ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Шота Майсурадзе, обвиняемый по делу о смерти владикавказца Владимира Цкаева, 30 сентября не признал вину и отказался от показаний, после чего были оглашены его показания, данные на предварительном следствии.

Как сообщал "Кавказский узел", в январе 2019 года суд в Северной Осетии приступил к рассмотрению дела об убийстве владикавказца Владимира Цкаева. Близкие убитого пожаловались на затягивание процесса. 14 сентября суд начал допрос обвиняемых, большинство которых отказались давать показания, а также признавать свои прежние показания. Лишь только двое из них - Олег Дзампаев и Владимир Валиев - частично признали показания, которые давали следователям. На заседании суда 25 сентября Сослан Ситохов также отказался от дачи показаний и заявил, что дело в отношении него сфальсифицировано, но 28 сентября он частично признал свои прежние показания.

Ленинский райсуд Владикавказа для дачи показаний пригласил 30 сентября десятого подсудимого Шоту Майсурадзе. Он обвиняется по пунктам "а", "б", в части 3 статьи 286 УК РФ и части 4 статьи 111 УК РФ. Майсурадзе так же, как и его коллеги, не признал вину ни по одной статье и отказался давать показания на данном этапе, ожидая просмотра записей видеокамер, передал корреспондент "Кавказского узла".

После этого прокурор заявила ходатайство об оглашении показаний подсудимого, данных им на стадии предварительного расследования, и суд его удовлетворил.

Так, в протоколе допроса обвиняемого говорится, что он "Цкаева не душил, ни пакетом, ни чем-либо другим". По его словам, заинтересованность в раскрытия преступления в отношении Р. Плиева была у Бигаева, так как данный инцидент произошел на его административном участке.

Находясь в коридоре, Майсурадзе слышал крики, доносящиеся из кабинета №57, но не заострил на них внимание. "Крики были мужские. Предполагаю, если эти крики слышал я, их слышали все", - говорится в показаниях обвиняемого.

Потом он поехал на обыск в дом Цкаевых, вернулся оттуда примерно через один-два часа и о результатах доложил начальству.

Когда он собирался уходить, то вновь услышал крики, которые доносились из 57-го кабинета, но, по словам Майсурадзе, "…теперь они были сильнее и на сей раз насторожили".

"Я подошел к двери кабинета №57 и попытался ее открыть, но она была закрыта. Я стал кричать и стучать, чтобы открыли дверь. Дверь мне открыл Бигаев Алан, на котором была одна нательная майка, он был весь потный, взъерошенный. Он спросил меня, в чем дело? Я стал возмущаться, спрашивать, что за крики доносились из кабинета? Я пытался зайти в кабинет, но Бигаев преградил мне дорогу и сказал, что это не мое дело, что он работает с задержанным, который совершил тяжкое преступление против сотрудника на его зоне и не хочет признаваться в этом", - процитировал корреспондент "Кавказского узла" показания Майсурадзе.

После этого, по словам Майсурадзе, он пошел в кабинет №54, где находились Ситохов и Казбеков и высказал свое возмущение по поводу поведения Бигаева, после чего Ситохов встал и пошел к кабинету №57.

"Я вышел в коридор и слышал, как Ситохов ругался с Бигаевым по поводу того, почему в его кабинете находится Цкаев, почему он в таком состоянии? Насколько я помню, Ситохов пытался осматривать Цкаева, давал воду", - говорится в показаниях подсудимого, при этом он отметил, что не видел Цкаева.

Некоторое время Майсурадзе еще находился в коридоре, но так как "…все происходящее мне не нравилось, я торопился домой, так как Казбеков меня отпустил". О смерти Цкаева, по его словам, он узнал на следующий день 1 ноября.

"В настоящее время мне известно о том, что Бигаев склоняет свидетелей, чтобы те дали показания против меня и уличали меня в совершении преступления против Цкаева. Но таких свидетелей я не знаю. Ранее в своих показаниях я не уличал Бигаева, потому что среди коллег был разговор о том, что от руководства поступило указание не давать правдивых показаний", - говорится в протоколе допроса Майсурадзе. Подсудимый подтвердил эти показания частично.

Далее были оглашены протоколы очных ставок Майсурадзе с другими подсудимыми и коллегами. Во время очной ставки Бузоева и Майсурадзе Бузоев рассказал, что примерно в 16 часов 30 минут он вышел из кабинета №52 и, проходя по коридору, увидел, что дверь кабинета №57 была открыта. В кабинете находились Майсурадзе и Цкаев. Цкаев лежал на полу, головой в сторону окна на животе.

"Я видел, как Майсурадзе наносит два удара ногой в голову Цкаева, он не кричал, только стонал. Видел ли меня Майсурадзе, я не могу сказать. Я не видел, были ли у Цкаева руки скованы в наручники", - сказал, согласно оглашенному протоколу очной ставки, Бузоев.

Майсурадзе опроверг слова Бузоева и заявил, что тот дает ложные показания, угодные следствию, чтобы выйти из СИЗО. "Насилие к Цкаеву я не применял, в кабинет 57 не заходил", - сказал Майсурадзе.

