2003-й стал четвертым годом второй чеченской войны и фактически первым годом попыток Москвы предпринять хоть какие-то меры по политическому урегулированию кризиса. Действительно, о необходимости мирного разрешения конфликта говорится с самого начала ввода войск в Чечню в октябре 1999 года. Но в течение трех лет российское руководство не поясняло, что имеется в виду под политическим урегулированием, повторяя, как заклинание, фразу о "диалоге со всем чеченским народом". В это время политическим оппонентам Кремля путь к миру представлялся просто и четко - это переговоры с лидерами сепаратистов. Сейчас уже ясно, что в обозримом будущем таких переговоров, по крайней мере, как их представляет Аслан Масхадов и его окружение, не будет. Плохо это или хорошо, - но это факт. События в Чечне вообще не имеют однозначных оценок, кроме той, что "война - это плохо".

Референдум: да или нет?

К числу политических мер в первую очередь, конечно же, относится организация референдума по проектам Конституции и законов о выборах президента и парламента Чечни, который состоится 23 марта. Иногда говорят, что к решению об этом российские власти подтолкнул теракт в Москве 23 октября. Однако "Норд-Ост" лишь форсировал этот процесс, который начал готовиться задолго до трагических событий на Дубровке.

Еще 24 июня прошлого года президент РФ Владимир Путин заявил, что "текущий этап работы по воссозданию в Чечне дееспособных органов власти должен быть завершен к концу этого года". После этого, по его словам, "мы будем переходить к следующему этапу нормализации - к принятию конституции" Чеченской Республики. Спустя несколько дней - 12 июля - глава государства произвел два кадровых назначения. Элла Памфилова возглавила комиссию по правам человека при президенте РФ, а Абдул-Хаким Султыгов стал специальным представителем президента РФ по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чечне. Это также было расценено как шаг Москвы на пути политических мер, однако произошло практически одновременно с отказом российских правозащитников, в частности, общества "Мемориал", от сотрудничества с властью.

Тем не менее, подготовка к референдуму началась полным ходом. Летом и осенью минувшего года были разработаны проекты выносимых на голосование документов. Эта работа практически завершалась в момент, когда случился "Норд-Ост". Поэтому, скорее всего, официальное объявление о предстоящем референдуме все равно последовало бы в конце 2002 года.

Сразу после теракта в Москве, в первых числах ноября, группа чеченских политиков, общественных и религиозных деятелей обратилась к Владимиру Путину с призывом провести референдум. Конечно, в основном это были лояльные Москве чеченцы, а в Кремле это обращение, скажем так, не было неожиданным. Но в то же время среди подписантов были и представители так называемого "масхадовского" парламента, избранного в 1997 году. А само обращение к президенту РФ было необходимой частью запуска всей процедуры. 10 ноября Владимир Путин принял авторов обращения, а 12 декабря, в День российской Конституции, подписал указ о проведении референдума.

Здесь можно отметить, что при всей кажущейся постановочности и искусственности этого процесса (как сказали бы и, собственно, неоднократно говорили идеологи чеченских сепаратистов - "марионеточном" управлении) никакого другого пути для юридически безупречной организации этого мероприятия быть и не могло. Формально, референдум проводится не по указанию Кремля и даже не по указанию главы администрации Чечни Ахмата Кадырова, а по инициативе инициативной группы, которую возглавил доселе ничем особенным себя не проявивший Хасим Таймасханов.

Кстати, бурную деятельность по подготовке референдума приписывают администрации Чечни во главе с Ахматом Кадыровым. Причем внешне это так и выглядит. Сейчас очень трудно отделаться от ощущения, что голосование и последующие выборы проводятся "под Кадырова". В этом один из недостатков развернувшихся политических баталий. Не секрет, что определенные влиятельные силы в Москве пытались сместить Кадырова на "более ответственную работу". Эти попытки были отчасти связаны и с разгоревшимся в начале года конфликтом между главой администрации Чечни и премьер-министром Михаилом Бабичем. Кадыров в очередной раз "устоял", хотя попытки отстранить его предпринимались буквально с момента его назначения. Теперь же значительная часть чеченской бизнес- и политической элиты выступает против референдума, не желая "работать на Кадырова" (об этом будет сказано ниже).

