ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Из-за ограничений по коронавирусу в Волгограде отменены массовые акции в день памяти жертв политических репрессий, который отмечается 30 октября, сообщили местные власти. Спустя 80 лет депортации поволжских немцев из Волгограда в Сибирь и Среднюю Азию остается открытым вопрос об обоснованности действий властей, отметили потомки репрессированных.

Как сообщал "Кавказский узел", в регионах юга России ежегодно 30 октября отмечается День памяти жертв политических репрессий, в 2020 году памятная дата была отмечена в условиях пандемии и ограничений по коронавирусу. В 2019 году активисты в Волгограде провели несколько пикетов, на которых заявили, что репрессии в России не должны повториться.

В Волгограде из-за антиковидных ограничений все мероприятия, посвященные дню памяти жертв политических репрессий, отменены, сообщили корреспонденту "Кавказского узла" сотрудник пресс-службы администрации Волгограда. Поволжские немцы, попавшие в 1941 -1942 годах в ссылку и в трудармии, отметили этот день на дому, в кругу семьи.

Корреспондент "Кавказского узла" посетил женщин, которые были вместе со своими родными в детстве депортированы из немецких сел – Анастасию Ноль и Лидию Циш. Они проживают в Красноармейском районе Волгограда, где когда-то находилась гернгутская колония немцев "Сарепта".

 Жительница Волгограда вспомнила тяготы депортации ее семьи

Анастасия Иосифовна Ноль (Фердер) родилась 1 апреля 1928 года в селе Березки, Кошкинского района Куйбышевской (Самарской) области. Ее супруг – Рудольф Яковлевич Ноль – старше жены на четыре года. Он был уроженцем колонии Сарепта. В 1967 году семья Ноль переехала на родину мужа. В трех километрах от Сарепты на самой окраине Волгограда они построили уютный дом, разбили сад и огород. В доме Анастасии Иосифовны очень чисто.

"Я здесь сама все убираю. Видите как чисто", – показала свою квартиру корреспонденту "Кавказского узла" Анастасия Иосифовна. Престарелая женщина передвигается с помощью ходунков. "Ноги перестали слушаться. Но я стараюсь все делать по дому сама", – добавила она.

Пенсионерка присела на диван. Ее сын Александр принес альбомы с фотографиями. Корреспондент "Кавказского узла" попросил ее вспомнить тот день, когда семью Ноль и семьи их односельчан погрузили на подводы, навсегда оторвав от родины. "Все знала. Все забыла", – махнула рукой женщина. Но память вскоре вернула ее в тот августовский день 1941 года. На глазах у женщины появляются слезы, которые она смахивает тыльной стороной ладони.

"Сначала на поезде нас везли. Вагоны были товарники. Родственники в одном вагоне. Родители внизу на лежаках. Мы, дети, наверху. В дороге давали нам еду на станциях. На остановках выходили размяться, в туалет. Потом группами с вагонов посадили нас на подводы и повезли в Казахстан. Казахи нас приняли. Жили у них в юртах. Отец не хотел в юрту, хотел квартиру. Но деваться было некуда", – вспомнила Анастасия Иосифовна.

"В центре юрты стоял очаг, над которым в котле хозяева готовили еду. Казахи кормили переселенцев, родителям даже давали вино. Хорошо казахи нас приютили. А ведь у многих [ссыльных] вообще места жительства не было – в чистое поле бросили. Мама моя успела взять теплую одежду и еду в дорогу. А ведь многих в конце августа [1941 года] в вагоны отправляли в летней одежде. Не дали собраться. Так они в Казахстан и приезжали неподготовленные к зиме", – вспомнила Анастасия Иосифовна.

Вскоре ее отца мобилизовали в Трудармию. Первое время он работал на лесоповале. Условия там, по его воспоминаниям, были ужасающие. "Люди умирали от голода и холода. Но он был ветеринаром. Его быстро перевели в Свердловск работать по специальности. Писал он нам редко. После войны к нам вернулся", – рассказала Анастасия Иосифовна.

