ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

В интервью "Кавказскому узлу" ректор Карачаево-Черкесского Исламского института им. имама Абу Ханифа заместитель муфтия Ставропольского края и Карачаево-Черкесии, Исмаил-хаджи Бостанов рассказал о проблемах религии, строительстве мечетей и положении Исламского института в Карачаево-Черкесии. Беседа состоялась за два месяца до убийства И.-Х.Бостанова.

- Исмаил-хаджи, расскажите, пожалуйста, на что Вы делаете упор в процессе обучения студентов?

- У нас в институте учатся дети не только из Карачаево-Черкесии, но из-за пределов республики. Часто приезжают и из центральной России. Проблема заключается в том, что планы, которые мы составляли пятнадцать лет назад и сегодня – совершенно разные. Тогда нужно было количество, потому что во времена советской власти нас страна приучила к тому, что у нее убеждения менялись с приходом каждого нового лидера. Умер Иосиф Сталин – его политику оболгали, пришел во власть Хрущев - тоже, Брежнев пришел во власть – все опять стали плохими, - то есть мы предстали перед тем, что вынуждены не верить системе. Когда мы в 1993 году открывали это учебное заведение, и набирали людей, я не думал, что мы будем работать. Каждый месяц я ждал того, что наш институт закроют, потому что мы привыкли к смене как политических лидеров, так и их интересов, - я имею в виду не в масштабе Карачаево-Черкесии, а в масштабе страны. Пришел лидер, сделал "свое дело", его "кинули", а все, что он делал, позже оказывалось плохим.

- А были ли попытки закрыть институт, за 16 лет его существования?

- Нет, никогда. Но нужно отметить, что и мы повода не давали. В первые годы существования института у меня была мечта просто научить ребят правильно читать Коран, правильно совершать похоронно-поминальные обряды. Да и, что говорить, в то время нужна была массовость. Ведь, если бы вдруг институт закрыли, естественно кто-то бы бросил эту работу и начал бы заниматься чем-то другим, - надо было, чтобы хоть кто-то остался. Но постепенно, мы вырастали из коротких штанишек. И сегодня у нас совершенно другие планы.

- Расскажите подробней, в чем конкретно они заключаются?

- Сегодня мы уже ученые. Вот, например наш первый выпускник - Расул-хаджи Ижаев. Он работает имамом города Ставрополя, несмотря на то, что он родом из Карачаево-Черкесии. Естественно, что в Ставрополе полуграмотного человека держать не будут. Его однокурсники работают за пределами не только республики, но и страны. Так один работает имамом в Средней Азии, а другой - во Франции.

То есть наша работа показывает, что тот, кто успешно окончил наш университет, на сегодняшний день занимает хороший пост. Выпускники стали известными не только в Карачаево-Черкесии, но и за ее пределами. В первый год у нас было 183 студента и никаких условий для проживания. Они спали на полу. Не было ничего: ни кроватей, ни столов. Собирали кто, что и где мог.

Катастрофически не хватало преподавателей, мы искали людей, которые знали бы арабский язык и могли бы хоть как-то преподавать. И только в конце 1990-х годов мы стали уже чуть самостоятельнее. Людей принимать стали меньше только по одной причине – им нужно было давать знания. То есть возникла потребность в качестве. Мы стали работать на качество.

На будущее у нас большие планы, планы развития. Мы хотим поднять и уровень подготовки студентов, увеличить зарплату преподавателям, потому что я считаю, что 5 тысяч рублей – мало для зарплаты педагога. Они должны получать ежемесячно по 10-12 тысяч, потому что у нас нет системы работы государственных вузов: кто-то берет, а кто-то платит. Со студентов мы не берем ни копейки.

- То есть на сегодняшний день студентов стало меньше?

- Да. Сегодня наш институт рассчитан на 48 коек, для юношей. Девочки живут отдельно, в одной большой комнате. Обычно их бывает 10-12 человек. Нам нужно, чтобы студенты жили здесь, а не в городе. То есть нам не нужно, чтобы, когда заканчивались уроки, студент уходил, где-то питался, где-то жил, где-то молился. Мы держим ребят здесь, чтобы над ними был надзор. К тому же сегодня у нас не только цели, но и условия проживания и обучения другие. У нас есть преподаватели из Египта и Турции, есть места для проживания, есть хорошая библиотека, компьютерные классы, и т.д. То есть совершенно другой уровень. Поэтому мне на сегодня нужно 50 человек, но они должны выйти отсюда специалистами.

