В ночь с 20 на 21 июня 2002 года на Северном Кавказе прошли проливные дожди, и разразилось небывалое наводнение, унесшее большое количество?человеческих жизней.

Средства массовой информации рассказывали об этом, однако география сообщений была смещена по карте "влево и вверх", на запад и на равнину. Это объяснимо. Есть трудности, так сказать, субъективные: относительно мало говорилось о наводнении в Чечне, где продолжается вооруженный конфликт, и журналистам приходится работать под жестким контролем российских военных властей. А есть препятствия объективные: в пораженные наводнением горные районы попасть трудно, а нередко - просто невозможно. Вот об этом я и попробую рассказать.

Расположенный на юге Ингушетии Джейрахский район - высокогорный и малонаселенный: около двух тысяч человек. Джейрахское ущелье, дно которого поднято на километр над уровнем моря - колыбель ингушского народа: именно здесь расположена большая часть древних башен. Горы есть горы, и малоземелье - одна из вечных здесь проблем.

Во-первых, трудно прокормиться. И сейчас видно, как решали эту проблему в древности. Склоны Джейрахского ущелья сохранили следы террасного земледелия - уступы, на которых когда-то возделывали просо и кукурузу.

Во-вторых, между руслом реки и склонами ущелья трудно найти участок для строительства. И наводнение, каких, говорят, не было здесь несколько веков, нанесло людям удар сразу с двух сторон. Разбушевавшаяся река Армхи снесла три четверти дворов села Ольгети: из сорока четырех домов уничтожены тридцать шесть. Дорога здесь шла практически вплотную к реке, а село вытянулись вдоль дороги. Вздувшаяся от дождей река поменяла русло и потекла по этой единственной сельской улице. Хорошо еще, что это случилось днем, и людей успели вывести из домов, так что обошлось без жертв.

Но дома, нежданно-негадано оказавшиеся в русле реки, либо снесены до основания, либо по самую крышу завалены речными отложениями. По тем строениям, что люди догадались возвести вдали от русла, природа нанесла удар с другой стороны. С крутых склонов ущелья сошли многочисленные оползни, сели и грязевые потоки, большие и малые.

В Ольгети река бьется о капитальную бетонную набережную, что несколько неожиданно для маленького горного села. На самом деле это не набережная, а фундамент больницы, погребенный под многими сотнями тонн щебня, принесенного сошедшим с горного склона селем. В других селах оползнями повреждены жилые дома и надворные постройки. Жители села Ольгети, лишенные своих домов и имущества, временно расселены в лечебно-оздоровительном комплексе "Джейрах". Один из амбициозных объектов "свободной экономической зоны", возведенный в последние годы в расчете на наплыв заезжих туристов, он неожиданно пригодился району. Кроме того, в район отправлены палатки. А ведь когда-то старейшины предупреждали жителей Ольгети, что не стоит строиться на этом месте у реки, ведь около трехсот лет назад было такое же наводнение, и стоявшее там село снесло.

Замечу, что за полторы недели ненастья, наводнения и сели не затронули и не повредили ни одно древнее башенное поселение - в?XII -?XVII веках люди знали, где строить. Но в последние десятилетия люди расселились и построились в более доступных местах - там, куда можно подвести автомобильные дороги.

Река и оползни оставили жителей Джейрахского района без электричества, без газа, без связи и без дорог. Вернее, без дороги: она одна вдоль ущелья. Сверху вновь и вновь сползают, а порой просто стекают пропитанные водой склоны. Снизу трудится река. Не сумев снести мост между райцентром и селом Ольгети, она его просто обошла, сменив русло. Промоину засыпали, но выше Ольгети дороги уже нет: она скрыта под водой и речными отложениями.

Глава МЧС Сергей Шойгу 27 июня посетил Джейрахский район, учинил разнос республиканскому начальству, распорядился выделить средства и материалы для экстренной помощи и поставил весьма жесткий срок окончания неотложных аварийно-восстановительных работ - четвертое июля.

