ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Старший научный сотрудник, и.о. заведующей отделом этнографии Кавказа музея антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН, кандидат исторических наук Макка Албогачиева и профессор НИУ ВШЭ, заведующий Центром изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института Востоковедения РАН, кандидат исторических наук Владимир Бобровников публикуют статью об истории картографии Кавказа и границ Ингушетии.

М.С.-Г. Албогачиева, В.О. Бобровников ¹

История границ Ингушетии: 1770-е – 2010-е гг.

***

В карте привыкли видеть обязательный атрибут народа, в идеале национального государства, обладающего четкими, неизменными и не ущемляющими интересы соседних стран и народов границами. Школьные учебники и музеи внушают нам, что карты и нанесенные на них границы, есть отражение объективной реальности, национальных достижений и обид, которые народ должен помнить ². Однако история (и историки) легко рушат политкорректный идеал справедливых и неизменных границ. Карта оказывается не отражением объективной действительности, но воображением ее теми, кто завоевал, упорядочил и присвоил себе те или иные территории. Страны и целые регионы, чье существование считалось извечным, оказываются созданием колониальных империй. Такое понимание карты родилось в постколониальных исследованиях. Еще в 1978 г. известный критик европейского колониализма Э.В. Саид увидел в картографировании воображенного колонизаторами Востока способ культурного подчинения его Западу ³, то, что он назвал воображаемой географией (imaginative geography). 

Единомышленники Саида создали труды по ментальному картографированию держав колониальной эпохи, в том числе Российской империи ⁴. Для изучения карт также может пригодиться известная концепция границы (frontier) как контактной зоны на пограничье колониальных империй и их наследников ⁵. В продолжение этих исследований мы решили посмотреть, что могут рассказать в этом отношении старые карты Ингушетии.

Горцы и казаки на внутреннем пограничье империи

Ингушетия появилась на картах южных границ России в последней четверти XVIII – начале XIX в. Она включала земли лояльных империи, но разноплеменных горских «обществ», принявших в 1770 и 1810 гг. российское подданство. Русский этноним «ингуши» произошел от с. Ангушт ⁶ в верховьях р. Камбилеевка (ныне с. Тарское Пригородного района РСО-А). Тарская – казачья станица, основанная в 1859 г. на месте переселенного на равнину горского аула. Она относилась к Сунженской казачьей линии, части Кавказской линии – укрепленной границы империи по рекам Кубань, Малка, Терек и Кавказскому хребту, строительство которой было начато при Екатерине II в 1770-е гг. и продолжено генералом А.П. Ермоловым на р. Сунже в 1817 г., когда пошли затяжные Кавказские войны, завершившиеся присоединением Северного Кавказа к России в 1864 г. Введенные тогда русскими понятия – «горцы», «казаки» и, главное, Кавказская линия, – играли ключевую роль в имперской географии Ингушетии. К ним надо добавить крепость Владикавказ, заложенную 6 мая 1784 г. [Карта 1, 1784] и в 1860 г. получившую статус города. Отсюда велось управление и изучение Ингушетии. До 1784 г. эту роль выполнял Кизляр – другая крепость на Линии, с 1785 г. город. Владикавказ был важнейшим центром по Военно-Грузинской дороге между Тифлисом и крепостью Моздок [Карта 4, 1799], стремление обеспечить безопасность коммуникаций по которой с завоеванным ранее Закавказьем, и вызвало Кавказские войны.

Ранние картографы плохо представляли себе то, что было на месте Ингушетии до русских, их более интересовало «замирение» Кавказа, по планам военных властей Линии и центральных ведомств Санкт-Петербурга. Первые военно-топографические (дорожные и административные) карты Центрального Кавказа [Карта 2, 1787], и копировавшие их зарубежные составлены в годы победоносных войн с Османской империей и Ираном, позволивших включить Кавказ в сферу влияния России. С конца XIX в. издаются карты по истории и этнографии края ⁷. Из них заметно, насколько подвижными были границы, столица и население региона. Сначала им управляли из Астрахани. В 1786 г. столицей Кавказского наместничества (губернии) стала станица Екатериноград на Линии, в 1788 г. – Георгиевск, в 1790 г. – вновь Астрахань, в 1802 г. – Георгиевск, затем переехала в Ставрополь (1822) и, наконец, в Тифлис (1844–1917) ⁸. «Горцы» то, спасаясь от войн, уходили в горы, то спускались на равнину. Военные власти империи помещали их в пределах Линии, отделяя от нагорной полосы цепью укреплений и станиц, переводимых сюда с Дона и Терека казаков. В 1830–59 гг. более 2/3 горцев из Горной Ингушетии переселили под крепостью Назрань (1781, перестроена в 1817–32 гг.) между реками Сунжа и Камбилеевка. Их стали называть назрановцами. Восточнее, за р. Асса, были аулы карабулаков, выше в горы, на юг, обществ джерах и галаш, цор и галгай, ближних и дальних кистинов и цова-тушин ⁹. К 1880-м гг. лингвисты и политики для простоты учета и управления стали объединять их всех под именем ингушей.

