На Северном Кавказе уровень психологической травматизации крайне высок, но остро не хватает квалифицированных специалистов-психологов, и жертвы вооруженного конфликта и грубых нарушений прав человека обычно не решаются к ним обратиться. Такой вывод делает психолог Наталья Нестеренко в своем исследовании для Центра анализа и предотвращения конфликтов. "Кавказский узел" публикует аналитическую справку Натальи Нестеренко по итогам ее поездки в Чечню, Дагестан и Ингушетию.

***

Несмотря на то, что вооруженный конфликт на Северном Кавказе в значительной степени стих, ситуация в ряде республик продолжает оставаться напряженной. Неразрешенные конфликты в Чечне и Пригородном районе Северном Осетии, события, связанные с военными действиями и вооруженными столкновениями, терактами, грубыми нарушениями прав человека, политическими репрессиями, оказали (и продолжают оказывать) глубоко травмирующее воздействие на жителей Северного Кавказа. Жертвы вооруженных конфликтов и грубых нарушений прав человека, а часто и члены их семей страдают от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР).

При желании потерпевшие могут получить правовую помощь, обратившись в работающие в регионе правозащитные организации, однако их эмоциональные и психологические проблемы зачастую остаются неразрешенными. Жертвам приходится самостоятельно справляться с горем, потерей близких, травмами, связанными с перенесенным насилием, страхами, тревожностью, паническими атаками и другими проявлениями и последствиями психологических травм.

Возможность получения своевременной и профессиональной психологической помощи — важнейший элемент преодоления военных и социальных конфликтов, ключевой фактор профилактики тяжелых психосоматических заболеваний и глубоких психологических расстройств, разрушения межличностных и социальных отношений, домашнего насилия, включая насилие над детьми, а также радикализации. Исследования Центра анализа и профилактики конфликтов показывают, что эмоциональные и психологические проблемы были важнейшим фактором в процессе радикализации молодежи и ее выезда в зоны вооруженного конфликта в Сирии и Ираке.

В связи с недостаточной изученностью проблемы Центр анализа и предотвращения конфликтов сделал небольшую оценку доступности и состояния психологической помощи жителям Северного Кавказа. В силу ограниченных ресурсов нам удалось произвести лишь общую оценку состоянии психопомощи, потребностей жителей и психологов трех республик — Ингушетии, Чечни и Дагестана. Наша работа представлена в предлагаемой вашему вниманию аналитической справке.

Цели исследования

Целью данного исследования является изучение ситуации с психологической помощью на Северном Кавказе. Мы пытались понять, насколько востребована такая помощь, с какими проблемами сталкиваются жители региона и сами психологи при работе со своими клиентами. Предлагаемая аналитическая справка написана по результатам поездки Натальи Нестеренко в Ингушетию, Чечню и Дагестан и ее интервью с психологами. Поездка состоялась летом, с 15 до 21 июля 2019 года.

Несмотря на различия, все три республики объединяет, пожалуй, тот факт, что психологическая помощь их жителям необходима, они в ней нуждаются, но в то же время редко обращаются за ней, а когда обращаются, испытывают трудности в получении качественной помощи и длительной психотерапевтической поддержки. Везде остро стоит вопрос нехватки специалистов, готовых оказывать терапевтическую помощь, развиваться в своей профессии.

Некоторые трудности, с которыми сталкиваются на местах, связаны с невозможностью получать качественные знания, обмениваться опытом, учиться и развиваться профессионально.

Возможности оказания психологической помощи во всех республиках можно разделить на три вида: психологическая помощь, получаемая в государственных учреждениях, у представителей НКО и в их программах и у частных практикующих психологов и центров. Многие специалисты участвуют во всех трех. Это многоуровневое участие одних и тех же психологов лишь подтверждает нехватку специалистов в регионе.

Ингушетия: психологи ищут профессионального роста

Если говорить о проблемах жителей республики, то в первую очередь требуются  помощь в преодолении посттравматического стрессового расстройства; помощь пострадавшим от нарушений прав человека и их родственникам, членам семей без вести пропавших жителей, людям, пережившим конфликт в Пригородном районе Северной Осетии, потерявшим там близких, защита детей и женщин от психологического и физического домашнего насилия; преодоление панических атак на фоне неврозов, депрессивных состояний; работа с отношениями в семье.