- На какие средства существует институт?

- У нас совершенно нет финансирования от правительства, поэтому собирать сюда большое количество людей тоже нет возможности. Если бы мог, я бы построил отдельные классы, большое общежитие для студентов и для преподавателей. Тогда возможности стали бы шире, и мы принимали бы гораздо больше людей, чем принимаем сегодня.

Сейчас мы существуем на то, что дадут мусульмане. У нас нет спонсоров. Простые люди приходят и, чтобы обрести милость Бога, приносят сюда деньги. Кто-то тысячу рублей, кто-то две, кто-то пять. Кто-то приносит продукты: картошку, хлеб, мясо - не всегда, но приносят.

- Если не секрет, то какую сумму приносят люди в среднем в месяц, и хватает ли этих средств на содержание института?

- Конечно не секрет, у нас есть кассир и бухгалтер, - все, до копейки проходит через их руки, и я могу четко и конкретно назвать цифры. Нам ежемесячно нужно 140 тысяч рублей – это минимум. Люди приносят максимум 50 тысяч. И это в редких случаях, а в среднем 35-40 тысяч в месяц. Этих денег не хватает.

- За время существования института, оказывалась ли ему финансовая поддержка со стороны руководства республики?

- Единственная поддержка нашего института со стороны власти была в 2007 году. Тогда президент республики Мустафа Батдыев выделил 1 миллион 600 тысяч рублей, а так же на 2008 год он выделил 1 миллион 200 тысяч рублей. Эти деньги мы растягивали, как могли, до этого года, но теперь и их нет.

К Борису Эбзееву я обращался один раз, разговор состоялся. Я объяснил, что своих денег у нас нет, а тех денег, что дают мусульмане нам катастрофически не хватает. Сошлись на том, что он посетит наш институт, поговорит с коллективом, и примет какое-то решение. Ведь у нас в институте и обучение, питание и проживание – бесплатные. Даже ту продукцию, которую мы можем отпечатать в нашей типографии, - газеты, брошюры – мы тоже раздаем бесплатно.

Мы стараемся быть ненавязчивыми, ведь Пророк сказал, что рука, дающая сверху, лучше, чем рука снизу. Мы никуда не ходим и никого не просим. Стараемся работать с людьми, знающими и верящими в нас, и просим только в самом крайнем случае. Потому, что на сегодняшний день есть люди, которые помогают нам оплачивать и электричество, и водоснабжение. Эти люди верят нам и знают, что мы их не обманем. Это не самовосхваление, мы просто живем так.

- Не секрет, что для строительства Соборной мечети в Карачаево-Черкесии поступило предложение финансовой поддержки из соседней республики. Предлагают ли вам финансово поддержать ВУЗ соседние республики или мусульманские страны?

- На сегодняшний день у нас есть конкретное предложение. Так, наш проректор Джалял Кызылкая приехал к нам работать по приглашению, по направлению министерства религии Турции. У нас с ними были переговоры, а в министерстве достаточно хорошо знают наш ВУЗ, и мы хотим в конце июля поехать туда, и провести переговоры на уровне государства. Мы понимаем, что мы - всего лишь Карачаево-Черкесия, а не Татарстан, где мусульмане поддерживаются на уровне государства, - но все же готовимся к этой встрече.

- То есть уже предприняты какие-то конкретные шаги?

- Да. Мы уже пригласили человека из министерства религий в Турции, чтобы совместно разработать договор. Мы не делаем никаких огульных договоров, все проходит чисто и открыто. Так, например, преподавателей для работы в ВУЗе из Турции и Египта мы приглашаем через миграционную службу России в Москве. У нас все законно.

Между тем у нас есть договор со всемирно известным институтом "Алясхар", в Турции, о том, что оттуда по четыре человека ежегодно будут приезжать и работать у нас в институте. Мы обеспечиваем только питание и проживание, а дорогу и заработную плату обеспечивают они.
 
- А как обстоят вопросы с трудоустройством выпускников Исламского института? Насколько сложно найти работу?

 - Когда ребята поступают в наш институт, мы разговариваем с ними. Мы не будущих эфенди¹ готовим, - мы готовим грамотных людей, которые могли бы проявить свои способности, уже имея за плечами такое образование и соответствующее воспитание, для работы в других местах. Посмотрите, сколько у нас в стране ежегодно выпускается юристов и экономистов - множество, но, тем не менее, они учатся.

