ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Артур Гаджиев, 19-летний уроженец Дагестана, который 19 августа устроил кровавую бойню в Сургуте после присяги лидеру ИГ* Аль-Багдади, по некоторым данным состоял на так называемом «профилактическом учете по экстремизму» в Дагестане. Случай с нападением на прохожих в Сургуте может повториться в любое время в любом из городов на севере Западной Сибири, как и в других регионах России, считает Денис Соколов, руководитель Центра социально-экономических исследований регионов RAMCOM.

За последние десятилетия и «официальный ислам», и умеренный салафизм стали неконкурентоспособными идеологии запрещенной в России террористической организации «Исламское государство», уверен Соколов. В интервью «Кавказскому узлу» эксперт рассказал, что думает о состоянии современного ислама в России, а также о предпосылках и последствиях резни в Сургуте.

Он отметил, что сегодня в сибирских городах уже во втором поколении живут выходцы из республик Северного Кавказа. Среди них протестная идеология и становится успешной.

«Еще в конце 60-х гг. XX века при советской власти началась массовая трудовая миграция, которая носила вахтовый характер. В конце 90-х миграционные потоки усилились, но в условиях обрушения вахтовой системы люди оседали на постоянное место жительства в регионе. Еще при разработке Мамонтовского месторождения нефти, открытого азербайджанцем, значительное число представителей Кавказа, инженеры, приехали из Азербайджана, а из Дагестана в первую очередь лезгины», - рассказал Денис Соколов.

Кумыки, ногайцы и лезгины, живущие на равнине в Дагестане имели меньше доступа к политическим статусам и бюджетам в Махачкале, поэтому были больше ориентированы на работу по найму, отметил Соколов. «Они массово поехали на заработки в Сургут, один из центров нефтедобычи. Только в поселке Новая Федоровка, созданном Сургутнефтегазом, компактно проживают около 5 тысяч ногайцев, а в самом Сургуте еще не менее 10 тысяч ногайцев. Но еще больше там лезгин, которые массово поехали в Сургут раньше. Если оценивать численность по экспертным данным, то в Тюмени, ХМАО и ЯНАО постоянно живут 30 тысяч ногайцев, 50 тысяч кумыков и от 50 до 100 тысяч лезгин», - рассказал Соколов.

Второе поколение уже выросло в отрыве от своих общин, хоть они и поддерживают контакты с Дагестаном, отмечает Соколов.

«Эти люди получили образование, например, в Нефтегазовом колледже в Сургуте или в Медицинской академии в Тюмени, в других университетах в Тюмени. Суфийского ислама там изначально не было, второе поколение получило в основном салафитскую акиду (вероубеждение — прим. «Кавказского узла»). Отчасти этому способствовал отход от своих сельских обществ, отчасти то, что большинство мигрантов не были религиозными изначально и их возвращение в ислам было довольно поздним.

В Сургуте живут представители разных национальностей Кавказа, но некоторая дискриминация касается всех. Есть факторы сдерживания при устройстве на работу выходцев с Кавказа и Средней Азии, устройстве в полицию. Пойти на выборы главой населенного пункта выходец с Северного Кавказа может с очень большим трудом, у него будут проблемы. Есть негласные распоряжения, что на руководящие должности в нефтегазовый сектор выходцев с Кавказа не брать», - отметил Соколов. Это, конечно, способствует росту протестных настроений среди молодежи.

Давление на религиозные общины радикализует среду

Мусульманские общины Сибири представляют собой пестрый интернационал и представлены всей идеологической палитрой религиозных течений в исламе, как и на самом Северном Кавказе, отмечает эксперт:

«Там, конечно были и сторонники «Имарата Кавказ» (организация признана террористической — прим. «Кавказского узла») - в салафитской среде, именно в среде молодежи. Там были люди, которые уезжали из-за проблем на Северном Кавказе с правоохранительными органами. Таких случаев немного, конечно. Исламские знания часто приходили в северные общины через мигрантов из Средней Азии. В Тюменской области в 1990-х годах было более 10 имамов мечетей, включая соборную мечеть Тюмени, узбеков, бежавших после наманганских и андижанских событий в Узбекистане (имеются в виду события 1990 года - прим. «Кавказского узла»). В Узбекистане это были религиозные диссиденты. Они очень много сделали для развития ислама на российском Севере, но многие из них сейчас, после ужесточения российской политики относительно ислама, живут в эмиграции. Все религиозное руководство общины снесенной мечети «Нур-Ислам» Нового Уренгоя тоже в эмиграции», - отметил Соколов.