Женщина листает фотоальбом. Фотографий 1940-50-х годов в нем нет. Говорит, растеряли с годами. Она вспомнила, что все трудности легли на плечи родителей. Когда отца отправили в Трудармию, мама много работала, чтобы дети не знали лишений. "Мы, дети, были рады, что учиться не надо. Это родителям было тяжело. А для нас, для детей, это было приключение, путешествие. Мы не понимали ничего. Мы, дети, в Казахстане не учились. Казахи к нам хорошо относились. Нас, как немцев, во время войны нигде не оскорбляли. Работать стала рано. Когда нас в Киров переселили в 1944 году, устроилась на военный завод №4. Порох делали. Работали по 8 часов в день в три смены. В Кирове вышла замуж", – рассказала Анастасия Иосифовна.

"Отец мой многое пережил", – вступил в разговор сын Анастасии Иосифовны Александр. – "Он рано стал сиротой. Отца взял на воспитание дядя. Но его репрессировали и расстреляли в 30-х годах. Рассказывал, что с ранних лет сам себе хозяином был. Он пошел подростком работать в пекарню. Сделал даже там карьеру – стал мастером", – сказал Александр корреспонденту "Кавказского узла".

Отец мало рассказывал о своей юности сыну. Но из фрагментов его воспоминаний Александр восстановил его историю трагических приключений молодости. Когда началась война, Рудольф Ноль попал в Трудовую армию. Работал на лесоповале. Мобилизованные немцы жили в холодных бараках. Передвигались строем. Тяжелый труд и бескормица приводили к массовой гибели людей.

"Рассказывал, что вес у некоторых трудармейцев опускался до 25 килограммов. Доходяги. Когда узнали, что он пекарь, его перевели в пекарню. Там не хватало специалистов. А уже из пекарни он ушел в машинисты тепловоза, на товарняки. Там и с мамой познакомился. Она тогда на железной дороге работала стрелочницей", – вспомнил рассказы отца Александр.

Александр с братом и сестрой учились в обычной казахской школе. Классы были многонациональные. Большинство – дети из депортированных семей. "Но мы тогда этому не придавали никакого значения. Конфликтов у нас не было. Дружно жили", – рассказал Александр.

Жизнь молодой семьи Ноль стала постепенно налаживаться. После войны они получили квартиру. Потом построили свой дом. Воспитывали троих детей. В 1956 году получили паспорта, но все равно на родину им не разрешали вернуться. Долгое время отмечались в КГБ.

"Мы к родственникам поехали жить в Казахстан – в город Джезказган. А в 1967 году переехали, наконец, к отцовским родственникам в Волгоград", – рассказал Александр.

Родители Александра "никогда не заостряли внимания на обидах и мести". И детей воспитывали также. О тяготах ссылки рассказывали редко. "Они, может, и чувствовали обиду. Но никак ее не проявляли. Разметало нашу семью: бабушка похоронена в Казахстане, дедушка – в Киргизии. Мы и немецкий язык не знаем. В семье не разговаривали по-немецки", – вздохнул Александр.

"Детство у меня отняли. Родину у меня отняли. Переезжали туда-сюда", – возмутилась Анастасия Иосифовна.

Анастасия и Рудольф Ноль – ветераны труда. Как и все подвергшиеся депортации, они были реабилитированы. Супруги и их дети, как рожденные в ссылке, получили от государства денежные компенсации. Сейчас Анастасия Иосифовна получает доплату к пенсии. Рудольф Яковлевич недавно скончался.

Жертва политрепрессий заявила об отсутствии обиды на действия властей

Лидия Федоровна Циш живет на бульваре Энгельса в многоквартирном доме. На диване в ее квартире лежат семейные фотографии. Дочь женщины Мария Андреевна переживает: воспоминания о прошлом могут плохо повлиять на самочувствие мамы. Рассказ свой хозяйка квартиры начинает с описания родительского дома – большое помещение в несколько комнат. Родители с младенцами спят в спальне. Дети постарше – в детской. Есть гостиная, кухня, дровяной склад. Отдельно во дворе стоит крепкий коровник. Село Фриденгейм Энгельского района Саратовской области было населено поволжскими немцами.