Таким образом, любые события в Чечне могут получить совершенно противоположные оценки, каждая из которых имеет право на существование. Например, ни у кого ни в России, ни в Чечне, ни на Западе не повернется язык сказать, что всенародное волеизъявление - это плохо. Против референдума как такового, то есть как политической меры, не выступает никто, кроме все тех же сепаратистов, которые, даже находясь у власти, категорически отрицали возможность плебисцита. Основные возражения касаются отсутствия условий для голосования и способности референдума привести к миру в Чечне. Именно вокруг этих проблем и разгораются самые жаркие дискуссии как в России, так и в Европе.

Один из самых ярких примеров - история с докладчиком ПАСЕ лордом Джаддом, который категорически заявил о преждевременности референдума и отсутствии условий для его проведения. Это при том, что в самой Чечне чеченцы говорили ему примерно следующее: "Конечно, условия у нас далеки от европейских, но это не значит, что нас надо лишать права голоса".

Действительно, подходящих, с точки зрения, например, Швейцарии, для референдума условий в Чечне не будет создано еще очень долго, а продолжающийся же военный конфликт действительно является серьезным препятствием для свободного волеизъявления. Но даже если российские власти выполнят свои обещания по созданию таких условий, то одно это станет большой пользой для чеченцев. Москва, например, обещает вывести избыточные войска, сократить количество блокпостов, прекратить бесконтрольные зачистки и аресты людей, передать контроль за ситуацией местным правоохранительным органам. Если так действительно произойдет, то по крайней мере эта важная польза от подготовки к референдуму уже будет очевидна.

Что касается результатов референдума, то, например, тот же лорд Джадд опасается, что после него может произойти лишь эскалация конфликта. Российские и чеченские власти говорят, что референдум должен стать лишь началом политического процесса, а не его целью. С этим согласен и комиссар Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблес. Кроме того, вряд ли можно оспорить необходимость создания в Чечне нормальной правовой базы и формирования законных и избранных органов власти.

Значительная часть критики касается отсутствия возможности для свободной общественной дискуссии о выносимых на обсуждение документах. В Чечне практически отсутствуют независимые СМИ, любое массовое мероприятие требует серьезных мер безопасности. Но вместе с тем любой житель республики при желании может получить тексты этих документов, а любые проблемы, касающиеся не только референдума, чеченцы итак обсуждают каждый день, собираясь на рынках, площадях, у зданий органов власти.

Конечно, многое будет зависеть от того, как будет проведен референдум. Москва гарантирует, что уровень голосования "будет на порядок выше", чем в 1997 году. Имеется в виду действительно всенародный характер голосования, свободное волеизъявление и наблюдение за референдумом со стороны международного сообщества. При соблюдении всех этих условий политический результат плебисцита будет очевиден. Другое дело, получится ли обеспечить такие условия. В конце концов, наблюдатели, которые в любом случае будут находиться 23 марта в Чечне, смогут сделать собственные выводы. От их мнения будет зависеть и оценка результатов референдума международным сообществом, легитимность этого голосования.

Спорная Конституция

Проект выносимой на референдум Конституции уже подвергался и продолжает подвергаться критике. Кстати, больше всего упреков сводится к тому, что нельзя на всенародное голосование выносить такой большой и сложный документ. По сути же проекта критика связана главным образом с существующими в документе такими понятиями, как суверенитет и гражданин Чеченской Республики. Однако авторы замечаний именно по этим моментам выхватывают их содержания Конституции, не упоминая контекста.

