризма во Владикавказе был уже намного многочисленнее, но лица студентов и бюджетников, согнанных на площадь Свободы почти поголовно светились таким счастьем, что было не совсем понятно, о чем митинг – то ли траур по погибшим, то ли торжественное начало учебного года.

Беслан, пожалуй, самым явным, наглядным способом продемонстрировал и продолжает это делать до сего дня насколько тяжело осетинское общество больно. У нас не просто нет чувства единства и солидарности, но само существование и дальнейшая судьба осетинского народа и республики находятся сейчас под вопросом из-за национального распада, свидетелями и участниками которого мы все являемся.

Особую роль в поддержании и увеличении распада Осетии играли и играют республиканские власти. Они во главе с Александром Дзасоховым сделали в свое время все возможное, чтобы разделить людей на "пострадавших" и "всех остальных". Почему, например, людей, которые не были жертвами захвата заложников, но при этом участвовали в акциях протеста бесланцев клеймили как нарушителей и интриганов? В самом деле, почему я, как человек, считающий себя гражданином республики, осетином не могу выразить свое отношение к бесланской трагедии и ее злонамеренно бездарному расследованию? Тем не менее, официальные СМИ республики прожужжали всем уши по поводу того, что "оппозиция использует бесланскую трагедию в политических целях". У меня в связи с этим вопрос, а почему оппозиция не должна использовать бесланскую трагедию в своих политических целях, в том числе для смещения законным путем действующей власти? Почему провалы власти, которые приводят к таким потерям жизни не должен никто использовать? Не логичнее было бы действительно сместить дискредитировавшую себя власть и установить новый порядок, возможно более лучший, чем существующий?

"Вы занялись политикой!" — упрекнула члена Голоса Беслана Эллу Кесаеву председатель североосетинского парламента Лариса Хабицова на заседании парламента, на котором Станислав Кесаев зачитывал свой доклад о расследовании теракта в Беслане. А разве политика это эксклюзивное занятие Хабицевых или еще кого-то? Кто установил такой порядок? Почему Голос Беслана не может заниматься политикой, а парламентарии, которые на заседании, где зачитывался доклад парламентской комиссии по расследованию бесланской трагедии, задали Кесаеву два-три вопроса и на этом успокоились, могут это делать? На том заседании Кесаев зачитал один доклад (депутат Госдумы РФ Юрий Савельев, присутствовавший на заседании прокомментировал его с досадой – "Я ожидал совсем другое"), а затем республиканские газеты опубликовали совсем другой, к слову сказать, намного более откровенный.

В бесланской трагедии есть как минимум две виновные стороны, это в первую очередь террористы, которые самим фактом захвата школы поставили себя вне рамок человеческого общества и те госструктуры, которые допустили чтобы:

а) захват заложников произошел,

б) развязка оказалась такой кровавой.

К этим двум пунктам добавляется еще один о том, что власти фактически пытаются спустить расследование на тормозах, чему свидетельство, что, например, пожарная экспертиза была проведена только спустя год после трагедии в Беслане, а некоторые экспертизы не проведены до сих пор.

Переговоры фактически не велись. Хотя статья 14 Федерального закона Российской Федерации "О борьбе с терроризмом" говорит: "При проведении контртеррористической операции в целях сохранения жизни и здоровья людей, материальных ценностей, а также изучения возможности пресечения террористической акции без применения силы допускается ведение переговоров с террористами."

Специалист по борьбе с терроризмом Адам Долник сказал простую вещь, которая почти не озвучивается. По его словам, случаи когда, террористы стремятся убить как можно больше заложников во время штурма единичны. Причина проста, когда их штурмуют, террористам бывает не до того, чтобы убивать заложников, они думают только о том чтобы спасти свои жизни, поэтому стреляют, как правило, в штурмующих.

Судя по некоторым свидетельским показаниям, лидер чеченских сепаратистов Аслан Масхадов согласился участвовать в освобождении заложников 3 сентября 2004. "Случайные" же взрывы в школе прозвучали примерно за час до его предполагаемого приезда. Если бы Масхадов приехал и освободил заложников, что было весьма вероятно, Кремль был бы поставлен в неловкое положение, потому что фигура Масхадова могла вновь стать фактором большой политики, а чеченские сепаратисты имели бы шанс релегитимизации своего статуса. В свою очередь президент Путин, начало президентской карьеры которого непосредственно связано с началом второй войны в Чечне в 1999 году имел шанс после этого потерять свой рейтинг, а в конечном итоге и президентское кресло. Можно предположить, что Кремль испугался такой перспективы, результатом чего в конечном итоге и явилась бездарно проведенная операция по спасению заложников в Беслане, унесшая по последним данным уже 333 жизни.