В другой очной ставке между Майсурадзе и Ситоховым выяснились интересные подробности, о которых ранее не было сказано. Показания Ситохова вначале похожи на те, которые были озвучены 28 сентября, однако затем в них были внесены уточнения.

В протоколе допроса Ситохова говорится, что 31 октября к нему в кабинет заходил подсудимый Шота Майсурадзе, который вернулся с обыска у Цкаевых. Майсурадзе, согласно протоколу допроса, сказал, что у Цкаева необходимо изъять брюки, пока он в 57-м кабинете, но заниматься этим он не хотел, потому что поругался с Бигаевым, который "…работает с задержанным и издевается над ним".

"Я был сильно удивлен и возмущен услышанным, поскольку Хабаев говорил, что Цкаев находится у следователя", - говорится в показаниях подсудимого Ситохова.

После этого Ситохов пошел в 57-ой кабинет, следом за ним, по его словам, шел Майсурадзе.

"Когда я открыл дверь, увидел Бигаева, он сидел в майке и, как я понял на тот момент, Цкаева, поскольку ранее его не видел, который сидел полулежа на стуле, опрокинув голову, лицо у которого было бледным. Кроме Бигаева и Цкаева в кабинете никого не было. На полу у стула с Цкаевым я увидел лежащую светло-желтую кофту Бигаева, на которой были следы крови, а на столе Бигаева видел лежащие наручники. Также хочу уточнить, что на столе лежал военно-полевой телефон с торчащими проводами, сверху лежал противогаз, а рядом сумка от противогаза, которая свисала со стола. Когда я ругался с Бигаевым, то в коридоре находились сотрудники Валиев, Елоев, Датиев, Майсурадзе. Видел ли это Казбеков, я не знаю", - говорится в показаниях Ситохова.

Майсурадзе подтвердил показания Ситохова.

При этом Майсурадзе рассказал, что ранее в своих показаниях он отрицал, что заходил в кабинет №57 и видел происходящее там. На этот раз обвиняемый сообщил, что, когда подошел к 57-му кабинету, откуда доносились крики, дверь ему открыл Бигаев в одной нательной майке, Цкаев сидел на стуле, который находился с левой стороны и наклонен направо.

"На голове у Цкаева был противогаз, лицо при этом было открыто и было бледным, на подбородке были кровоподтеки. Неподалеку находился военно-полевой телефон, от которого торчали провода, которые были подведены к Цкаеву. К каким именно частям тела были подведены провода, я не помню. После чего я начал ругаться с Бигаевым. Когда я вышел из кабинета, зашел к замначальника уголовного розыска Ситохову и сообщил, что Цкаев находится в кабинете №57, с ним находится Бигаев и что Цкаев находится в таком состоянии. После того, как я сообщил об этом Ситохову, так как я ранее отпросился у руководства, я поспешил домой, а Ситохов направился в кабинет №57", - сказал Майсурадзе.

На вопрос следователя, почему он ранее не давал показания о том, что видел в кабинет №57 военно-полевой телефон и противогаз, Майсурадзе ответил, что об этом никто не говорил.

"Я думал, что моим показаниям никто не поверит и это будет расценено, как попытка защитить себя. Со стороны органов предварительного следствия другим обвиняемым поступают предложения дать лживые показания против меня, и после этого им будут изменены мера пресечения и статья на менее тяжкую. Непосредственно этими обвиняемыми являются Бузоев, Хохоев и Цомаев. Бузоеву, после того как он дал показания против меня, была изменена мера пресечения, хотя ранее при проведении очных ставок он не давал против меня показаний", - сказал Майсурадзе.

Майсурадзе частично подтвердил эти показания.

Во время очной ставки между Бигаевым и Майсурадзе, Бигаев рассказал, что примерно в 16.30, когда он зашел в кабинет №57, он увидел сидящего на стуле Цкаева. Руки у того были застегнуты наручниками назад, за спинку стула, на голове у него был черный полиэтиленовый пакет, говорится в показаниях подсудимого.

"Возле него находились Цомаев, Майсурадзе, Хохоев. В руках у Майсурадзе был скотч. Он стоял за Цкаевым, который сидел на стуле. Хохоев и Цомаев стояли по сторонам от Цкаева и держали его руки. Он тяжело дышал, я видел, как пакет вздувался, когда Цкаев дышал. Я спросил, что они делают, на что мне Майсурадзе в грубой форме сказал, что это не мое дело и чтобы я закрыл дверь", - говорится в показаниях Бигаева.

Спустя некоторое время он вновь пошел к кабинету №57 и увидел Цкаева, лежащего на полу лицом вниз. У того на руках сзади были наручники, он был без сознания, дышал, но не разговаривал, под глазами у него были сильные синяки. На подбородке под щетиной были видны сильные ссадины, которые кровоточили.

"Я стал кричать на сотрудников, чтобы они сняли с него наручники. Кто-то их расстегнул. Изо рта шла слизь, я сразу ее вытер тряпкой, которую намочил водой с кулера в кабинете", - сказал, согласно оглашенным показаниям, Бигаев.

Майсурадзе отверг показания Бигаева и настаивал на своих ранее данных против него показаниях.

Следующее заседание состоится в пятницу 2 октября в 10.30 мск.