Действительно, слово "суверенитет" может отпугнуть не только в том случае, если оно упоминается в отношении Чечни. Сейчас в России период "укрепления федерализма" и приведения законодательств субъектов РФ в соответствие с федеральным. Поэтому критики проекта чеченской Конституции заострили внимание на "суверенитете". Однако в самом документе сказано: "Суверенитет Чеченской Республики выражается в обладании всей полнотой власти (законодательной, исполнительной и судебной) вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий по предметам совместного ведения Российской Федерации и Чеченской Республики и является неотъемлемым качественным состоянием Чеченской Республики". Но вне пределов ведения Российской Федерации, которых на самом деле не так уж много и которые не имеют глобального государственного значения, суверенитетом обладают абсолютно все субъекты РФ. В Конституции содержатся и другие пункты, по сути безобидные, но подчеркивающие особое положение (не статус!) Чечни. Такие как "самоопределение" и даже "демократическое социальное правовое государство".

Понятие же "гражданство ЧР", положение о нем, в проекте Конституции в принципе отсутствуют. Под гражданами Чечни понимаются граждане Российской Федерации, "проживающие в Чеченской Республике".

Вообще Конституция ЧР написана в точном соответствии с федеральной, во многих местах повторяя ее дословно. Документ предусматривает, в частности, что высшим должностным лицом и руководителем исполнительной власти станет президент, кандидатом на пост которого может стать любой гражданин РФ не моложе 30 лет. Предусмотрено также избрание двухпалатного парламента, состоящего из Совета республики (своего рода сената) и Народного собрания. В первую палату войдет 21, а во вторую - 40 человек. В отличие от федеральной и всех других республиканских конституций в чеченском проекте абсолютно четко прописаны полномочия обеих палат парламента.

В то же время в чеченском проекте некоторые положения российской конституции даже ужесточены, так что ни о какой независимости речи быть не может. Например, статья о свободе совести - почти как в российской Конституции. Но не совсем. В чеченском варианте исключены имеющиеся в федеральном гарантии "распространять" религиозные и иные убеждения и "действовать в соответствии с ними". Это своего рода защита от распространения религиозного экстремизма. Статья о том, что "каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность", содержащаяся и в российском Основном законе, в чеченском варианте дополнена специфическим уточнением: "Никто не может содержаться в рабстве". Это более чем актуальное положение с учетом до сих полностью не искорененной практики похищения, торговли и буквального обращения людей в рабство.

Кроме того, проектом Конституции предусмотрено, что полномочия президента Чеченской Республики прекращаются - помимо прочего - в случае отрешения его от должности президентом РФ. Спрашивается, о каком суверенитете может идти речь, если президент республики может отстраняться главой государства? Ни один субъект РФ не осмелится включить это положение в свою Конституцию.

Еще одна уникальная особенность документа в его переходности - второй раздел состоит из 10 пунктов, регламентирующих государственное обустройство Чечни до избрания законных органов власти. Важным в них является то, что судебная система республики будет сформирована сразу после референдума, не дожидаясь выборов органов власти. То есть, что особенно подчеркивают в российском руководстве, у граждан Чечни появится право на судебную защиту сразу после плебисцита.

Таким образом, проект чеченской Конституции с правовой точки зрения может быть "плохим" не больше, чем "плоха" российская Конституция.

Реакция "той стороны"

Обращает на себя внимание, что лидеры чеченских сепаратистов отреагировали на будущее голосование намного более болезненно, чем на различные выборы, проводившиеся в воюющей республике в 1995-м, 1996-м и 2000 годах. Тогда они даже не считали нужным обращать внимание на эти мероприятия, а сейчас угрозы расправы со сторонниками и участниками подготовки референдума - не плод пропаганды российских военных, а реальные действия боевиков и листовки, распространяемые в Чечне от имени "государственного комитета обороны ЧРИ". На срыв референдума был направлен и теракт 27 декабря 2002 года, когда было взорвано здание правительства Чечни. Даже если его организаторы и не ставили перед собой этой конкретной цели, они не могли не отдавать себе отчета, что именно так теракт и будет расценен.