К тому же постепенно уровень понимания значимости религии, а так же того, что религия должна занять достойное место в жизни мусульман, растет. Поэтому для наших ребят и девочек, в тех районах, откуда они приехали, мы ищем и находим спонсоров. Наши выпускники будут собирать ребят, обучать их в медресе, а мы, даст Аллах, найдем спонсоров, которые их будут поддерживать.

А то, что у государства не болит об этом голова, – это плохо. Тем более, что наша республика - один из тех субъектов, который, на сегодняшний день, готов принять на себя эту тяжесть: преподавание основ "чистого" ислама. Наш ВУЗ выпустил более 160 человек только из Карачаево-Черкесии. Совместно с выпускниками соседних республик (Дагестан, Чечня, Кабардино-Балкария, Ставропольский край) — это более 200 человек.

Почва у нас есть: у людей растет понимание, а у нас есть преподаватели. И даст Бог, открывая медресе мы будем бросать семена уже в готовую почву.
- Сколько у вас выпускников в 2008-2009 году? Насколько Вы как ректор довольны качеством приобретенных знаний, и в чем принципиальное отличие ваших выпускников от выпускников других ВУЗов?

- В этом году мы выпустили 15 человек. Я крайне доволен тем, какими специалистами они вышли за стены этого института. Потому, что мы живем в таком жестоком мире, в мире алчности и лжи, – на всех уровнях. Руководители живут своей жизнью, депутаты - своей, а простые люди - своей. Кто может умереть – они умирают, у кого есть шанс выжить – они остаются. Нет системы.

Так, например, у нас, среди кавказцев, никогда не было того, чтобы мусульмане сдавали своих родителей в дом престарелых или уклонялись от выплаты алиментов. Этого никогда не было на Кавказе, это было позором. Сегодня мы встречаемся с такими случаями все чаще, но это не мы делаем, - это система. Для того, чтобы человек не совершал таких поступков и был порядочным, есть два непременных условия: высокая ответственность перед Всевышним, или же уровень морали в обществе должен быть на таком уровне, чтобы человек боялся быть подлецом, вне зависимости от его финансового положения и служебной деятельности.

Он должен знать, что ни один порядочный человек после таких поступков не подаст ему руки. У нас сегодня нет ни того, ни другого.

Но, тем не менее, видя вот это все, ребята приходят в институт и учатся здесь, даже без стипендий, - чем не могут похвалиться ВУЗы России. И воспитанникам нашего института никогда не придет в голову даже мысль о том, чтобы хоть один рубль заплатить за экзамен. Кроме того, мы даем им достаточно высокий уровень знаний, потому что, наши преподаватели – сильнейшие преподаватели в России. Мы понимаем: чтобы знать арабский язык хорошо, нужно либо попасть в среду, где говорят на этом языке, либо его должны преподавать носители языка. Мы создали эти условия и привезли преподавателей из самых известных университетов мира. Поэтому, если ученик усердный, то после шести лет обучения в институте он может прекрасно говорить на арабском языке и на высоком уровне знать религию.

- По каким критериям вы отбираете студентов при поступлении?

- У нас критерии оценки иные, чем в других вузах. Посредством бесед и наблюдением за поведением человека, мы оцениваем возможности каждого индивидуума. Если мы видим, что человек в душе чист и порядочен, но у него плохая успеваемость, мы все равно его оставляем в институте. Но у нас были случаи, когда человек учился хорошо, но нам не нравилось его поведение, тогда мы вынуждали его уходить.

У нас обучаются люди, которые в мире пьянок, наркомании и разврата находят в себе силы учиться здесь шесть лет. Каждому из них орден давать нужно. Отрекаясь от омута грязной воды, в котором плавают люди, наши ребята смиренно учатся, молятся, постятся и читают Коран. Они овладевают профессией, понимая, что, возможно, в будущем эта профессия их кормить не будет. Каждого из них ругаю, потому что каждого из них люблю. Я старше многих отцов своих студентов, иногда и по шее могу дать, но они знают, почему я это делаю. И понимая это, никто из них даже ни разу не огрызнулся. Люди отличаются друг от друга, то, что происходит вокруг, каждый человек осмысливает по-своему. Желающих учиться, слава Богу, хватает, просто мы не всех можем разместить.

- Возникают ли проблемы с родителями студентов, поступающих к вам?