В республике очень востребована помощь детских психологов и логопедов, которую зачастую оказывает один специалист. Проекты НКО направлены и на проведение логопедических занятий. Перечислим государственные региональные центры по оказанию психологической помощи, каждый из которых имеет свое направление работы.

С 2009 года при Министерстве образования Республики Ингушетия действует Центр психолого-педагогической реабилитации и коррекции несовершеннолетних, злоупотребляющих наркотиками. Психологи центра в основном сотрудничают со школами и другими учебными заведениями, проводя для них тематические семинары и тренинги. Центр занимается консультированием, диагностикой, коррекцией и развитием детей, подготовкой их к школе.

Особое внимание уделяется психолого-педагогической реабилитации детей с особенностями в развитии. На базе образовательных учреждений психологи проводят просветительскую и коррекционно-развивающую работу с учащимися, родителями, педагогами. Центр имеет телефон доверия, специалисты которого призваны откликаться на звонки с просьбой о помощи тех, кто имеет зависимость, и их семьям. «Можно легко догадаться, имеет ли популярность этот телефон в республике при условии сомнительной анонимности обращающихся», — отметила в разговоре с нами одна из независимых психологов Назрани.

Кроме того, при том же республиканском Министерстве образования работают несколько тематических линий телефона доверия. Есть телефон доверия по оказанию консультативной и экстренной психологической помощи; телефон доверия «Дети-онлайн» — психологическая помощь при столкновении с опасностями в интернете; телефон доверия центра «Дети в семье», где помощь оказывают психолог, детский психолог, юрист.

Теоретически республика не должна испытывать дефицит кадров: на базе Ингушского государственного университета на историческом факультете открыта кафедра психологии и педагогики, готовящая к выпуску педагогов-психологов. Однако выпускники этой кафедры зачастую не имеют возможности устроиться на работу по специальности, поскольку не имеют опыта и необходимых навыков, порой даже знаний, необходимых в том числе для начала частной практики.

К сожалению, приходится признать, что это характерная особенность многих выпускников психологических вузов и факультетов России: им не хватает «школы, направления, метода, инструментов», которыми они могли бы пользоваться в работе и чувствовать себя более уверенными. Из тех, с кем удалось встретиться в Ингушетии, очень мало психологов, которые не только получили базовое образование, но и обрели знания и навыки в том или ином методе, работают в определенном направлении или сочетают инструменты, создавая свои авторские уникальные методики работы на основе методов имеющихся школ. В Ингушетии работают несколько психологов, придерживающихся подходов гештальт-терапии, арт-терапии, сказкотерапии, логотерапии. Уже больше 10 лет в Ингушетии работает Центр психологической помощи и психологической посткризисной реабилитации под руководством Розы Ганиевой, сотрудники которого, в частности, работают с родственниками без вести пропавших в ходе трагических событий в Осетии 1992 года.

Более глубокие знания по психологии и психотерапии целеустремленным психологам зачастую приходится получать вне республики. Это имеет свои минусы и трудности. Знания стоят денег, иногда очень больших и не всем ингушским специалистам это по карману. Некоторым приходится прибегать к обучению по скайпу или дистанционно. Такое обучение имеет свои недостатки, поскольку не позволяет открыто и вживую проходить процесс обучения. Помимо прочего, многие психологи не получают супервизию ¹, которая им часто не по карману, а найти хорошего супервизора, понимающего специфику Кавказа и его жителей, не так просто.

Нередко психологи опираются на духовные ориентиры ислама. Не только в Ингушетии, но и по всему Северному Кавказу развивается деятельность Ассоциации психологической помощи мусульманам, которая работает в тесном сотрудничестве с психологическими центрами, вузами, духовными управлениями мусульман и всеми, кого беспокоит проблема психологического здоровья жителей региона. Председатель правления Ассоциации психологической помощи мусульманам кандидат педагогических наук, доцент МГППУ Ольга Павлова отмечает, что сегодня востребована также исламская психология, которая оказывает духовно-ориентированную психологическую помощь, основанную на вере.