"Брат мой уже после войны ездил в это село. Наш дом попал под снос при строительстве аэропорта. Давно уж нет нашего дома", – сказала Лидия Федоровна корреспонденту "Кавказского узла". Слезы блеснули на уголках ее глаз. Дочь подала ей стакан воды. Через несколько минут она продолжила рассказ. "Папа мой на ферме был заведующий. Овцеводством занимались. Мама с детьми была. Но заставляли в колхозе трудодни отрабатывать. Она нас, детей, на замок закрывала и уходила на работу. Мне всего 9 лет было. Семья была большая – семеро детей и папа с мамой. Старший брат был самостоятельным – на тракторе, на комбайне работал с дядей", – рассказала Лидия Федоровна.

28 августа 1941 года в село приехала грузовая машина с солдатами. Офицеры стали оформлять какие-то документы. Родителям велели собираться. Разрешили взять мешок муки, мешок пшеницы, сундук с вещами. Мама помыла яйца, положила их в ведерко и залила их смальцем. Это спасло потом семью от голода.

"Нас увезли на станцию Безымянное. Как ехали, не помню. Мы дети. Нас в ночь повезли. Уснули, проснулись – новое место. А после нас повезли других людей. Так люди эти рассказывали, вся скотина: коровы себе, овцы себе, козы себе, свиньи себе – бегут к людям. Есть все хотят, пить. А людей увозят. Скотина остается", – вспомнила женщина.

В Безымянном их ждал длинный эшелон. Людей стали рассаживать в товарные вагоны. На полу солома. Три угла для людей. В четвертом туалет. "Нашу семью и семьи родственников в один вагон поместили. Наша-то семья смогла и продукты взять и вещи теплые, тяпки, лопаты, топоры, ведра, веревки взяли – все необходимое для первого случая. А другие – не успели. Их в поле и в домах сразу брали и увозили. В чем были летнем одеты, так и ехали в ссылку в Сибирь. Как они выжили – кто знает", – рассказала Лидия Федоровна.

По ее словам, до Барабинска в Новосибирской области из Саратовских степей эшелон с ссыльными шел 30 дней. На некоторых станциях ссыльных кормили. Родители, как могли, оберегали детей. "Я ребенком была. Мало что помню. Нам не было тяжело, детям", – заметила Лидия Федоровна.

В Барабинске ссыльных стали распределять по местам нового жительства. Семью Циш и семью дяди Пети на подводах отправили в село Саламатово. Бабушку Лидии Федоровны разместили в соседнем селе, в колхозе "Заря". А дядя Андрюша с семьей попали в дальний совхоз.

"Мы пришли в какой-то клуб. Одна глухая стена, а там [на других стенах] окна. Нам сделали печку. Где глухая стена была, отец с ребятами в лес пошли, рубили рапник, принесли и у стены сделали нары, привезли солому, постелили. Там же мороз 40 градусов. Люди убрали урожай – картошку, капусту. А мы приехали голые, без продуктов. Дали нам корову одну. Она на улице. Коровника не было. Чем кормить, как обогревать? Зарезали ее. Варили муку, какую привезли. Зерна немножко. Мама и папа кольца обручальные променяли на еду", – рассказала о первых днях ссылки Лидия Федоровна.

Ее отца в феврале 1942 года мобилизовали в Трудармию. Работал в Свердловске на лесоповале. Трудармейцы рубили лес для шахт. Вскоре в Трудармию попали старшая сестра и брат Лидии. "Отец остался жив у нас. Очень тяжелые условия были на лесоповале. Людей не успевали хоронить. Голод, холод. А потом старшую сестру и брата в Новосибирск взяли в Трудармию. Они на заводах работали. Александра и Виктора взяли на шахты в город Прокопьевск Кемеровской области. Муж мой – Фладунг Андрей Карлович – там [в шахте] работал 30 с лишним лет под землей", – рассказала Лидия Циш.