 - Да, такие проблемы есть. У нас были студенты, родители которых даже не знали, что дети обучаются у нас. Институт не дает повода сомневаться в своей работе, но есть негатив в обществе. Так, например, грязь, которая льется на ислам из некоторых СМИ, пугает людей. Люди просто боятся - и они правильно боятся. Но, вместе с тем, чтобы рассказывать об исламе и объяснять, что такое "чистый" ислам, и каким мы хотим его видеть, и какой он на самом деле, у нас нет больших возможностей.

У меня была студентка, которая училась у нас, ходила в хиджабе², но, как выходила за стены института, переодевалась, складывала вещи в сумку и отдавала подруге - только для того, чтобы дома не знали. Вскоре к нам пришла ее мать - ругаться. Но мы ведь тоже, извините за выражение, "не носом воду пьем", каждый из нас оканчивал ВУЗы - и религиозные, и светские (так, я окончил три ВУЗа, мой заместитель - ВУЗ за границей и т.д.), - и не во времена обучения за деньги. Мы просто сели поговорили с ней, и эта женщина молча ушла, хотя, когда она пришла, говорила о том, что родственники боятся, что девочка будет учить ислам.

Все это происходит потому, что СМИ из ислама сделали некое страшилище. Причем внутри республики пресса себе таких действий не позволяет. Они просто не осмелятся - мы выйдем и объясним людям, и уже сами люди с ними поговорят. Если газета в республике напишет про ислам плохо, мы просто скажем людям: "не надо покупать эту газету", - и они поверят нам. Поэтому такая работа ведется федеральными источниками, СМИ. Я не знаю, делается ли это преднамеренно или нет, но грязь на ислам льется. И люди, видя это и не понимая ислам, запрещенный в советское время, боятся такого потока информации. А ведь 80% информации человек воспринимает именно органами слуха и зрения. И мы чуть ли не харакири себе здесь делаем, объясняя людям, что ислам на самом деле не такой, каким его пытаются представить.

У нас в республике никогда войн не было. Да, нападали, да, убивали, - например, того же имама города Кисловодска, убили имама Карачаевска, - были случаи, да. Но не такие как в Чечне или в Дагестане, - у нас никогда не расстреливали. Наше управление мусульман никогда даже повода к таким действиям не давало. Мы спокойно можем сесть в машину и спокойно поехать в любое село или аул Карачаево-Черкесии. И ужастики не мы нагоняем, а СМИ.

- Скажите, а не дает ли повода людям думать об исламе плохо то, что при проведении тех или иных обрядов эфенди устанавливают ее стоимость? Ведь население это тоже видит и платит.
 
- Каждый отвечает за ту общину, в которой живет. В Карачаево-Черкесии и Ставропольском крае, где работают наши ребята, и куда мы постоянно ездим, если мы узнаем о таких случаях, то сразу же освобождаем такого человека от занимаемой должности. Ну, вызываем мы их, ругаем, но нужно отметить и то, что наши эфенди за эту работу не держатся - у них нет ни стажа, ни заработной платы. Основным источником дохода для семей священнослужителей, как правило, служат заработки на стороне, - будь-то стройка или другой вид работы.

Наши эфенди занимаются разъяснительной работой с населением о правилах проведения обрядов, но тот размах, который существует в республике при их проведении, - лишь только от безграмотности самих, же людей. Тем не менее, уже есть семьи и родственники умерших, которые прислушиваются к правилам проведения обрядов. У меня, например, умерла мать: 50 дней сделали и годовщину сделали, и все, что люди принесли, раздали обратно. Купили то, что положено, накормили людей и отправили. Я на своем примере показал, как это нужно делать. Я объясняю людям, что не нужно ни брать денег, ни давать взамен пакетов с продуктами на поминках. Эта работа идет и уже имеет позитивные моменты. И, при этом, у нас опять же ограниченно время в эфире для того, чтобы мы могли донести до населения, как и что нужно делать. У меня эфир на телевидении - по 6 минут два раза в неделю: утром в 7 часов 35 минут, в то время, когда люди как раз выходят из дома на работу. Судите сами.

Если власть к нам с какого-то острова приехала, мы объясним им, что нуждаемся в содействии, - но если они знают и не делают, то это уже вопрос не к нам. Они все гордятся нашим институтом, но ведь мы сами все сделали. Это не жалоба, мы воспринимаем все происходящее вокруг нас, как карму. И, если Всевышним предопределено, то институт будет работать на то, что есть, если нет - то он закроется, даже если здесь будут миллиарды.

- Что Вы можете рассказать о строительстве Соборной мечети в Карачаево-Черкесии?

