ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

На 10 июля 2013 года в Верховном суде РФ намечено рассмотрение жалобы адвоката Мурада Мусаева на решение суда первой инстанции по иску к правительству Ставропольского края на его постановление "Об утверждении основных требований к школьной одежде и внешнему виду обучающихся". Согласно этому документу, в школе недопустимы все головные уборы, включая хиджабы, а также религиозные одежда, символика и атрибутика.

В интервью "Кавказскому узлу" Мурад Мусаев представил свой взгляд на юридическое обоснование данного постановления, судебные перспективы его оспаривания, а также на последствия, которые запрет хиджабов может вызвать в сфере межконфесиональных отношений.

"Кавказский узел" (КУ): Входит ли в компетенцию Ставропольского правительства урегулирование вопросов, затронутых в постановлении?

Мурад Мусаев (М.М.): Решение вопросов, затронутых в постановлении, не входит в компетенцию региональных властей. Ограничение свободы вероисповедания, в чем бы оно ни заключалось, входит в исключительную компетенцию федерального законодателя. Не только региональное правительство, но даже правительство Российской Федерации не может принимать акты, ограничивающие религиозную свободу человека.

Сама по себе школьная форма может быть введена как ведомством, федеральным или региональным, так и отдельным учебным заведением. Однако акт, устанавливающий такую форму, не должен ограничивать свободу человека одеваться в соответствии с нормами его религии. Неважно, идет ли речь о мусульманке и хиджабе, христианке и платке, иудее и кипе.

"КУ": Если кто-то посчитает, что постановление противоречит Конституции, можно ли будет в судебном порядке добиться его отмены?

М.М.: Безусловно, обжалование обсуждаемого постановления в судебном порядке возможно. Ведь учебные учреждения и ведомства, вводящие эти ограничения, нарушают нормы Конституции России и федерального закона "О свободе вероисповедания и о религиозных объединениях".

"КУ": Должны ли частные школы подчиняться принятому постановлению?

М.М.: В постановлении ставропольского правительства речь идет о правилах, носящих обязательный характер для государственных и муниципальных образовательных учреждений. Однако право на бесплатное школьное образование гарантировано конституцией Российской Федерации каждому вне зависимости от отношения к религии и религиозной принадлежности. Поэтому, предлагая школьницам-мусульманкам, желающим одеваться в соответствии с требованиями ислама, "идти в частную школу", чиновники нарушают как право этих девочек на свободу вероисповедания, так и право на получение бесплатного школьного образования.

"КУ": Каковы могут быть последствия нарушения ставропольского постановления учащимися и руководством школ? Чем чреват на практике отказ учащихся с ведома родителей соответствовать предъявляемым требованиям на том основании, что это противоречит их религиозным или идеологическим взглядам?

М.М.: Никаких законных способов воздействия на учащихся за нарушение антиконституционного дресс-кода не существует. Однако руководители школ, которым за нарушение регионального постановления грозит дисциплинарная ответственность, прибегают к различным способам принуждения учащихся. В одних школах учениц в хиджабах просто физически не пускают на занятия, в других "уговаривают" перейти на экстернат и приходить в школу после 15:00, когда там нет других детей. В любом случае, мы имеем дело с сегрегацией и самоуправством.

"КУ": Может ли школа, по согласованию с наблюдательным, родительским комитетом, внести в свой устав право на ношение хиджабов и прочих религиозных атрибутов?

М.М.: В настоящее время школы предпочитают подчиняться постановлению краевого правительства, а не федеральному закону и Конституции России. Это постановление запрещает ношение т.н. "религиозной одежды" и головных уборов, так что о хиджабе и речи быть не может.

"КУ": Возможно ли принятие аналогичных законов для вузов?

М.М.: Ограничение на ношение хиджаба уже опробовал целый ряд вузов. К счастью, нигде это правило не устояло. К примеру, в Красноярском крае прокурор предписал одному из местных медицинских учебных институтов отменить запрет на ношение хиджаба. В Москве один из технических вузов сначала ввел подобное ограничение, но затем сам от него отказался. Надеюсь, что у подобных начинаний нет перспективы.

"КУ": Насколько на самом деле остра проблема, затронутая в постановлении, на Северном Кавказе?

М.М.: Обсуждаемые нами ограничения – это лишь один из симптомов болезни, одолевающей наше общество, - религиозной и этнической нетерпимости. К сожалению, пока люди, отвечающее за наше с вами социальное здоровье: политики, общественные деятели и чиновники - предпочитают своими действиями питать заразу, а не бороться с ней.

Одни, толком не разобравшись в том, что такое хиджаб, критикуют эту форму одежды. Делают они это по принципу "не читал, но осуждаю" в контексте ксенофобии и исламофобии, царящих в России. Другие проводят предрассудки в жизнь, принимая нормативно-правовые акты, подобные постановлению о школьном дресс-коде. Наконец, третьи либо одобрительно кивают, наблюдая происходящее, либо не довольны этим, но трусливо молчат.

"КУ": Вероятно ли выборочное применение постановления, принятого правительством Ставрополья? Не приведет ли оно к дискриминации по религиозному и другим признакам?

М.М.: Все прекрасно понимают, что обжалованное нами постановление затеяно исключительно для борьбы с хиджабом. Casus belli ("повод к войне" (лат.) – формальная причина объявления войны - прим. ред. "Кавказского узла") здесь – скандал в одной из школ Ставропольского края, муха, раздутая в слона.

Я не слышал, чтобы у кого-то, кроме мусульманок, возникали проблемы в связи с применением этого постановления. Ни нательные крестики, ни "экстравагантные прически", ни символы субкультур ставропольских чиновников не заботят, они, на мой взгляд, служат средством маскировки явно антиисламского настроения в руководстве Ставропольского края.

20 мая 2013 года

С Мурадом Мусаевым беседовал собственный корреспондент "Кавказского узла" Семен Чарный