С момента ссылки дети не учились. Они не говорили по-русски, учителя опускали руки от бессилия. "Мне учить надо, а я ничего не понимаю. Родителей не было рядом. Потом в другую деревню переехали. Там рыба была, чтобы кушать. Жили на квартире. Я почему-то оказалась у бабушки. А Маша с Андрюшей [брат с сестрой] были в другом селе. И мама там наступила на ржавый гвоздь, умерла от заражения крови. Сообщили бабушке. За Андреем надо ехать. Выкопали могилу. Маму похоронили. Нас 8 человек сирот было. Бабушка девятая", – на глазах у Лидии Федоровны вновь заблестели слезы. Она сделала несколько глотков воды и продолжила: "Двоюродная сестра Эльзя привезла Машу и Андрея. Жили по углам. Какой-то клуб. Родственники в одном углу. Мы с бабушкой здесь. В другом углу на сундуке две девчонки спали".

Лидия Федоровна отметила, что местные жители не проявляли злобу по отношению к ссыльным. Бабушка, как могла, кормила и одевала внуков. Старшая сестра пасла скот. Эльза работала на ферме.

"Голодали в войну сильно. Очистки картофельные мама мыла, резала, чтоб что-то в желудке было у нас. А бабушка, она с коровы в ведерко масло собирала, топила. Но больше ложки нам не могла положить – чтоб хватало всем. Нас много. Жили там до 1946 года. Наши родственники дети были сиротами. В Трудармии их отец от голода умер. А их мама… зимой стогами сено складывали. Отдохнули на морозе, сильно простыла и умерла. И бабушка с ними жила", – рассказала Лидия Федоровна.

Отец Лидии написал письмо председателю Президиума Верховного Совета СССР Михаилу Калинину. Он описывал тяжелую ситуацию, в которую попала его семья. Лидия Федоровна думает, что именно это обращение стало причиной того, что ее отца отпустили раньше других трудармейцев. Отец вернулся, собрал детей и отправился к своим старшим детям в Прокопьевск. Сыновья, как шахтеры, имели хороший заработок. На скопленные деньги семья купила маленький дом на улице Пролетарской – кухня и комната. В Прокопьевске Лидия познакомилась со своим мужем Андреем, немцем из Сталинграда. В 1951 году они поженились. Семью Андрея депортировали, как немцев Поволжья. В ссылке умерла мать. Вскоре скончался от голода и болезни отец. "Отца на тележке повезли хоронить. Похоронили, а лошадь не идет. Андрей запрягся, а лошадь рядом шла", – вспоминала рассказ мужа Лидия Федоровна. На попечении семнадцатилетнего парня остались малолетние брат и сестра. Чтобы выжить, он устроился пасти скотину. Через год пришла повестка в Трудармию.

"А детей-то не с кем оставить. Он их оставил. Когда он последние четыре года болел, все их вспоминал. Как оставил их. У него осталось на сердце боль на всю жизнь. Братик за ним бежал, плакал: "Братик, помоги, не оставляй". Видел их живых, когда уезжал последний раз. Говорят, они поели отравленной пшеницы, есть нечего было, и умерли. И никто их больше не видел. Я мужу говорю: "Ты не виноватый. Если б ты не поехал [в Трудармию] тебя бы посадили или расстреляли", – женщина сделала длинную паузу, вытерла глаза платком.

Она показала довоенную фотографию семьи, на которой запечатлены отец, мать и малолетние дети. Время выжелтело бумагу, но память сохранила образы близких людей, боль и отчаяние, детские переживания.

"Какое там детство", – махнула рукой Лидия Федоровна. – "Голод да холод. И работа. Была ли у меня малая родина? Не знаю, что это такое малая родина. С 1941 года по 1976 год жили в Сибири. Всему народу очень плохо было. Столько людей погибло. Ничего не было. Приехали – выживай, как хочешь", – вздохнула она.

"Ни я, ни Андрей [покойный муж] зла не держим. Ничего не просили от государства", – заключила свой рассказ Лидия Федоровна Циш. Дрожащими руками она сложила фотографии в альбом. Здесь хранится ее память: ушедшие в мир иной родители и муж, истерзанное детство и юность, покинутая родина. Беседа с журналистом нелегко далась человеку с тяжелой судьбой. После рассказа Лидии Федоровна об истории депортации ее семьи ее дочь протянула ей таблетку и стакан с водой.

Власти Волгоградской области отчитались о льготах для репрессированных

По данным Всероссийской переписи населения 2010 года в Волгоградской области проживают 10 102 немца. Это 0,4% от всего населения региона. Места компактного проживания немцев на территории Волгоградской области – Камышинский, Старополтавский, Жирновский, Николаевский районы, рассказал корреспонденту "Кавказского узла" сотрудник регионального комитета по делам национальностей и казачества.