Пожалуй, событием, венчающим разобщение Осетии стала инициатива движения "Согласие и Стабильность", которое близко к властным структурам Северной Осетии о референдуме по третьему сроку Путина. Господа Валерий Гизоев, Таймураз Мамсуров и их соратники несомненно владеют информацией о том, что и как происходило в Беслане не меньше автора этих строк и уж тем более они должны знать кто и как управлял операцией по освобождению заложников, тем более и у того и у другого дети пострадали в террористических атаках именно во время правления Владимира Путина. Несмотря на все это, они выходят с инициативой изменения российской конституции и выдвижения Путина на третий срок.

От всего этого создается впечатление, что 37 год в России никогда не кончался. В 1937 правда за нелояльность и своеволие расстреливали, сейчас просто могут снять с работы, но и этого испытания мы, испуганные долгими годами рабства похоже не в силах выдержать.

Понятно, что российские власти не заинтересованы в объективном расследовании бесланских событий потому, что следы виновников трагедии ведут на самый верх, но мы в Осетии хотя бы между собой и для себя должны выяснить правду. Мы должны выработать общий подход к проблеме. Внутри Осетии врагов нет, есть просто люди, которым есть что терять и те, которым уже, к сожалению нечего и/или некого.

Без солидарности мы не народ и никогда им не станем. Почему в разных странах называют площади и улицы именем Детей Беслана, а у нас за пределами Беслана до сих пор ни одного подобного названия? Почему в Правобережном районе решили начать учебный год с 4 сентября, а в других школах республики как ни в чем ни бывало начнут занятия с 1 сентября? Не могли бы мы раз и навсегда перенести начало учебного года во всех наших учебных заведениях скажем на 5 сентября? Разве это была бы слишком большая жертва с нашей стороны, чтобы память о безвинно погибших в бесланской школе жила долго?

Правда о Беслане нужна всем нам, а не только тем, кто потерял близких. Мы должны сделать выводы из тех событий, никто не сделает их за нас. Не надо ждать пока к каждому из нас постучится беда, нужно попытаться упредить ее. Расплата за духовную слепоту и безразличие имеет вполне материальную составляющую — в конечном счете, саму жизнь.

Ингуши и осетины не могут проживать вместе

Особую популярность этот тезис вновь приобрел после бесланской трагедии сентября 2004 года. Есть определенные странности в том, почему осетины связали бесланские события с ингушами, как народом. Хотя, судя по всему, значительное количество участников захвата школы были действительно ингушами по национальности, требования террористов, насколько мы можем судить по материалам расследования были исключительно в русле чеченского сепаратизма и там не было ни слова про Пригородный район или ингушских беженцев.

Конечно, можно возразить, почему же террористы не захватили школу в Ингушетии, почему они это сделали именно в Северной Осетии. Расчет боевиков был скорее всего основан как раз на том, видимо, что взятие заложников в Северной Осетии, позиционирующей себя как "форпост России на Северном Кавказе" (любопытная формулировка сама по себе, ибо кем же тогда являются остальные республики для России, враждебными территориями?) будет иметь больший вес и с ее помощью можно будет оказать реальное давление на Москву.

Ингуши как народ, впрочем, как и любой другой народ, здесь совершенно ни при чем, это видно даже по тому, как яростно ингуши открещивались от ингушского происхождения бесланских террористов, очевидно, никому не хотелось бы иметь таких сограждан. Были и другие голоса из Ингушетии, в которых ни капли сочувствия нельзя было уловить, но, положа руку на сердце, давайте признаемся себе честно, когда на Ингушетию напали боевики в июне 2004 года и погибло около сотни людей, многие ли из нас посочувствовали ингушам? Судя по себе и по своему окружению могу сказать, что нет. Почему же мы ждем от других то сострадание, которое мы не можем сами проявлять? Беслан сентября и Назрань июня 2004 года разумеется не одно и то же, но тем не менее.

Вероятнее всего в Ингушетии действительно существует "партия войны", но точно так же там существует и "партия мира". Единство ингушей во всех вопросах, в том числе по спорным территориям это еще дин миф, но когда мы скопом объединяем всех ингушей одним каким-нибудь термином, чаще, к сожалению, негативным, то мы фактически и создаем это "единство" разных партий в Ингушетии. Альтернатива этому проста – контакты и сотрудничество с теми силами, которые настроены на мирный диалог. У ингушей и осетин достаточно общих проблем. Среди них политическая и экономическая нестабильность, терроризм, негативные последствия глобализации для небольших народов и т.д.