В республике действует несколько НКО, которые так или иначе занимаются психологическим консультированием, проводят семинары и тренинги среди молодежи, осуществляют психологическую экспертизу для судебных инстанций, защищают женщин от домашнего насилия, оказывая им правовую помощь. Такую деятельность ведут Центр социальных программ «Женская инициатива» и Центр психологической помощи и психологической посткризисной реабилитации.

При этом наши собеседники-психологи отмечали, что люди, пережившие тяжелые психотравмы в связи с грубыми нарушениями прав человека, к психологам обращаются редко и (чаще всего спустя длительное время) по другим вопросам, таким как отношения в семье, проблемы с детьми или супругами.

Это мнение подтверждают и правозащитники. По мнению руководителя ПЦ «Мемориал» в Ингушетии Тамерлана Акиева, «у нас крайне редко люди, прошедшие через пытки, похищения, обращаются к психологам. Если и обращаются, то только в том случае, когда им оказывает содействие какие-то организации, сами они почти никогда на это не решаются. Максимум они обратятся за классической медицинской помощью. Я уже не говорю про родственников таких людей, ведь они тоже пережили тяжелые стрессы. В целом у нас психологическая помощь не в традиции, но, я думаю, что если такая помощь на профессиональном уровне будет оказана через неправительственные организации, которым потерпевшие доверяют, они ею воспользуются».

Несколько лет назад психологи Ингушетии создали свой профессиональный клуб, куда вошли психологи, психотерапевты и студенты психологических факультетов. В самом начале своей работы коллеги делились друг с другом знаниями и опытом, обменивались проблемами и пытались их решить вместе, проводили интервизии, помогали друг другу и ощущали профессиональное единство.

«Но в последние полтора года клуб психологов потерял былую активность», — сетует одна из основателей клуба. Встречи стали редкими, собрать всех вместе стало очень сложно. «При этом многим не хватает профессионального диалога, общения», — продолжает психолог.

Помимо республиканских центров и некоммерческих структур психологическая помощь представлена еще и разнообразными частными практиками. Опрошенные нами психологи утверждали, что в большинстве случаев качество оказываемой помощи весьма низкое и не отвечает должным образом на запросы клиентов. Психологи Ингушетии артикулировали потребность в повышении квалификации, общении с коллегами и обмене опытом, прохождении супервизии. Новые знания и/или закрепление прежних помогут им обрести уверенность в своей профессии и оказывать более качественную помощь клиентам.

Чечня: кадровый голод на фоне непрекращающейся травматизации

В Чеченской Республике, пережившей две полномасштабные военные кампании, в ходе которых мирные жители массово гибли при неизбирательных бомбардировках населенных пунктов, а затем страдали в ходе зачисток, проблема непреодоленной психотравмы стоит наиболее остро. В период обеих кампаний правозащитные организации задокументировали широкое применение пыток, а также массовые случаи бессудных казней, похищений и исчезновений людей. По данным «Мемориала», только в ходе второй войны (1999—2009 годы) в Чечне без вести пропали до 5 тысяч человек ², что для населения в миллион человек — огромные величины. После окончания войны в республике был установлен жесткий режим единоличной власти Рамзана Кадырова. Силовые структуры продолжают практику массовых и грубых нарушений прав человека, включая незаконные задержания, пытки, внесудебные казни, поджоги домов, публичные унижения людей. Все это привело к глубокой и длящейся травматизации общества.

В большинстве случаев с перенесенными психотравмами никто не работал. Мужчины, имевшие опыт боевого участия в военном конфликте, не были должным образом реинтегрированы и реабилитированы. Часть из них ушла служить в силовые структуры, где непреодоленный ПТСР нередко влияет на их способность исполнять должностные обязанности, часть радикализовались и приняла участие в других вооруженных конфликтах за рубежом.

