С начала второй волны военных действий в Чечне, называемой антитеррористической операцией, делались попытки сначала не выпустить жителей из Чечни, а позже вернуть их обратно во что бы то ни стало. Уже в декабре 1999 г. из лагеря "Северный" ночью несколько вагончиков с людьми было перевезено в Чечню.

Каждую весну в течение трех лет беженцам (или согласно международному праву, внутриперемещенным лицам,) объявлялось, что к осени все они возвратятся домой, где им будет обеспечена нормальная мирная жизнь и приемлемые социальные условия. Однако, активное сопротивление беженцев удерживало до сих пор власти от решительных действий. Беженцы, в буквальном смысле, вели борьбу за жизнь. В этом их поддерживали гуманитарные и правозащитные, в том числе международные, организации. В мае 2002 г. был составлен более внушительный документ о возвращении беженцев из Ингушетии в Чечню: подписанный 29 мая новым Президентом Ингушетии М.М.Зязиковым и главой администрации Чечни А.А.Кадыровым, утвержденный В.В.Елагиным и В.Г.Казанцевым "План мероприятий по завершению работы по возвращению в Чеченскую Республику внутриперемещенных лиц с территории Республики Ингушетия". Предполагалось, что беженцы возвратятся в Чечню до конца октября 2002 г. (п.12).

Все необходимые документы о финансировании переезда, содержания и питания возвращающихся намечалось подготовить к июню (п.15), тогда же - завершить ремонтно-строительные работы в восьми пунктах временного размещения (ПВР) и к сентябрю подготовить места еще для 10000 человек (пп.16 и 17). Планировалось, кроме того, организовать мероприятия по обеспечению безопасных условий проживания возвращающихся в Чечню (п.20).

На сегодняшний день можно констатировать, что все перечисленное осталось невыполненным. В первую очередь, это относится к п.20. В Чечне ежедневно исчезают люди во время, так называемых, адресных зачисток, по ночам совершаются убийства, обстрелы населенных пунктов. Каждый молодой мужчина находится под пристальным и небеспристрастным вниманием военных, может быть принят за боевика или просто объявлен таковым со всеми вытекающими последствиями.

Введено в действие всего 6 ПВР в г.Грозном, которых не хватает даже для тех, кто уже прибыл из лагерей в селе Знаменском. Так ПВР по ул. Новаторв 17, реально проживает 972 человека, а стоит на довольствии 1244. В ПВР по ул. Маяковского 119 поместилось всего 846 человек, а числится 1775. Это значит, что более половины приехавших не были обеспечены обещанным жильем, а разместились, как сумели, в ожидании, что будут открыты новые ПВР или освободятся места в действующих. Снабжение газом и электричеством нерегулярное. Воду привозят в бочках, ее приходится носить ведрами на пятый этаж. В ПВР на ул. Новаторв от утечки газа, по причине постоянного изменения его подачи, произошел взрыв. Разрушено полностью 16 комнат, погиб один человек и серьезно пострадало 8. Все жители ПВР, включая охрану, жалуются на полную незащищенность от военных, особенно в ночное время, когда по городу разъезжают военнослужащие без документов на БТРах без опознавательных знаков.

Нормы международного права не допускают возвращения беженцев в отсутствии безопасности, удовлетворительных социальных условий и их собственного добровольного волеизъявления. ("Руководящие принципы по вопросу внутриперемещенных лиц", ООН. 1998 г.)

Еще с лета проходила информация о ликвидации палаточных лагерей и переселении их жителей в специально снятые помещения в Ингушетии и щитовые домики, которые готово было предоставить УВКБ ООН. Поскольку это сделано не было, беженцы приготовились провести еще одну зиму в лагерях и привели их в относительный порядок. Представители власти многократно заверяли беженцев и общественные организации, что все необходимые условия возвращения будут ими строго соблюдаться. Эти заверения постоянно звучат и сейчас. В то же время события последних 10 дней в селе Аки-Юрт, где расположен один из палаточных лагерей "Иман", показывают, что это не так.

В лагере до последнего времени проживало 1760 человек. Работала школа. С мая жители не получали продуктов от ФМС МВД, а довольствовались гуманитарной помощью Датского совета по беженцам. Начались постоянные перебои в обеспечении газом и электричеством. В начале сентября жителям лагеря предложили переехать в помещение винно-водочного завода, куда большинство категорически отказывалось выезжать из-за неприспособленности помещений и отсутствия там школы. Переехало всего 7 семей, которые сейчас находятся в постоянном напряжении, поскольку охрана приватизированного завода по требованию хозяина добивается удаления беженцев с территории, угрожая им насильственным изгнанием. Советы органов миграции не обращают на это внимание, мало успокаивают беженцев, которые хорошо знают, чем могут кончиться угрозы вооруженных людей.