Последний кризис с ингушскими беженцами из Пригородного района и г.Владикавказа еще раз показал, что эту проблему нельзя решать исключительно с самими беженцами. За ними всегда стоят силы из Ингушетии, причем, как правило, среди них бывают вполне официальные лица и, следовательно, надо контактировать с более широким спектром сил с тем, чтобы решать проблему беженцев более успешно.

Другая давняя осетинская иллюзия, что урегулирования осетино-ингушских противоречий можно достичь исключительно посредством федерального центра. Конечно, Москва сделала очень много для устранения последствий осетино-ингушского конфликта 1992 г., но окончательно примириться могут только сами стороны конфликта не надо эту ответственность сваливать на Москву. Мир нужен прежде всего нам, тем, кто живет здесь, а потом уже всем остальным. Более того, без прямого диалога между Северной Осетией и Ингушетией вероятность урегулирования осетино-ингушских отношений сводится к нулю.

Вообще дилемма осетино-ингушских отношений на мой взгляд проста: либо осетины и ингуши разделяются и воздвигают межгосударственную, серьезно охраняемую границу между собой, либо они интегрируются друг с другом. Очевидно в сегодняшних реалиях невозможно себе представить такую границу между двумя частями одной страны, но даже если бы Северная Осетия и Ингушетия были независимыми государствами, эта граница не могла бы действительно обеспечить нашу безопасность, потому что она бы служила постоянным местом нападений и провокаций.

Интеграция же осетин и ингушей подразумевает, что осетины станут немного "ингушами", а ингуши немного "осетинами" живя вместе. И в случае успешной интеграции проблема противостояния и спорных территорий должна сойти на нет.

При определенных условиях возврат ингушских беженцев мог бы сыграть позитивную роль для Северной Осетии. Самый главный позитив от этого шага это повышение социальной конкуренции между разными укладами жизни и этносами и как следствие, повышение эффективности и конкурентоспособности нашего общества.

В настоящее время когда обстановка в Ингушетии подвержена регулярным всплескам насилия, Северная Осетия теоретически могла бы стать прибежищем для мирных ингушей, ищущих "спокойную жизнь". К сожалению, возможности нашей республики не очень велики в этой области в силу разных причин.

Среди условий для возврата беженцев-ингушей конечно должны быть такие как определенный благоприятный климат в обществе, над созданием которого надо работать и соответствующие экономические условия. Высока вероятность того, что подобный план был бы одобрен федеральным центром и профинансирован, если бы он был соответствующим образом оформлен. Если республиканское правительство заведомо неспособно сдержать возврат ингушских беженцев, то почему бы ему не представить федеральному правительству широкую программу по реабилитации Пригородного района и Владикавказа и взять этот процесс, включая финансовые потоки под контроль?

Кстати, много легче было бы возвращать ингушей во Владикавказ, а не в села Пригородного района, так как в городе легче нивелируются различия и менее остры осетино-ингушские противоречия. Кроме того, существует определенная немалая прослойка ингушей, которые бы хотели жить в более мультикультурном пространстве, чем допустим Назрань или Ингушетия в целом. Они потенциальные жители Северной Осетии, которые бы с одной стороны смогли бы жить более свободно в отрыве от своих кланов, с другой стороны сделали бы нашу республику более мультикультурной и богатой.

Россия не сегодня-завтра присоединит Южную Осетию или признает ее независимость

В России конечно же есть такие силы, которые поддерживают Южную Осетию и хотели бы возможно даже пойти настолько далеко, чтобы присоединить ее к Российской Федерации или признать ее независимость. Но наличие тех или иных сил не должно вводить наблюдателя в заблуждение, что бы ни говорили господа Затулин, Леонтьев и другие, прежде всего, Россия будет стремиться исходить из своих национальных интересов, которые не обязательно совпадают с интересами Южной Осетии.

Очевидно, что поддержка Южной Осетии Россией находится в прямой зависимости от того насколько напряжены отношения между Россией и Грузией и насколько последняя отдаляется от России и стремится к интеграции в западные политические институты, ставя конечную цель интегрироваться в западное сообщество. То есть любые российские силы, поддерживающие Южную Осетию изначально исходят из основного посыла как бы "насолить" Грузии и стоящему за ней Западу, а не из того, как бы сделать что-то хорошее для Осетии и осетинского народа. Естественно, если завтра в Грузии к власти придут промосковские силы, ориентация Кремля резко поменяется и поддержка независимости Южной Осетии сойдет на нет, другое дело, что это очень маловероятно исходя из сегодняшних политических реалий.