Но что дальше?

Во-первых, обитатели Джейрахского ущелья остаются под дамокловым мечом стихийных бедствий - наводнения, сели и оползни летом, снежные лавины - зимой. Эта проблема в принципе решается, технически она уже решена: в горах теперь строить умеют и дороги, и трубопроводы, пример - Швейцария. Правда, такое строительство очень и очень недешево. Но, как показало июньское наводнение, дешевые дома и дешевые дороги обходятся еще дороже.

По сути, о том же говорил и президент Ингушетии Мурат Зязиков, посетивший Джейрахский район первого июля. По его словам, село Ольгети будет отстроено, о выселении не может быть и речи. Все его жители получат необходимую помощь и останутся жить в районе. Но - все, кто хотят получить помощь, должны остаться в родном селе Ольгети. Но - село будет отстроено не на прежнем месте, в русле (что, казалось бы, много проще и дешевле!), а на поляне выше по склону. Он обещал даже завезти чернозем для огородов. По сути, речь идет о восстановлении средневекового расселения по склонам и террасного земледелия.

Во-вторых, район остается, по сути, отрезанным от населенных плоскостных районов Ингушетии. А это уже сложнее. Одна, кружная дорога из Назрани через Владикавказ открыта круглый год, другая, прямая - через село Тарское - большую часть года. Открыта природой, но не людьми. Вспыхнувший в 1992-м и десять лет тлеющий осетино-ингушский конфликт в Пригородном районе Северной Осетии превратил формальную, административную границу с Ингушетией во вполне ощутимый барьер. Ингуши, депортированные из Северной Осетии, не могут вернуться в свои дома. Даже транзит через осетинскую территорию затруднен, а по короткой дороге через Тарское - закрыт. Через Тарское тележная-арбная?дорога проходила издавна, с XVII-XVIII веков. По ней ингушские беженцы уходили из Пригородного района в Джейрах в 1992-м. Но за десять лет этнического конфликта дорога была заброшена. Заброшена настолько, что в последние годы здесь стало небезопасно при стрельбах с Тарского артиллерийского полигона 58-й армии. Иногда снаряды рвались и в самом Джейрахском ущелье - из осколков здесь делают ножи.

За эти годы была проложена дорога в Джейрахский район по территории Ингушетии, через Ассиновское ущелье, до Алкуна и Таргима, где расположены древнейшие и, наверное, самые живописные башенные комплексы, и Тхаба-Ерды - один из старейших христианских храмов в горной Ингушетии. Эту дорогу, кстати, использовали российские военные в конце 1999-го года - по ней федеральные войска были введены в горные районы на юге Чечни, на границу с Грузией. С тех пор в Таргиме расположены базы российских военных и пограничников. Так вот, эта дорога оказалась очень уязвима перед стихией - после 23 июня дороги, можно сказать, просто нет: водой и оползнями снесены все мосты и многие участки дорожного полотна. Пограничники говорят, что восстановят дорогу - но дело это явно не быстрое. Срок аварийных работ - до 5 августа.

По Джейрахскому ущелью от Ольгети выше до Таргима тоже практически нет дороги - только старые тропы.

Итак, есть единственный путь - через Владикавказ и по Военно-грузинской дороге. Однако, когда рассказываешь в Ингушетии об увиденном в Джейрахе, обязательно переспросят: "Вы ехали через Осетию?" - хотя как иначе! Осетино-ингушский конфликт с 1992-го года не урегулирован, десятки тысяч вынужденных переселенцев не могут вернуться в места постоянного проживания. Это видно по пути невооруженным глазом: в селах, таких, как Чермен и Балта, вперемешку с жилыми осетинскими домами стоят необитаемые, разрушающиеся ингушские. И даже психологически эта часовая дорога в Джейрах очень трудна.