В самом палаточном лагере события начали разворачиваться весьма стремительно. Прежде всего были составлены списки проживающих в лагере беженцев, куда многие не были включены. Сотрудники органов миграции утверждают, что это результат проверки, соответствующий реальной ситуации. Легко убедиться, что это не так. В списки проживающих не вошли учителя школы, работающие в лагере с момента его возникновения по сей день. Все они: литератор Любовь Гайрбекова, историк Иса Давлетмирзаев, учительница начальных классов Белита Абдулхаджиева, математик Магомед Башаев Магомед, географ Малика Элимирзаева - не могли отсутствовать в лагере долгое время, но в списки проживающих и поставленных на довольствие не попали. Видимо, потому, что с отъездом учителей из лагеря прекратила бы работу школа, а сообщество беженцев лишилось своей активной части.

Вторым этапом стали участившиеся посещения представителей федеральных и ингушских миграционных органов, местной администрации, комитета по беженцам правительства Чеченской республики. Пришедшие, как правило, не представляются, говорят все одно и то же: уезжайте, а то будет поздно. Угрозы не совсем определенные, хотя бывают и такие: к 20 декабря в Ингушетии не останется ни одной палатки; пока вы уезжаете - потом побежите. В лагере создается нервная, напряженная обстановка. Люди боятся прямого насилия, обостряется не покидающая их тревога. Такая обработка идет нарастающими темпами и тревога достигает уровня паники.

Еще 20 ноября беженцев заверяли, что у них будет выбор. В лагере был организован штаб, куда предлагалось явиться и выбрать вариант переселения. Это ПВР в Чечне, частный сектор там же, а для несогласных ехать в Чечню - некое компактное расселение в снятые помещения, к которым отнесен винно-водочный завод. Расселение в частном секторе должно, по мысли миграционных органов, основываться на договоре между беженцем и владельцем жилья. В соответствии с принятыми 2 ноября поправками к Постановлению Правительства РФ "О восстановлении социально-экономической сферы ЧР" ?163, возвратившийся беженец может получать 14 рублей в день на человека на найм помещения и 6 рублей на хлеб. Заключить договор о найме он может, как утверждают сотрудники ФМС МВД, даже с близким родственником, возможно на пользование своим собственным жильем. Однако, в предлагаемой форме договора не предполагается наличия миграционного органа в качестве стороны, гарантирующей оплату.

Списки возможных наймодателей, содержащие около 400 адресов, вызывают опасения, поскольку беженцы не имеют возможности заранее связаться с предполагаемыми хозяевами.

В результате оказывается, что возможности остаться в Ингушетии у беженцев практически нет. Рассчитывать на аренду помещений у неизвестных им лиц не приходится. ПВРы в Чечне не содержат необходимого количества мест. Собственно, выбирать нечего. Тем не менее, за неделю удалось добиться согласия покинуть лагерь тех, у кого сохранилось подобие жилья в Чечне. Едут со словами и ощущением отчаяния, с полным сознанием опасности вывозить в Чечню молодежь. За два дня миграционные органы отправили в Чечню почти 200 человек. Стоило семье подписать заявление о постановке на учет в Управлении по делам миграции МВД ЧР, как ее начинали торопить собираться, чтобы немедленно погрузить в пригнанные грузовики скарб, включая и палатку и отправиться к развалинам своих жилищ. По всей видимости, многим придется поселиться в тех же палатках и снова заботиться об обеспечении газом, электричеством, водой. Все это происходит в холодное время, посреди учебного года, в каком-то чрезвычайном порядке, чтобы к сроку доложить о выполненной работе.

Лагерь "Иман" в Аки-Юрте находится на границе Ингушетии, далеко от глаз большинства журналистов, доступ которых в село 27 и 28 ноября пытались ограничить. Это первая еще не завершенная попытка, если не насильственного, то принудительного возвращения беженцев в Чечню. Такая же участь ожидает и другие палаточные лагеря, а потом, вероятно, и другие поселения в Ингушетии, а также, так называемый, частный сектор. Об этом говорит повторяющаяся схема. В лагере "Барт" (около 4000 человек) отключают газ, организован штаб, где лежит тот же список предполагаемых наймодателей, те же угрозы и та же дата 20 декабря как граница возможного проживания в лагере. Из списков на продукты исключено более полутора тысяч человек, большинство из которых живут в лагере. (Как ни странно, по словам руководителя управления по беженцам г. Грозного, по чьей-то неизвестной ему воле, именно "мертвые души" в списках остались.) В лагере "Спутник" (около 7000 беженцев), где люди оказались более сплоченными, отстояли всех, кроме 100 человек. Но туда пришло предупреждение о прекращении подачи электроэнергии.

Еще до начала активного выселения из лагерей органы миграции резко уменьшили официальное число беженцев в Ингушетии, опустив его с цифры 145 до 60 тысяч. Ингушетия была до сих пор единственным местом в России, где жители Чечни могли чувствовать себя в относительной безопасности, несмотря на тяжелые условия жизни. Теперь они лишаются и этого последнего прибежища.

29 ноября 2002 года