Не является российской пропагандой и утверждение о том, что лидеры сепаратистов всегда выступали против референдума. Плебисцит, вернее, попытка его проведения, был разогнан Джохаром Дудаевым в 1993 году. Позднее, во время первой чеченской войны и в период между 1996 и 1999 годами, идеологи сепаратистов, говоря о референдуме, выдвигали примерно такой тезис - независимость Чечни обсуждению не подлежит, даже на всенародном голосовании.

В распространяемых в Чечне листовках "Государственный комитет обороны Ичкерии" фактически не сомневается в том, что референдум будет проведен. До простых жителей республики доводится примерно следующая мысль - "ваши голоса будут отданы за продолжение уничтожения чеченского народа". То есть, сам факт того, что голосование состоится, не подвергается сомнению.

Как бы то ни было, в одном из своих последних выступлений представитель Масхадова Ахмед Закаев сравнил предстоящий референдум с "псевдовыборами главы Чеченской Республики в 1995 г.". Референдум по Конституции он назвал "кремлевским фарсом, пропагандистско-идеологической подпиткой антинародной войны". Закаев не преминул напомнить, что "чеченский народ принял свою Конституцию в 1992 г.", однако не сказал, что тогда Конституцию принял не народ, а дудаевский парламент.

Незадолго до референдума в Москве известный чеченский политик Саламбек Маигов заявил, что Аслан Масхадов назначил его своим представителем в России. До него этот пост занимал находящийся сейчас во Франции Майрбек Вачагаев, который был арестован в Москве в 1999-м и покинул Россию в 2000 году. Сам Маигов говорит, что его назначение произведено с целью начала переговорного процесса. Многие наблюдатели расценили это как попытку Масхадова сигнализировать Кремлю через вполне лояльных России политиков. Действительно, Маигов, имея серьезные и многолетние расхождения с официальным курсом Москвы, всегда выступая за переговоры с Масхадовым, тем не менее, отождествляет себя с Россией, в Москве он прожил много лет, получил два высших образования, имеет хорошие связи с влиятельными политическими кругами.

Говоря о назначении Маигова, Ахмед Закаев назвал его свидетельством "неизменной воли чеченского президента к мирному диалогу". Он также отметил личное мужество Маигова, и здесь с ним нельзя не согласиться. По мнению Закаева, Маигов "продемонстрировал несгибаемость воли чеченского народа, это ответ на возню вокруг так называемого референдума".

Финишная прямая

Нельзя не заметить, что с приближением даты референдума возникли и неожиданные, но, в принципе, прогнозируемые проблемы. К одной из них относится достаточно резкая оценка предстоящего голосования со стороны чеченской бизнес- и политической элиты, известных представителей диаспоры. Например, недавно на "круглом столе" в Москве прозвучали более чем жесткие оценки со стороны известных чеченцев. Так, лидер Объединения граждан, вынужденно покинувших Чеченскую республику, руководитель Московского индустриального банка Абубакар Арсамаков заявил, что предстоящий референдум - это легализация преступной политики, сохранение состояния беспредела, отчаянная попытка тех, кто привел республику к кризису, удержаться у власти. Академик Саламбек Хаджиев, возглавлявший в 1996 году правительство Чечни, считает, что референдум вообще полезен, а референдум "по толстой книжке" - Конституции - обман людей. По его убеждению, нужны простые, честные вопросы, а сейчас "мы выбрали путь к дальнейшей конфронтации". Бывший спикер одной из палат чеченского парламента избрания 1996 года Амин Осмаев также заявил, что ему многое не нравится в выносимых на референдум Конституции и законах о выборах президента и парламента, но вместе с тем он решительно против попыток сорвать плебисцит. Столь жесткие оценки можно связать с неприятием администрации Ахмата Кадырова и тем обстоятельством, что сами представители диаспоры лишены права участвовать в голосовании.