«Психологическая помощь в республике появилась во время первой чеченской войны, когда стали обучать специалистов навыкам работы с ПТСР, приезжали известные специалисты из Европы, из Америки. Те, кто получил это образование, хоть оно и было несистемным, потом оказывали помощь пострадавшим. После войны прошло довольно много времени, но у многих людей сохраняется очень сильный ПТСР, и с ним никто не работает», — рассказывает программный координатор Фонда им. Генриха Белля, кандидат социологических наук, эксперт по гендерным вопросам на Северном Кавказе Ирина Костерина.

Несмотря на особую ситуацию, государственная психологическая помощь в Чеченской Республике представлена теми же службами и учреждениями, что и во многих регионах РФ. На базе психоневрологического диспансера, который также является бюджетным учреждением, работают врачи — психотерапевты и психологи, обслуживающие пациентов по системе ОМС.

Кроме того, в Грозном в Центре психолого-педагогической реабилитации и коррекции проводят диагностику, раскрывая психологические и педагогические проблемы у дошкольников, школьников младшего возраста. Это бюджетное учреждение Минобразования и науки. Психологическая помощь представлена и в Центре оценки качества образования, в Республиканском центре по профилактике и борьбе со СПИДом. Центр диагностики и консультирования консультирует родителей, чьи дети нуждаются в коррекции психолога и логопеда-дефектолога. Как отмечают представители центра, в основном они имеют дело с психотравмой на фоне распространенного длительного посттравматического расстройства, которым страдает большая часть населения республики, пережившая военный кризис.

Как и в других регионах, в Чечне действует республиканский психолого-медико-педагогическая комиссия, которая выявляет уровень психологических проблем и определяет образовательный уровень детей.

Свое двадцатилетие в этом году отметила психологическая служба МЧС в регионе. Служба работает по двум направлениям: психологическое сопровождение личного состава МЧС и оказание экстренной психологической помощи местному населению.

В Институте педагогики, психологии и дефектологии, подразделении Чеченского государственного педагогического университета студенты имеют возможность получать знания по психологии. Психологов в институте готовят в рамках психолого-педагогической программы. Немногочисленные выпускники в основном работают в школах психологами-дефектологами или занимаются частной практикой как дефектологи или логопеды.

По мнению одной из наших собеседниц-психологов, неразвитость психологической помощи со стороны государственных учреждений, а также немногочисленность образовательных программ по психологии и отсутствие отдельного факультета психологии в вузах республики наводят на размышления о том, что психологическая помощь не пользуется популярностью, а психологи профессионально не востребованы. Конечно, за исключением школьных психологов, которые вынуждены в своей работе подчиняться требованиям Минобразования и науки и работают в рамках системы. По выражению одного из опрошенных нами специалистов, это «бумажная работа».

Существует и другое мнение по поводу «непопулярности» психологической помощи.

«Люди сами не обращаются за помощью? А кто им ее окажет?! Чтобы идти в платную консультацию, нужны деньги, специалистов катастрофически не хватает.  Хороших травмотерапевтов, психотерапевтов единицы… А проблема оказания помощи жертвам конфликта суперактуальная», — считает Ирина Костерина.

Она рассказала нам, что в республике есть два-три специалиста очень хорошего уровня, но они в основном работают с жертвами домашнего насилия, а не с жертвами вооруженного конфликта. «Мужчины тоже обращаются в эти службы психологической помощи, но они приходят с другим запросом: проблемы в семье, суицидальные настроения, неврозы, депрессии, проблемы с детьми. И уже в ходе этих консультаций часто выясняется, что у человека — непроработанная травма», — отметила эксперт.

Жертвы насилия в Чечне не приходят с военными психотравмами, потому что чаще всего пережитое ими насилие было совершено представителями государства. Существующий репрессивный политический режим создает всеобщую атмосферу страха, при которой люди боятся говорить откровенно на уязвимые темы, такие как война и насилие со стороны силовых структур и военных, не делятся своими переживаниями не только с психологом, но порой даже с родственниками.