- Она никогда не будет построена. Мусульмане Карачаево-Черкесии требуют, чтобы эта мечеть строилась в центре столицы республики. И это первое неизменное условие. Черкесск — город большой, число мусульман увеличивается, и пусть там, где начали строительство, в районе водоканала, строится обыкновенная мечеть. Ведь, посмотрите, церкви есть везде. И мусульмане говорят, что "мы такие же верующие, мы живем на своей земле, имеем те же конституционные права – да, тогда дайте нам землю в центре города". Я поднимал этот вопрос и перед мэром города, - ведь у государства голова должна болеть по поводу того, что тут, на месте нужно сделать, раз мы, жители республики, здесь есть. Как мне кажется, нужно создать попечительский совет, пригласить уважаемых людей, назначить вице-премьера, и построить так, как нужно. Ведь в Кабардино-Балкарии построили же, в Дагестане тоже. Нет участка земли? Купить нужно. Высотные дома ведь на выкупленных участках строят. Это можно спокойно сделать. Можно! Нашим властям следует отдать должное: когда мы обращаемся к ним с этим вопросом, они говорят - "Конечно, ребята, о чем речь!" Но позже все остается так же, как и было. Не нам их судить - они такие же мусульмане: президент и все остальные молятся и поднимают руки, когда берут "дуа"³, но тем не менее...

А что касается финансирования, то проблем нет. Я считаю, что нам, мусульманам республики, просто стыдно просить деньги у других субъектов. Я учился с отцом Рамзана Кадырова - Ахматом, - я знаком с ним со студенчества, мы дружили. И конечно сыну муфтия — Рамзану - неприятно, что в какой-то из северокавказских республик нет мечети. И он предложил помочь, но я считаю, что мы, мусульмане республики, сами должны собраться, все, что нужно, купить и начать строительство. И вот, если не хватит, только тогда обращаться за помощью. А брать деньги у республики, восстанавливающейся после войны, я считаю ниже своего достоинства. И позор всем мусульманам республики: ничего не делая брать деньги у соседей и строить мечеть. Пророк запретил такие вещи делать. А Рамзану я сейчас могу позвонить и попросить. Можно и в Турцию поехать, у них есть государственная программа строительства мечетей. Так сам министр по религиям сказал: "пригласите меня – до пяти миллионов долларов я вам дам". Для них это нормально, к тому же в плане стратегии нашего государства с Турцией у нас очень хорошие отношения. В Арабские Эмираты можно обратиться – они помогут, но брать деньги у соседей - это позор.

- Почему, на Ваш взгляд, заморожено строительство мечети в центре Хабеза, в Усть-Джегуте по левую сторону федеральной трассы, ведущей в Домбай, мечети на перевале над селом Эльтеркач, а так же других мечетей в республике?

- Эти мечети строились в неположенном месте. Когда началось строительство в Эльтеркаче, я находился там: были проведены работы и найдена скала, а вся остальная местность была оползневая, - именно на этой скале построили мечеть. Строилась она одним из бизнесменов республики, очень высоко, людей предполагалось возить туда на автобусах, но бизнес его вскоре прекратил существование, а мечеть осталась недостроенной.

В Усть-Джегуте мечеть строили в 1990-х годах. Тогда мечети регистрировали горисполкомы. Нашего мнения, как сегодня, по-закону, никто не спрашивал. Место определили старейшины, они же и строили. А сейчас община, на которую была рассчитана эта мечеть, перешла в центральную мечеть Усть-Джегуты, а мечеть стала просто не нужна, - вот ее и забросили.

Строительство мечети в центре Хабеза шло по турецкому проекту, но с уходом главы района Олега Аргунова строительство также было заморожено. Ну, что говорить: огрехи есть в каждом деле, есть они и в строительстве мечетей. Всего же в Карачаево-Черкесии - 114 мечетей, а мусульман, по моим данным, - около 280 тысяч.

8 июля 2009 года

С Исмаилом Бостановым беседовала собственный корреспондент "Кавказского узла" Бэлла Ксалова.

Примечания:

1. От позднегреч. aphéntes — "повелитель", "господин" - вежливая форма обращения к знатным особам в Османской империи. В данном случае используется как наименование духовного лица. (Прим. "Кавказского узла")
2. Традиционный исламский женский головной платок. (Прим. "Кавказского узла")
3. Дуа (араб. "молитва") - просьба, обращённая к Аллаху. (Прим. "Кавказского узла")