Один из известных российских политологов сказал, что основная ошибка России на постсоветском пространстве состояла в том, что Россия придерживалась консервативного сценария, который включает сохранение существующих границ между республиками бывшего СССР. Но не факт, что Россия уже отказалась от консерватизма. Хотя президент Путин и заявил, что Косово может стать прецедентом для урегулирования замороженных конфликтов в СНГ, не совсем понятно, почему Косово должно стать прецедентом для Южной Осетии, а не наоборот. Один западный дипломат в частной беседе сказал автору статьи, что по его впечатлению Россия пытается шантажировать Запад, угрожая применением косовского сценария в СНГ, с тем чтобы повлиять на ситуацию вокруг Косово хотя на самом деле, когда дойдет до практического применения косовского опыта например в Южной Осетии, то она на это не пойдет.

Казалось бы, почему России не показать свою силу и присоединить Южную Осетию к себе или признать ее независимость? К примеру, Турция признала государство турков-киприотов в одностороннем порядке, а ведь это государство все-таки не обладает таким политическим весом, как современная Россия. Все дело во внутренней воображаемой или реальной уязвимости нынешней России. Отношения между национальными республиками и федеральным центром все больше и больше отягощаются взаимным недоверием. Угроза территориальной дезинтеграции России во фразеологии современных федеральных политиков странным образом возрастает все больше по мере того, как власть по их же словам укрепляется. В условиях, когда внутри страны такая обстановка, любое изменение границ может быть чревато для самой России. Российская Федерация все еще не является фундаментально состоявшимся постсоветским государством отсюда ее боязнь к каким-либо изменениям. Страна пока не выработала устойчивую политическую систему (отсюда столько разговоров про проблему 2008, хотя в нормальном государстве выборы это никакая не проблема, а просто составная часть политического процесса) и не нашла свое место в мире. Именно поэтому Россия ни в коем случае не пойдет на признание или присоединение Южной Осетии без одобрения Запада. Она не доверяет своему собственному Северному Кавказу и Северной Осетии, как она может еще что-то брать на себя? Изменение постсоветских границ де-юре создаст прецедент и эти границы перестанут быть "священной коровой" которую нельзя резать. Именно этого и опасается Москва, потому что тогда когда эти границы перестанут быть "священными и неприкосновенными", а сама Россия будет иметь больше шансов на распад.

Надо добавить, что и покинуть Южную Осетию в настоящее время Россия не может себе позволить. Уход России из Южной Осетии пошлет сигнал о ее "слабости" по всему Кавказу и СНГ и может служить спусковым крючком обвальной потери влияния на всем этом пространстве. Таким образом, Россию на сегодняшний момент устраивает только один выход из ситуации – сохранение статуса кво во что бы то ни стало на неопределенное время до тех пока она не сможет безболезненно либо уйти из этих регионов либо присоединить их к себе.

Но это не может устраивать ни Южную Осетию, ни Грузию. От мирного и "окончательного" разрешение конфликта в одну или другую сторону могли бы выиграть как одна, так и другая сторона. Правда, пока Москва имеет столь мощное присутствие в регионе как в Южной Осетии, где все значимые должности занимают пришлые русские, ни о каком урегулировании в Южной Осетии не может быть и речи. Будет вялотекущий конфликт, в ходе которого осетинское население будет постепенно уезжать, а республика будет иметь все меньше шансов для достижения своих политических целей – признания независимости и воссоединения обеих Осетий из-за отсутствия ... населения.

Чтобы как-то хоть влиять на ситуацию следует восстановить реальную независимость Южной Осетии, потому что правительство, которое делает все исключительно как ему подсказывает дядя из Москвы никогда не сможет достичь тех целей, ради которых все и затевалось. Цель у Москвы наказать Грузию и для этого ей не обязательно и даже нежелательно признавать Южную Осетию или присоединять ее к себе. Поэтому тот в Цхинвале, кто безоговорочно следует ее советам приготовляет и себе, но прежде всего своему народу незавидную участь пушечного мяса.

Цхинвал до последнего времени игнорировал все источники силы в регионе кроме Москвы, а ведь можно было хотя последовать примеру Грузии, которая пыталась заиметь хорошие отношения с Москвой, несмотря на свой однозначный евроатлантический выбор или Армении, которая несмотря на свой однозначно пророссийский выбор, поддерживает хорошие отношения с Западом. Почему бы и Южной Осетии вместо того, чтобы класть все свои яйца в одну корзину, не диверсифицировать свои внешнеполитические ориентиры или хотя бы попытаться это сделать? Если вдруг завтра Москва отвернется, Южная Осетия будет не в состоянии не только противостоять Грузии, но и просто сохранить население в регионе из-за экономического коллапса. Нужно стремиться получить международные гарантии мира в регионе, которые бы не зависели от прихотей и капризов отдельных государств и их лидеров.

Ноябрь 2006 года

Статья впервые опубликована в североосетинской газете "Фыдыбаста" ("Отчизна").