В октябре 2010 году в Тюмени был убит имам салафитской общины Нового Уренгоя Исомитдин Акбаров. Тело религиозного деятеля с многочисленными огнестрельными ранениями было найдено на обочине дороги в его собственном автомобиле.

Убийство имама в Новом Уренгое, а затем преследование его сына, снос местной мечети в апреле 2015 года, также явились фактором радикализации исламской среды, полагает эксперт.

«Вся эта молодежь ушла на улицу. Это молодежь нового поколения со смартфонами, в которых кто только не проповедует. Сельская молодежь тоже перестала жить проблемами общины, а стала жить глобальными проблемами, но сегодня в России самореализация для молодого человека невозможна. Село кончилось. В городах миграция идет не в промышленность, ее тоже нет, рабочие места есть только для чернорабочих. У молодежи нет канала встраивания в принимающее общество, в котором ты можешь найти себе место под солнцем и сделать карьеру, смыслы потерялись. Эти смыслы молодежи предлагаются в глобальном информационном пространстве. И здесь, как в пустоте, срабатывает предложенная ИГ* программа самореализации и реванша за все, что не нравится этим молодым людям», - считает Денис Соколов.

«Предложенные молодежи правила, когда им необходимо утратить свою идентичность и играть по правилам чужим— это альтернатива, которая не устраивает 99% людей, и тут ИГ* предлагает протестную альтернативу – снести весь мир и построить свой, где ты будешь главным, где ты будешь держать монополию на насилие, где будут играть по твоим правилам. Потому что ты справедлив, и во имя Аллаха идешь по этому пути. В Сибири эти настроения сильны так же, как и везде», - считает Соколов.

ИГ* выигрывает на идеологическом поле

По словам главы RAMCOM, российские реалии предоставляют для идеологов ИГ* благодатную среду с протестной активностью.

«Молодые люди со слабыми исламскими знаниями, столкнувшиеся со стеклянным потолком, городская молодежь или безработная сельская - это все достаточно благодатная среда для любого предложения, аналогичного ИГ*. Альтернативу этому не может предложить не только официальный ислам, который по своей сути связан с государством, но даже и другие направления, включая салафитов. Даже радикальный ислам не может сегодня составить конкуренцию ИГ*, потому что это политический проект с громкой пропагандой, возникший в ходе идущей жестокой войны, куда можно прийти и встать на какую-то сторону. Война «правоверных с кафирами». Ты ничего не можешь этому противопоставить, даже «Имарат»** ничего не смог противопоставить, растворившись в ИГ*, потому что его предложения не могли стать конкурентными по радикальности, жестокости и актуализированности по сравнению с предложением ИГ*», - отмечает Соколов.

При этом чудовищные военные потери ИГ* не позволяют говорить о полном уничтожении джихадистской идеологии, считает Соколов.

«Морально, с точки зрения пропаганды, ИГ* не разрушено. Эта пропаганда уже не столь мощная, как во время расцвета ИГ*, но сторонники есть. Тут вопрос в том, кто предложит новый политический проект, но вопрос не в радикальных убеждениях. Радикально настроенных людей во все времена и во всех регионах всегда было избыточное количество, независимо от религиозных убеждений», - сказал Соколов.

Акции джихадистов будут повторяться

ИГ* действует как протестный проект поверх всех конструкций, что обеспечивает ему преимущества на идеологическом поле, считает Соколов, не исключая при этом возможность повторения сургутского нападения в иных российских регионах.

"Нет никаких причин, чтобы не допускать повторения истории с Артуром Гаджиевым в других городах и не только в Сибири, но и в Москве, Петербурге, Иркутске, Уренгое, Красноярске. Здесь вопрос не в количестве мусульман и не в том, какая община, потому что ИГ* как глобальный проект действует поверх всех конструкций, сам по себе, ему не нужны общины. Наоборот, любой имам, который работает на территории мечети - является противником, конкурентом и врагом ИГ*, он ближайший конкурент. ИГ* строило свою политику в первую очередь так, что это была война с теми, кто ближе. Они многих мусульман объявили неверными", - сказал Соколов.

