Исполнилось сорок пять лет трагедии в Новочеркасске, где 2 июня 1962 года на площади у горисполкома была расстреляна массовая манифестация жителей города. Не менее 23 человек погибли, 87 были ранены, - сведения о жертвах рознятся. Семеро участников событий были приговорены к расстрелу, более ста - к различным срокам лишения свободы. Страна ничего не узнала о случившемся, - убитых тайно захоронили, кровь с площади смыли брандспойтами.

К сороковой годовщине расстрела в городе был открыт музей, теперь - мемориальная доска с именами погибших.

Новочеркасск давно уже стал не только символом массового ненасильственного протеста и его жестокого подавления тоталитарным режимом, но и символом памяти о терроре и сопротивлении.

Почему именно Новочеркасск, - ведь массовые волнения и народные восстания продолжались едва ли не на всём протяжении советской власти?

Во-первых, отчасти потому, что это была реакция на социально-экономическую политику советской власти, а не этнический конфликт (как в 1958 году в Грозном или в 1981 году в Орджоникидзе), и не ответ на милицейский произвол, как во многих других случаях. Протестовали рабочие, - тот самый класс, на который, как утверждала власть, она и опиралась.

31 мая 1962 года было объявлено о существенном повышении в СССР цен на мясо и молоко. В тот же день руководство Новочеркасского электровозостроительного завода сообщило рабочим о снижении расценок на треть. 1 июня начались волнения.

Во-вторых, народное возмущение, которое в других случаях нередко переходило в насильственные действия, в восстания, в Новочеркасске приняло (за немногими исключениями) ненасильственные формы. И это мирное выступление было подавлено оружием.

В-третьих, именно Новочеркасск подарил нам один из первых примеров того, как честный офицер отказался выполнять преступный приказ. Получив приказ использовать против жителей Новочеркасска бронетехнику, заместитель командующего Северо-Кавказским военным округом генерал Матвей Кузьмич Шапошников ответил: "Я не вижу перед собой противника, по которому можно стрелять". На этом его военная карьера закончилась. Тот его поступок стал известен стране через четверть века, после публикации 21 июня 1989 года статьи Юрия Щекочихина в "Литературной газете".

Несмотря на осуждение "культа личности Сталина", суть советского режима оставалась прежней. Для кого-то стало ясно во второй половине шестидесятых, и связано с именем Брежнева, с советскими танками в Праге в 1968-м. Но ведь до этого был и Будапешт 1956-го, и последовавшая за этим волна политических репрессий, - тысячи осуждённых по "антисоветской" статье 58-10 в конце пятидесятых. Но именно Новочеркасск стал для многих одним из "моментов истины" в осознании того, в какой стране мы жили и живём, - и это в-четвёртых.

Но для осознания нужна память, которая не сохраняется сама по себе. Двадцатипятилетний Пётр Сиуда, в 1962-м участвовавший в массовом митинге в Новочеркасске, был приговорён к двенадцати годам лагерей. Освободившись через шесть лет, он всю жизнь собирал сведения о той трагедии, и был убит 5 мая 1990 года. Его гибель связывают с поиском тайных захоронений жертв новочеркасского расстрела. За память порою приходится платить дорогую цену.

Но, возможно, именно память о Новочеркасске определила мирный исход событий конца девяностых. Свидетель расстрела, один из мальчишек с городской площади Новочеркасска, не исполнил преступный приказ у Белого Дома в августе 1991-го, - его звали Александр Лебедь.

Теперь, сорок пять лет назад после трагедии, память о Новочеркасске не менее важна для России. Память о народном выступлении и государственном терроре. Память о том, что это возможно, - отказаться исполнять преступный приказ. И опыт самой памяти, осознания своего прошлого.

4 июня 2007 года