"Странности начались с самого начала моего вхождение в процесс по делу Буданова, - рассказал Станислав Маркелов, адвокат семьи Кунгаевых в своем интервью корреспонденту "Гласность-Медиа" - После того, как был заключен со мной договор, я направил в суд телеграмму с просьбой отложить заседание хотя бы на одни сутки, чтобы ознакомиться с делом. Судья отказался отложить слушания и именно в тот день (16 мая) была рассмотрена психолого-психиатрическая экспертиза. При этом суд рассматривал результаты экпертизы в отсутствии потерпевших, адвоката Кунгаевых Абдуллы Хамзаева и общественного обвинителя.

Первая экспертиза была проведена Новочеркасском психиатрической лечебницей. Эта экспертиза действительно указала, что в данное время нельзя установить, был ли Буданов вменяемым на момент совершения преступления, и в связи с этим назначили еще одну психолого-психиатрическую экспертизу, которая и была рассмотрена в наше отсутствие. Специалисты института им. Сербского признали Буданова частично невменяемым в момент совершения таких преступлений, как обстрел селений, превышение служебных полномочий и похищений человека и абсолютно невменяемым в момент убийства. Он был вменяемым до этого, и сразу стал вменяемым после этого. Причем, интересно, что, несмотря на столь серьезные правонарушения, рекомендовано ему амбулаторное лечение и наблюдение у психиатра, то есть этот человек будет раз в месяц приходить отмечаться.

На следующий день я попал на окончание оглашения экспертизы, не ознакомившись с материалами дела, которые судья отказался мне предоставить. Ни о каком равенстве сторон не могло быть и речи. Мне все же удалось ознакомиться с делом. Из материалов видно, как велось следствие, остановлюсь только на одном документе наиболее важном: допросе Буданова. Пять страниц его последних показаний элементарно просто не согласованы между собой, хотя страницы все пронумерованы. После того как я указал на это, судья сказал, что это техническая ошибка, но до сих пор я так не видел эти показания в нормальном виде, несмотря на все мои требования. Больше всего меня поразили тексты экспертизы. Дело в том, что Буданов несколько раз менял свою позицию и показания, но в последнее время он ведет себя в соответствии с тем диагнозом, какой ему дали в институте Сербского. Сейчас его показания сильно отличаются от тех, что были даны на предварительном следствии и от его предыдущих версий по целому ряду существенных признаков. Сначала он утверждал, что выпил две бутылки водки, потом количество сократилось до 200-300 грамм, в экспертизе это уже вообще поставлено под сомнение. Первоначально Буданов утверждал, что Эльза была членом семьи террористов, мать у нее террористка, потом оказалось, что она сама террористка. В последнее время Буданов утверждает, что на дом Кунгаевых, как на дом террористов указали еще два информатора, причем фамилии их все время меняются. На определенном этапе вдруг возникает упоминание о некой фотографии, якобы бывшей у Буданова, где он видел и мать Кунгаевой, в горах с оружием в руках. Это притом, что мать Эльзы имеет инвалидность второй степени и, по показаниям жителей села, она даже не могла работать в поле. По показаниям самого Буданова, Эльза полтора часа его оскорбляла в весьма изощренных выражениях, как зафиксировано в материалах дела. "Я намотаю на автомат кишки твоей дочери", якобы сказала Эльза Буданову. И именно оскорбления привели его в такое состояние. Во-первых, надо быть сумасшедшим, чтобы так оскорблять человека, когда тебя допрашивают (ну, допустим, это возможно в некоторых психологических ситуациях). Но, по показаниям ее родителей и жителей села, Эльза Кунгаева не владела русским языком. Понимала хорошо, но говорила с трудом. Вряд ли она могла найти столь непростые выражения. И таких моментов, которые не могут не вызывать сомнения в объективном расследовании дела, достаточно много. По показаниям солдат, когда они вошли Буданов и Эльза были обнажены. Буданов объяснил это тем, что девушка с ним дралась в ходе допроса и в пылу драки они порвали друг на друге одежду. Трудно себе представить, как хрупкая девушка справилась с бравым полковником. Кстати говоря, основной аргумент защиты - это защита чести офицера. При этом забывают, что арестовывали Буданова российские офицеры и обвинение предъявляли тоже российские офицеры. То есть из-за чести Буданова страдает честь многих и многих русских офицеров Буданов строит свою защиту также на том, что он действовал из чувства мести чеченцам как представителям бандформирований. Но если месть - составная часть обычаев чеченцев (что неоднократно отмечалось), то получается, что полковник Буданов вместо действий в соответствием с российским правом использовал нормы обычного чеченского права. Причем в худшем варианте, так как у чеченцев кровная месть должна основываться на четкой уверенности, абсолютно должно быть доказано, что этот человек совершил убийство. Буданов же утверждает, что он мстил за товарищей, погибших при штурме какой-то высоты. Получается, что право мести, причем одним чеченцам за действия других чеченцев, у нас выше российского права. Если суд вынесет приговор в пользу Буданова, то это будет жуткий прецедент по двум пунктам: в Чечне не действует российское право, месть является оправданием при совершении особо тяжких преступлений. Все это, фактически, разрушение основ российского права. И на федеральном уровне и на уровне прецедента применения норм закона. То есть, оказывается, то основание, которое всегда считалось отягощающим, - месть - является оправдательным. Нас же, сторону защиты Кунгаевых обвиняют в том, что мы выполняем чеченский заказ. Один из адвокатов Буданова, Анатолий Мухин, в интервью газете "Коммерсант" об этом прямо заявил".

На вопрос корреспондента, почему Буданов в категоричной форме отказался от своих адвокатов, Станислав Маркелов ответил, что действительно, Буданов сделал такое заявление. "Он заявил буквально следующее: "От своего народа мне не надо защиты". Я не могу залезть к нему в голову и сказать в чем конкретная причина, - продолжил адвокат, - но я могу подозревать, что это связано с изменением позиции защиты потерпевших. Когда я сказал, что у меня основной интерес, чтобы российское право действовало на территории Чечни, то есть защита российского права, а не каких то там национальных интересов".

В заключение Станислав Маркелов сказал, что у него достаточно пессимистические прогнозы относительно обвинительного вердикта. "Хотя с правовой точки зрения я знаю, - добавил адвокат, - что дело у меня абсолютно выигрышное, вина обвиняемых просто очевидна, но, к сожалению, есть подозрение, что не только правовой фактор влияет на решение суда. Поэтому я смотрю на это дело очень пессимистически. Однако нарушения процедуры во время его рассмотрения столь значительны, что в самом худшем случае мы будем обжаловать судебное решение как в вышестоящих судебных инстанциях в России, так и в Европейском суде по правам человека".