Кроме того, по наблюдению одного из опрошенных нами специалистов, жители Чечни, особенно сельские, с опасением относятся к психологам, зачастую путая их с психиатрами, представителями нетрадиционного лечения и даже шаманами.

Отсутствие знаний о психологии, психическом здоровье и последствиях психотравмы рождает множество мифов и предрассудков, тем самым лишая людей необходимой помощи и понимания специфики профессии.

Кроме того, культурный контекст ограничивает возможности раскрытия потенциала и осознания ценности психологической помощи. Мужчины, как правило, стесняются обращаться к психологу, считая это проявлением слабости. Однако и женщинам порой требуются большое мужество и много времени, чтобы осознать свою потребность в психологической помощи, найти специалиста и обратиться к нему. Еще одним препятствием становится страх огласки. К сожалению, случаи нарушения конфиденциальности действительно имели место, говорили нам собеседники, и это среди прочего подорвало доверие к специалистам.

Но, как бы то ни было, жители Чеченской Республики нуждаются в психологической помощи и если и обращаются за ней, то в немногочисленные общественные организации, а также к частнопрактикующим психологам.

Некоммерческие организации наряду с предоставлением психологической помощи оказывают своим клиентам социальную и юридическую поддержку. Как было сказано выше, в основном это касается женщин, пострадавших от домашнего насилия и вынужденных искать защиты у НКО. Часто это отчаявшиеся женщины и их дети с суицидальными мыслями, депрессивными расстройствами, паническими атаками. Одной из таких известных организаций является «Женщины за развитие», где работает «Горячая линия», куда за психологической, юридической и социальной помощью могут обращаться женщины, пострадавшие от домашнего насилия, пытающиеся в одиночку справиться с проблемами в семье, где страдают в первую очередь дети (зачастую при разводе отцы требуют оставить детей у себя).

Организация пользуется популярностью и за пределами Чечни, к ней обращаются за помощью женщины Ингушетии, Кабардино-Балкарии и других республик Северного Кавказа, которые находят сотрудников НКО через социальные сети. В конце прошлого года на базе «Женщин за развитие» был создан Кризисный центр «Надежда» для женщин, оказавшихся в трудной жизненной ситуации.

Еще одной организацией, предоставляющей социально-психологическую помощь, является ресурсный центр «Синтем». За 14 лет работы  центр смог реализовать более 35 проектов, ориентированных не только на женщин и детей, но и на семьи.

Среди других некоммерческих структур, защищающие права женщин и оказывающие психологическую помощь, можно отметить АНО «Права женщин».

На базе чеченской региональной общественной благотворительной организации «Доверие» специалисты консультируют родителей и детей-инвалидов по правовым, медицинским вопросам, а также проводят психологические тренинги и семинары.

Психологи, ведущие в Чеченской Республике частную практику, зачастую заняты и в других профессиональных областях, работают в государственных учреждениях, принимают участие в программах НКО, поскольку не имеют возможности окупать рабочий кабинет и достойно зарабатывать. Это касается и тех, кто профессионализировался в начале военного конфликта в Чечне в лагерях для беженцев в соседней Ингушетии, проходил обучение у специалистов международных организаций, работавших в то время в республике, и имеет большой практический опыт. Пытаясь найти выход из этого положения психологи проводят платные тренинги, семинары, мастер-классы для школьных психологов или логопедов-дефектологов-психологов. Однако это не частые мероприятия.

Все психологи, с которыми удалось встретиться в Чечне, сетовали на нехватку знаний, инструментария, навыков проведения групповой работы, а также навыков и квалификации психотерапии.

Председатель Ассоциации психологической помощи мусульманам Ольга Павлова рассказала нам, что нередки случаи оказания психологической помощи псевдопсихологами, однако это общероссийская проблема. В таких ситуациях велик риск вторичной травматизации и других негативных последствий. Павлова также отмечает случаи, когда специалисты, приезжающие в республики, например, из Москвы или Санкт-Петербурга, не знакомы с этнорелигиозной спецификой клиентов, в результате их помощь воспринимается в регионе критически, так знание культурной специфики при оказании психологической помощи — это важнейшая компетенция современного специалиста.