По данным Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Волгоградской области на территории региона зарегистрированы следующие некоммерческие общественные организации: Камышинский городской немецкий культурный центр; Региональная национально-культурная автономия немцев Волгоградской области и Волгоградская городская общественная организация "Центр немецкой культуры". По информации Администрации Камышина, общественные организации Камышинский городской немецкий культурный центр и региональная национально-культурная автономия немцев "активно участвуют в культурной жизни муниципального образования (фестивали, выставки, организация этнокультурных лагерей для детей и молодежи, работа с делегациями из Германии и др.)". В безвозмездном пользовании Камышинского городского немецкого культурного центра находится муниципальное помещение площадью 46 кв.м.

 "Региональная национально-культурная автономия немцев Волгоградской области в течение последних лет не осуществляет взаимодействие с муниципальными и региональными органами власти", – отметил сотрудник комитета по делам национальностей и казачества.

 В Красноармейском районе Волгограда расположено Государственное бюджетное учреждение культуры "Историко-этнографический и архитектурный музей-заповедник "Старая Сарепта", созданный в 1989 году на базе сохранившегося историко-архитектурного комплекса колонии выходцев из Германии – Сарепта. Это крупный культурный, туристический, научно-исследовательский центр Волгограда и региона. При музее есть кирха, костел, самая большая в регионе Немецкая библиотека, а также своя гостиница и кафе с традиционной сарептской кухней. При музее-заповеднике "Старая Сарепта" функционирует Центр немецкой культуры имени Братьев Лангерфельд. Общее число активных участников культурного центра – около 50 человек. Центр ведет активную работу по сохранению и популяризации культуры немцев Поволжья. Участники центра проводят мероприятия, посвященные традиционным праздникам, ведется исследовательская работа. Так, в 2018 году по итогам исследований, проведенных ЦНК имени Братьев Лангерфельд, была выпущена книга "Кухня Сарепты", посвященная традиционным рецептам. Также при центре существует фольклорный ансамбль "Сарептяне". Музей-заповедник "Старая Сарепта" является организатором международного кинофестиваля "Дорогами российских немцев". Фестиваль проводится ежегодно на базе музея-заповедника и собирает гостей не только из других регионов России, но и из Германии.

 "Центр немецкой культуры принимает участие во всех массовых мероприятиях, проводимых музеем-заповедником, таких, как всероссийская акция "Ночь музеев", "Горчичный фестиваль". Центр представляет немецкую культуру на фестивалях города, области, а также на межрегиональном уровне", – отметил сотрудник комитета.

 ЦНК имени Братьев Лангерфельд тесно сотрудничает с Волгоградской городской общественной организацией "Центр немецкой культуры", а также с аналогичными организациями немцев в других регионах.

 Отвечая на вопрос корреспондента "Кавказского узла" о том, какие меры социальной поддержки оказываются репрессированным немцам Поволжья, сотрудник комитета национальностей и казачества пояснил, что в соответствии с Законом Волгоградской области от 31.12.2015 № 246-ОД "Социальный кодекс Волгоградской области" реабилитированным лицам и лицам, признанным пострадавшими от политических репрессий в соответствии с Законом Российской Федерации от 18 октября 1991 г. № 1761-I "О реабилитации жертв политических репрессий" в числе мер социальной поддержки предоставляются ежемесячная денежная выплата в размере 681 рубль, ежемесячная денежная выплата на компенсацию 50% расходов на оплату жилищно-коммунальных услуг, в том числе взноса на капитальный ремонт общего имущества в многоквартирном доме, а также ежегодные выплаты на оплату твердого топлива и его доставку, оплату баллонного газа, при проживании в домах, не имеющих центрального отопления, в домах, не подключенных к газораспределительной системе, соответственно. Указанные меры социальной поддержки распространяются на членов семьи жертв политических репрессий.

Новости о распространении коронавируса на юге России и в странах Южного Кавказа размещаются "Кавказским узлом" на тематической странице "Коронавирус рвется на Кавказ".