Впрочем, такие упреки не новы. Многие говорили и говорят, что нельзя выносить на всенародное голосование такие сложные проблемы. Содержание вопроса референдума - вещь, конечно, принципиальная, но выбор здесь не очень большой. Понятно, что многие хотели бы предложить чеченцам ответить на вопрос о статусе республики, коль скоро природу конфликта они видят в сепаратизме. Однако такая постановка была бы неконституционна, поскольку целостность РФ, как и "независимость Ичкерии", не подлежит обсуждению даже на референдумах. Такой плебисцит впоследствии был бы назван нелегитимным. Конституция же действительно сложная вещь, но ведь россияне в декабре 1993 года голосовали за Основной закон не потому, что им понравилось его содержание, с которым большинство даже не ознакомилось. Так же и в Чечне - люди будут голосовать не за Конституцию, а за будущее республики. Например, в российском руководстве говорят, что чеченцы все прекрасно понимают и по сути людям надо ответить на три простых вопроса - считают они себя гражданами России или нет, выступают за президентскую или парламентскую республику, за светское или шариатское государство.

Еще одним из обвинений в адрес Москвы стала невозможность проведения референдума в отсутствие в Чечне национального согласия. На это Кремль отвечает, что в Чечне идет подписание Договора об общественном согласии. Общественно-политические организации, депутаты представительных органов власти, избранные на территории Чечни в разные годы, поставившие свои подписи под этим документом, заявляют об отказе от применения силы при решении политических вопросов и о своей приверженности политическим методам при разрешении кризиса. Ожидается, что договор подпишут и ряд депутатов "масхадовского" парламента, избранных в 1997 году.

Между тем, к подготовке референдума активно подключились и силовые структуры. На своих заседаниях их руководители обсуждают вопросы, обеспечения безопасности в период проведения голосования, вырабатывают меры защите населения, избирательных участков и членов избирательных комиссий. Решено взять под усиленную охрану и обеспечить телефонной связью все 414 участков для голосования, выделить всем членам избирательных комиссий охрану. Военные и гражданские власти думают, как обеспечить участки для голосования автотранспортом, разместить и охранять иностранных наблюдателей и журналистов.

Мнение самих чеченцев о происходящих событиях отражено в проводимых сейчас социологических опросах. В Чечне этим занимаются две структуры - Минпечати и грозненский независимый информационно-аналитический центр "Ала" ("Скажи"). Можно по-разному относится к этим исследованиям, но нельзя не обратить внимание на что, что в этих опросах отражено сильное недовольство чеченцев действиями федерального Центра. Так, 58,5% выступают за прекращение практики незаконных задержаний и пыток. 40,6% считают необходимым начать выплаты компенсаций за потерю жилья и имущества. Чуть более 34% - высказываются за расширение полномочий гражданских органов власти, сокращение количества блокпостов, вывод из Чечни федеральных сил непостоянной дислокации. На вопрос "Кто виноват в трагических событиях в Чечне?" большая часть респондентов - 62,5% - ответила: федеральный центр. На втором месте идут ваххабиты - 14,6%. Сепаратистов обвиняют только 9,8%. Однако при этом только 1% жителей республики готовы в случае проведения выборов проголосовать за мятежников. 23,4% считают, что необходимо вести переговоры с Масхадовым, но против таких переговоров 41,5% опрошенных. 36,3% хотели бы видеть президентом республики представителя московской чеченской диаспоры. За Кадырова проголосовало бы только 16,5%, за "представителя федерального центра" - 19,5%. Что касается предстоящего референдума, то к нему положительно относятся 76% опрошенных. Причем за предложенный проект Конституции согласны голосовать лишь 59,4% граждан, тогда как к проектам законов о выборах президента и парламента Чечни положительно относятся 70,8%. 47% чеченцев верят в объективность результатов референдума, 21% - не верят, 32% затруднились с ответом.

28 февраля 2003 года