Неправительственные и частные психологические практики в Чечне вынуждены не афишировать свою деятельность, так как многие их клиенты стараются не разглашать факт обращения к психологу. Особенно это касается мужчин. Один психолог рассказала, что после сессии с клиентом к ней в кабинет ворвались сотрудники силовых структур и потребовали предоставить информацию о посетителе. Женщины зачастую также боятся огласки, но это потому, что их обращения связаны с домашним насилием, которое чаще исходит от отца или мужа, и они боятся усугубить свое положение и положение детей. В таком случае психологи могут осторожно сопровождать своих клиентов в судебных инстанциях.

Стоит вспомнить, что 10–15 лет назад в республике располагались различные международные организации и фонды, имеющие программы по оказанию психологической помощи населению. В Чечне в то время в каждом районе работал Центр по оказанию экстренной психологической помощи населению при поддержке ЮНИСЕФ. Сотрудники фондов обучали психологов на местах.

Однако сегодня эта практика пресечена, международные организации вынуждены были покинуть регион, а психологическая помощь сузилась до немногочисленных частнопрактикующих специалистов, порой почти подпольно помогающие своим клиентам, некоммерческих организаций, которые в основном работают с гендерными проблемами, и программ по оказанию психологической помощи в различных ведомственных учреждениях. При этом «те немногочисленные профессионалы, которые консультируют людей по самым тяжелым проблемам, сами страдают от очень сильной вторичной травматизации. Они чудовищно выгорают и тоже нуждаются в реабилитации», — считает эксперт по Кавказу Ирина Костерина.

Дагестан: помощь психолога постепенно становится нормой

Третья республика, которая была нам интересна в контексте оказания психологической помощи, — это Республика Дагестан. Дагестан не пережил полномасштабных военных действий, однако с 2009 года стал площадкой для активного вооруженного подполья, с которым очень жесткими методами боролись силовики. Стоит сразу отметить, что в Дагестане ситуация с психологической помощью отличается от Чечни и даже Ингушетии. Здесь, особенно в Махачкале, значительно больше практикующих психологов качественного уровня, психологическая помощь более востребована среди молодежи и другой части населения, и запрос на нее в большей степени удовлетворяется.

В Дагестане психологи не скрываются, а наоборот, популяризируют свою деятельность, рекламируют свои услуги. О дагестанских специалистах можно узнать на профессиональных сайтах психологов (например, www.b17.ru), их резюме представлены также на профессиональных порталах. Цена за час работы с психологом вполне конкурирует со стоимостью в центральных городах России. Разнообразную психологическую помощь оказывают и НКО. Как подчеркнула одна из частных практиков, для ее клиентов в Дагестане обращение к психологу за помощью — это желание перемен в своей жизни и жизни вокруг себя, понимание значимости этой поддержки и ее необходимости в некоторых жизненных обстоятельствах.

Когда мы задались вопросом, почему в этой республике ситуация с оказанием психологических услуг населению так ощутимо отличается от соседей, то получали почти одинаковые ответы специалистов: в Дагестане не было военных конфликтов, как в Чечне, которые сказались также на родственной республике Ингушетии, следовательно, было больше возможностей учиться и профессионально развиваться. В других республиках (в первую очередь в Чечне) общество пока лишь «нащупывает» значимость психологии в жизни, постепенно и осторожно примеряет ее к себе и своим жизненным ситуациям, к менталитету и устоям, а Дагестан уже сделал выбор.

С этим можно согласиться, но можно и поспорить. В военное время и сразу после войны в Чечне работало большое количество различных международных организаций, которые оказывали экстренную психологическую помощь, и такая помощь была необходима и востребована. В результате в республике появились уникальные специалисты. Сегодня в Чечне их единицы, о психологах говорят лишь в немногочисленных женских НКО и на уровне системы образования и медицины.

Большая открытость психологической помощи в Дагестане, возможно, связана с большей урбанизированостью дагестанского общества, его большей по сравнению с Чечней свободой, полиэтничностью, а значит, относительной слабостью национальных традиций, стигматизирующих вопросы психологического здоровья общества. Важную роль играет и наличие вузов, предоставляющих психологам возможности профессионального роста.

