Я хотел бы тезисно коснуться правовой характеристики - как нынешнее законодательство влияет на положение в Чечне. Здесь есть три аспекта. Первый - то, о чем вчера совершенно верно говорил Руслан Хасбулатов по поводу закона о чрезвычайном положении. Действительно, с 2001 года, когда был принят новый конституционный закон о чрезвычайном положении, есть все правовые основания и необходимость введения в Чечне чрезвычайного положения. Это не делается. Но Руслан Имранович не совсем верно говорил, почему это не делается. Достаточно сравнить закон о борьбе с терроризмом, который якобы применим к Чечне в нынешний момент, и закон о чрезвычайном положении, чтобы понять, какие именно правовые ограничения препятствуют властям творить там произвол и держать ситуацию вне правового поля.

Прежде всего это касается срока чрезвычайного положения - не более 6 месяцев, после чего Президент вновь должен по полной процедуре обращаться в Совет Федерации. То есть, каждые полгода этот институт парламентского согласования, контроля и аргументации повторяется.

Второе. Совершенно справедливо участники нашей конференции говорят о недопустимости проведения выборов и референдума в нынешней ситуации в Чечне. Закон о чрезвычайном положении ясно и недвусмысленно запрещает проведение выборов и референдумов в период действия чрезвычайного положения. А закон о борьбе с терроризмом, конечно, ничего об этом не говорит. Поэтому, пользуясь этим фальшивым законом о борьбе с терроризмом, можно проводить и фальсифицированный референдум. Заранее будет известно, что он фальсифицирован.

В законе о ЧП говорится, что органы власти, выбранные ранее, действуют до завершения срока действия ЧП. Тем самым закон о ЧП легализует положение тех легитимных органов, которые существуют там с 1997 года.

Ну и самое главное: закон о ЧП достаточно конкретно и либерально (насколько это возможно в таких "специальных" условиях) гарантирует правовой статус личности. Это касается и задержаний, и порядка применения специальных средств и физической силы. Давайте сравним. С одной стороны - закон о терроризме, который просто, без всяких ограничений разрешает силам, которые проводят контртеррористическую операцию, задерживать и доставлять в органы внутренних дел граждан без каких-либо ограничений. С другой - закон о ЧП, жесткий и по срокам, и по судебному обжалованию, и более того, даже задержанные по подозрению в преступлении в период ЧП могут задерживаться не более 3 месяцев. А задержанные за нарушение комендантского часа без документов - только на 3 суток с последующим судебным продлением не более, чем на 10 дней. Совершенно либеральный режим, именно поэтому необходимо настаивать и требовать введения ЧП.

Но это еще не все. Закон о ЧП определяет именно правовую систему органов власти, управляющих территорией ЧП. Причем в зависимости от сложности ситуации возможно или федеральное управление, или создание специального органа власти, который заменяет те конституционные органы, которые там существуют. А не какой-то произвол с назначениями, который мы сейчас там имеем. Непонятно, кто или что сейчас является властью в Чечне.

Далее, закон о ЧП обязывает государство информировать Организацию Объединенных Наций и Совет Европы о введении ЧП и о тех ограничениях прав граждан, которые наступают в связи с этим режимом. Потому что перечень ограничений в законе о ЧП, во-первых, исчерпывающий, и потом этот перечень должен быть приведен в указе Президента: какие именно права будут ограничиваться? Вовсе не обязательно, чтобы все права были ограничены. И по каждому ограничению должны быть мотивированные обоснования, почему Президент предлагает указом ограничить тот или иной спектр прав. И даже что касается судоустройства: сейчас с судебной защитой в Чечне полный произвол. Есть там суды или нет - толком понять нельзя. Формально вроде есть, а фактически никакой судебной защиты граждане в силу специальных условий, которые там существуют, получить не могут. Закон о ЧП дает возможность решениями Верховного суда, Высшего арбитражного суда передавать, в случае невозможности осуществления на месте, в соответствии с компетенцией территориальную подсудность дел.

Самое главное. Что такое контртеррористическая операция, которая якобы проводится в Чечне? Ведь террористическая акция, на ликвидацию которой и должна быть направлена контртеррористическая операция, в толковании самого закона о терроризме - это разовое событие. Террористической акцией можно считать захват заложников в театральном центре. Потому что закон о терроризме говорит - это непосредственное совершение преступления террористического характера, и далее разъясняется, какого. Совершенно очевидно, что в Чечне на протяжении трех лет происходит никакая не террористическая акция. Там возникла именно та ситуация, которая в соответствии с законом о ЧП требует введения чрезвычайного положения. Я не буду зачитывать из экономии времени, как это сформулировано в законе о ЧП.

Что еще я хотел сказать, буквально пунктиром. Как влияет действующее законодательство и правовые новации на очень особую ситуацию в Чечне? Возьмем новый Уголовно-процессуальный кодекс. Некоторые новеллы, которые там появились, которые в принципе нехороши, для Чечни вообще кошмарны, я думаю. Если это будет дальше разворачиваться и применяться, то никаких хороших последствий не будет. А именно, возможность фактически немотивированного (из соображений безопасности) закрытия судебного заседания. Любое заседание суда может быть закрытым в Чечне. Во-вторых, возможность допроса и использования показаний неидентифицированного свидетеля. То есть, тайного свидетеля. В условиях Чечни это будут бесконечные осведомители, которые будут свидетельствовать об участии в незаконных вооруженных формированиях, и ничем опровергнуть вы это не сможете, поскольку этих свидетелей знать не знаете. Ну и так далее; многие новеллы УПК способствуют ухудшению ситуации и произволу. То же самое и новый Административный кодекс, который, например, расширил возможности личного досмотра и досмотра вещей без понятых. Что это такое в условиях Чечни - понятно.

Буквально за один день 1 ноября Государственная Дума приняла целый букет антитеррористического законодательства, довольно зловонный букет. Это, например, поправки в закон о терроризме и закон о СМИ. Вот наша конференция; пока еще закон не опубликован, но через несколько дней такое мероприятие российская пресса освещать была бы не вправе. Это и совершенно людоедские, средневековые поправки в закон о погребении и похоронном деле и в закон о терроризме (продублированные), запрещающие выдавать трупы так называемых террористов, погибших при проведении контртеррористической операции. При этом в Думе ссылались якобы на опыт Израиля и Соединенных Штатов - это все чистая ложь. Даже в Израиле, хотя там ситуация тяжелая, тела выдаются, а в Соединенных Штатах и останки террористов, которые были идентифицированы после 11 сентября, и Маквей, который уничтожил 168 человек в Оклахома-Сити - его тело выдано родственникам, и так далее.

То, что нужно менять и улучшать - это как раз не проходит через Государственную Думу. Бывший министр внутренних дел Куликов предложил совершенно правильные изменения в закон о терроризме, которые устанавливают порядок использования вооруженных сил в условиях контртеррористической операции, коль уж она проводится. Это было отклонено, хотя как раз это могло бы ввести ситуацию в правовые рамки. Спасибо.

Москва, 10 ноября 2002 года