По его мнению, прямым конкурентом ИГ* всегда являются умеренные салафитские общины, потому что слишком ДУМ далеки от молодежи, являясь бюрократической структурой.

"По сути в Тюмени салафитский ислам был официальным до начала 2010-х годов и там была уникальная для регионов России профессиональная команда экспертов, которая работала с администрацией губернатора как раз на тему взаимоотношений с религиозными и национальными организациями, удерживая эти взаимоотношения в рамках нормального диалога на протяжении 20 лет. Большинство мусульман из актива иммигрировали, часть из них – узбеки - под угрозой депортации, часть - под угрозой арестов и преследований. Муфтий Бикмулин ушел с позиций, будучи одним из профессиональнейших организаторов и религиозных деятелей (Галимжан Бикмулин был муфтием Духовного управления мусульман Тюменской области с 1992 по 2014 год - прим. «Кавказского узла»). Он выпускник бухарского медресе «Мир Араб», — один из последних (один из последних выпускников советской эпохи - прим. «Кавказского узла»), — где учился и муфтий ДУМ АЧР Нафигулла Аширов (председатель Духовного управления мусульман Азиатской части России - прим. «Кавказского узла»)", - рассказал Соколов.

При этом эксперт также отметил, что в иммиграцию отправилась и экспертная составляющая регионального сообщества специалистов, участвовавшая во взаимодействии региона с мусульманами и национальными общинами.

"Экспертная составляющая сейчас тоже в иммиграции, среди таких экспертов -  Игорь Бобров – руководитель группы, работавший в администрации, - иммигрировал в США. С точки зрения здравого смысла политика выстраивания отношений с салафитским исламом была нормальной, разумной. Соблюдение принципов свободы вероисповедания и свободы слова - это и конституционно, и правильно, но, с другой стороны, это оказалось опасным и вредным для людей на следующем этапе. Потому что все, кто оказались втянутыми в этот процесс выстраивания разумных отношений, в последующем оказались под прессом", - рассказал Соколов.

Глава RAMCOM не связывает наличие неформальных мусульманских общин с фактором, приводящим к радикализации в регионе. Он полагает, что радикальность в молодежной среде – ее характерная особенность.

"Они [неформальные общины] всегда будут, никто не может отменить молельные дома и общение между людьми. Салафитских мечетей и так было мало, к тому же имамы в мечетях были ханафитского мазхаба, но при этом могли быть с салафитскими вероубеждениями. Вся эта конструкция про салафитов и ваххабитов не имеет ничего общего с реальностью. Радикальность не имеет ничего общего с религиозностью, это свойство молодого человека, почти любого. Так получилось, что салафитский имам в нашей стране оказался преимущественно в протесте. Он [салафизм] стал идеологией протестной молодежи, он себя позиционировал как конкурент, как оппонент официально принятого ислама. И он стал идеологией протеста. Мы понимаем, что и на суфийской акиде можно построить довольно жесткий политический проект, это дело случая и вкуса", - заявил Соколов.

Он также отметил, что "ислам сегодня становится одной из главных протестных идеологий, потому что с ним сегодня жестко обходятся".

"Либеральная идеология – во-первых, сложна, во-вторых, это все же идеология меньшинства. Я бы не выделял города Сибири в отдельную историю. Есть города с большим мигрантским компонентом, в них вероятность повторения сургутской истории выше, но, учитывая, что протестные настроения есть везде, я бы даже не акцентировал внимание на исламских историях. У нас был и расстрел под Москвой, когда человек приехал, убил около десяти человек, и надо еще разобраться, чем принципиально эти два случая отличаются", - сказал Соколов.

"То, что ИГ*, в том числе благодаря политике по отношению к исламу, на сегодня выигрывает у любых, даже радикальных исламских течений среди молодежи — это факт, который невозможно отрицать", - заключил директор RAMCOM Денис Соколов.