При этом важно отметить, что многочисленные жертвы нарушений прав человека в Дагестане, включая 16 тысяч человек ³, оказавшихся на профучете и испытавших в связи с этим высокий уровень стресса, люди, родственники которых погибли или пропали без вести, психологическую помощь чаще всего не получают. В Дагестане, как и в Чечне и в Ингушетии, люди если и приходят к специалисту, то с более «легкими» эмоциональными проблемами, такими как проблемы в семье, а тяжелый травматический опыт насилия зачастую остается непроработанным.

Попытаемся обрисовать ситуацию с оказанием психологической помощи в Дагестане.

Республиканская психотерапевтическая поликлиника Министерства здравоохранения Республики Дагестан — единственное в Дагестане лечебно-профилактическое учреждение, оказывающее лечебно-диагностическую, психотерапевтическую и психологическую помощь не только взрослым, но и детям с шести лет. Исключение составляют люди с психотическими расстройствами. На сайте учреждения отмечено, что «обращаться за помощью к ним в условиях перегрузки и стресса — это нормально». Прием ведут врачи-психотерапевты, медицинский психолог, невролог, психолог.

Безработные могут получить психологическую поддержку при Министерстве труда и социального развития. Кроме того, психологическую помощь оказывают и в силовых ведомствах.

На базе Республиканского центра социальной помощи семье и детям психологическую поддержку оказывают взрослым и детям. В сотрудничестве с этим центром в Дагестане с 2010 года работает анонимный и бесплатный Детский телефон доверия для оказания психологической помощи детям, подросткам и их родителям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. За время своей работы телефон доверия принял 9 млн звонков ⁴.

Популярность и востребованность профессии психолога в Дагестане отчасти связана с наличием образовательной инфраструктуры для  обучения психологии, считает одна из психологов, ведущая частную практику. Специалистов выпускает Дагестанский государственный университет на факультете психологии и философии. Стоимость обучения в магистратуре по направлению «психология» значительно выше, чем по направлению «философия». На одном из студенческих сайтов о миссии психолога, возможностях обучения этой профессии в стенах дагестанского вуза сказано, что «психологу требуется регулярно повышать свою квалификацию и проводить супервизию под руководством более опытных коллег». Подобный наказ будущим специалистам оставляет надежду на оказание психологических услуг на качественном уровне. При ДГУ функционирует служба психологической помощи «Маслиат», созданная преподавателями факультета психологии и философии. Специалисты консультируют также взрослых и детей.

При этом же университете с 2011 года действует Психологический центр «Пси-фактор», оказывающий психологическую, психокоррекционную и психотерапевтическую помощь сотрудникам МВД, МЧС, МО РФ, проходящим службу на территории Республики Дагестан.

Кафедра психологии и социально-культурного сервиса существует и в Дагестанском государственном техническом университете.

Как уже было отмечено выше, популярностью пользуются и частные психологические практики. По данным одного из психологов, в республике практикуют частным образом около 20 специалистов. К одному из них запись клиентов расписана за две недели вперед.

Из частных организаций стоит обратить внимание на медицинское учреждение Центр семейной психологии, где специалисты работают с детьми, взрослыми, подростками по проблемам, связанным с насилием в семье, сексуального и физического насилия женщин, различных форм зависимостей; с людьми, попавшими в трудную жизненную ситуацию. В другой частной клинике — Центре клинической психологии — работают сертифицированные клинические психологи, нейропсихологии, гипнотерапевт, логопеды, помогающие взрослым и детям с ограниченными возможностями. В центре используют метод Томатис — программу для нейросенсорной стимуляции.

Как мы отмечали ранее, психологи, ведущие частную практику, зачастую профессионально связаны с некоммерческими организациями. По словам одной из наших респондентов, психологи имеют опыт участия в программах и проектах НКО по оказанию психологической помощи в переживании утраты, ПТСР и других проблем. Одной из таких организаций является Дагестанская региональная общественная организация психологов «Психея», где работают четыре психолога — штатные и привлеченные, работающие за счет грантов. Специалисты проводят индивидуальные консультации и групповые семинары и тренинги. В настоящий момент программа организации переживает финансовый кризис, и занятость психологов значительно сократилась.