Так что труднодоступность горных районов Ингушетии - это вопрос, скорее, политический, вопрос стабильности в регионе... Как, впрочем, и вопрос недоступности горных районов Чечни.

В-третьих, -?главное: горные районы по определению экономически убыточны, если говорить о традиционной экономике. Горный Джейрахский район по площади приблизительно равен плоскостному Назрановскому, населения же здесь в сто раз меньше - тысяча семьсот человек против ста семидесяти тысяч. А стоимость строительства и поддержания инфраструктуры где-то сравнима - с учетом горной специфики.

Единственная успешная отрасль экономики в горах - рекреация, туризм. Для горных районов Ингушетии и Чечни это единственная перспектива - хотя сегодня об этом, кажется, смешно говорить. Отсутствие безопасности делает ее невозможной. Мечты разбиваются о реальность - о два конфликта, тлеющий осетино-ингушский и полыхающий чеченский. В горах, совсем рядом с Джейрахом, идет война. Но когда-то же она закончится! Памятники башенного зодчества - чем не основа для туристических маршрутов?

Но мечты постоянно сталкиваются с реальностью. Так, по словам начальника управления молодежной политики, спорта и туризма Джейрахского района Рамазана Цурова, даже сланцевые плиты для ремонта и реставрации древних построек надо добывать не где-нибудь, а в районе Ларса - а это уже Северная Осетия. Необходимо сотрудничество республик - а его сегодня нет. А ведь народы - осетинский и ингушский - я сейчас произнесу крамольную фразу - действительно братские. В семнадцатом, восемнадцатом, девятнадцатом веках было престижно родниться, брать невест друг у друга!

Но - прочь политику. Есть еще одно препятствие, так сказать, объективного свойства. Современный туризм невозможен без дорог. Современная же дорога через Джейрах-Итум-Кале-Кезенойам открыла бы для туристов древние памятники зодчества. А доживут ли памятники до окончания вооруженного конфликта?

Российские военные расположились в горах надолго - и это не может не сказаться на судьбе исторических памятников. Прошлым летом случился скандал. В районе Таргима в горной Ингушетии военнослужащие устроили внутри древнего христианского храма Тхаба-Ерды, которому едва ли не десять веков, костер, пикничок, а по совместительству - отхожее место. Кроме того, ракетами с вертолетов был разрушен один из так называемых "солнечных могильников". Из обломков разбитого камня солдаты выложили на склоне гордую надпись: "Если не мы, то кто?" Вот уж действительно!

В горной Чечне ситуация не лучше. Так, два с половиною года назад спецназ пограничных войск расположился в "приспособленных помещениях" - в так называемом "городке мертвых". "Городок мертвых" - средневековый, языческих еще времен погребальный комплекс: принесенные туда тела холодный и сухой горный воздух превращал в мумии. Соседство с мумиями спецназовцам показалось излишним, и тех покидали в ущелье. Впрочем, весной прошлого года, после страшных находок - тел задержанных федеральными войсками людей со следами пыток в дачном поселке "Здоровье" у Ханкалы - появились сообщения о десятках тел замученных боевиками пленных российских солдат, найденных в горах. Эти сообщения, впрочем, быстро исчезли: экспертиза в 124-й специальной медицинской лаборатории в Ростове установила возраст находок - шестнадцатый-семнадцатый век.

В Ингушетии же черепа из "солнечных могильников" солдаты собирают как своеобразные сувениры. Если военные расположились в горах надолго, то их необходимо срочно обустраивать капитально в стороне от исторических памятников. Подобное масштабное строительство, как и последующее содержание войск, также невозможно без дорог. Наконец, строительство могло бы дать рабочие места, и загрузило бы чеченский цементный комбинат - ведь потребуется огромное количество цемента...

Но война - ей скоро три года - делает невозможным серьезный разговор о перспективах горных районов. Чири-Юртовкий цементный комбинат семь лет как лежит в руинах. А поврежденный тогда же бомбами соседний гидроузел река Аргун снесла в дни наводнения...