Кроме того, в республике активно действует социально-ориентированная организация «Октава», которая помимо юридической, социальной оказывает и психологическую помощь. Организация активно сотрудничает с чеченской НКО «Женщины за развитие», занимающейся профилактикой экстремизма среди женщин, а также с НКО в РД «Мать и дитя», где есть свой психолог.

Сотрудники «Октавы» помогают в адаптации и интеграции в общество детей, вернувшихся из Сирии на родину своих родителей. Сегодня это одна из насущных проблем в Дагестане. По словам психолога «Октавы», к ним обращаются бабушки и дедушки тех, кто ушел добровольно участвовать в конфликте в Сирии. Они желают помочь своим внукам, наладить с ними отношения. При этом они обычно очень опасаются нарушения конфиденциальности, так как хотят скрыть свое родство с людьми, примкнувшими к ИГИЛ. Кроме того, организация помогает пострадавшим от домашнего насилия. В Центре поддержки материнства и детства «Теплый дом на горе» оказывают социальную, юридическую, гуманитарную и психологическую помощь и поддержку женщинам и детям, попавшим трудную жизненную ситуацию, подвергшимся насилию. Организация также сотрудничает с кризисным центром «Надежда» в Грозном.

Что же касается запросов психологов не только НКО, но и занимающихся частной практикой, то, по мнению тех, с кем мы общались, им не хватает личной терапии, предотвращающей профессиональное выгорание, недостает супервизорских встреч, новых знаний, методик и инструментария. На все это нужны средства, а возможности у них ограничены.

Северный Кавказ: психологическая помощь должна стать приоритетом  

Подводя итоги поездки по трем регионам — Республике Ингушетия, Чеченской Республике, Республике Дагестан, — можно говорить, с одной стороны, об огромной потребности в психологических услугах населению на фоне относительно низкой обращаемости и очень ограниченного предложения на рынке.

Низкий спрос, особенно в Чечне, объясняется табуированностью тем насилия со стороны государства в условиях репрессивного режима, стигмой в обществе, боязнью огласки и острой нехваткой квалифицированных кадров. Здесь есть высококлассные специалисты, в основном работающие в сфере защиты жертв домашнего насилия. В Ингушетии и Дагестане общество, особенно сельское, также настороженно относится к профессиональной помощи в сфере психологического здоровья, люди зачастую обращаются к специалистам только в последний момент, когда психотравмы приводят к соматическим заболеваниям. И все же городской Дагестан, урбанизированый и стремительно развивающийся, служит примером того, что обращение к психологу в случае серьезных эмоциональных и психологических проблем в регионе постепенно становится нормой.

Даже при довольно низком спросе во всех республиках катастрофически не хватает квалифицированных специалистов, способных оказать помощь людям, переживающим травму. Жертвы грубейших нарушений прав человека за редким исключением к психологу не обращаются.

«В целом Северокавказский регион имеет высокий уровень травматизации, связанный с тяжелыми страницами истории: депортации, войны, застарелые территориальные конфликты. Исцелением этих травм практически никто не занимается, и это самым серьезным образом отражается на психологическом здоровье как всего общества в целом, так и каждой отдельной личности. Велик уровень употребления психоактивных веществ, растет число суицидов. Приближается к общероссийскому показателю уровень разводов в ряде северокавказских республик. Все это очевидно требует серьезной психологической работы в регионе», — считает председатель правления Ассоциации психологической помощи мусульманам Ольга Павлова.

Такая помощь поможет обществу преодолеть последствия вооруженных конфликтов, снять социальное напряжение, предотвратить и развитие тяжелых болезней, и деструктивных социальных явлений.

Исследование Натальи Нестеренко, психолога, консультанта Центра анализа и предотвращения конфликтов (под ред. Екатерины Сокирянской).