Карты XVIII в. часто упускают важную информацию и еще изобилуют ошибками. На «слепой» немецкой карте, изданной в 1787 г. академиком П.-С. Палласом по материалам экспедиции И.А. Гюльденштедта 1768–1774 гг. [Карта 2, 1787] ¹⁰, безымянная Ингушетия покрыта горными хребтами, лесами и реками, среди которых с трудом читаются названия крепости Владикавказ, станций Военно-Грузинской дороги, с. Ангушт, карабулаков и отдельных горских «племен». «Атлас Российской империи» 1792 г. вообще не замечает горских земель и племен кроме чеченцев, помещая Владикавказ, ингушские села Заур, Джейрах, осетино-грузинское Балта и станции Военно-Грузинской дороги за пределами империи, хотя к этому времени ингуши и их соседи уже приняли российское подданство. Границы уездов проходят здесь по Тереку, Малке и Кубани. Герб Кавказского наместничества дублирует астраханский с короной и серебряной саблей под ней [Карта 3, 1792] ¹¹. Малая Кабарда, от князей которой до вхождения в империю зависели горцы Ингушетии, смещается в междуречье Терека и Сулака, а Чечня с Ингушетией – чуть ли не в Нагорный Дагестан. Горы показаны вдоль речных долин, как они видны проезжающему. В начале ХIХ в. перспективно-профильное изображение уступило место топографической съемке. При военном министре в 1812 г. было учреждено Военно-топографическое депо, в 1822 г. – корпус военных топографов Генерального штаба, а в 1832 г. – рота из 48 человек при Кавказском корпусе ¹². Особое внимание обращалось на съемку земель «немирных горцев», к которым примыкала Ингушетия.

Во второй трети ХIХ в. Ингушетия обрела четкие границы в Кавказском наместничестве (1844–81, 1905–17). Она вошла в Военно-осетинский округ (1858) Линии, затем Западный военный отдел (1862), позже во Владикавказский округ (1870), все с центром во Владикавказе. Границы эти не были ни этническими, ни конфессиональными. Наряду с ингушами в них включили осетин-христиан и терских казаков. «Атлас землям иррегулярных войск» [Карта 5, 1858] ¹³ (1858) показывает, как земли линейных казаков вклинились в горские: они защищают Военно-Грузинскую дорогу от набегов извне и блокируют мирных горцев (ингушей) по Тереку и Сунже. С окончанием войн Центр и часть Левого крыла Кавказской линии в 1860 г. преобразовали в Терскую область, но она продолжала делиться на казачьи отделы и горские округа. Население и режимы управления тут часто и сложно менялись. Эмиграция в Османскую империю карабулаков вызвала упразднение в 1865 г. Карабулакского участка горского Ингушского округа и очередную волну переселений. В 1866 г. Ингушетия отделили от Чечни казачьими наделами. Часть ингушских селений и хуторов оказалась включена чеченский Грозненский округ. Казачьи станицы часто стоят на месте бывших горских аулов, а села и хутора горцев также переселенческие. Горцев подчиняли то косвенному военно-народному (1865), то гражданскому (1871), то военному (казачьему) управлению (1888). В 1888 г. Ингушетию включили в Сунженский (казачий) отдел и только в 1905 г. выделили в Назрановский округ с центром в Назрани [Карта 8, 1915].

В конце ХIХ – начале ХХ в. военные топографы создали карты для обзорных юбилейных изданий по истории Кавказского края. Они опирались на усовершенствованную методику картографирования и архивы в Тифлисе (Центральный исторический архив Грузии в Тбилиси), и в столице империи (Центральный государственный исторический архив в Санкт-Петербурге, Центральный государственный военно-исторический архив и Отдел картографии Российской государственной библиотеки в Москве ¹⁴). Вместе с тем, их целью было оправдание российской колониальной экспансии. К 100-летию вступления российских войск «для спасения единоверного народа» в Тифлис был выпущен «Исторический очерк кавказских войн от их начала до присоединения Грузии» военных историков В.А. Потто, В.И. Томкеева, М.А. Рукевича и Е.Г. Вейденбаума. К нему были приложены 3 исторические карты, на которых Ингушетия представлена в «Военно-исторической карте Северо-Восточного края» казачьего краеведа Е.Д. Фелицына [Карта 7, 1899]. Основное внимание тут обращено не на жителей, а на крепости и станицы Кавказской линии как форпосты «умиротворения» «диких горцев». Их красный цвет доминирует в рисунке. Чуть раньше ингуши появляются во французском издании «Этнографической карты Кавказа» главного редактора Кавказского статистического комитета Н.К. Зейдлица ¹⁵, за 23 года до первой Всероссийской переписи населения. В том же году она была переведена и перепечатана в журнале «Географические записки Петерманна» на немецком языке (Petermanns Geographische Mitteilungen. Bd. 26. 1880. S. 364), а в 1886 г. – на французском. [Карта 6, 1887], на которой заметна отмеченная выше тенденция укрупнения нахско-дагестанских народов (чеченцев, ингушей, галгаев, кистов, карабулаков) к концу столетия.

В советской «империи нацкадров»

Крушение империи вызвало распад Кавказского наместничества в 1917 г. В первое десятилетие после этого появляется множество популярных, но эфемерных политических проектов, союзов и федераций, большинство из которых не успели даже нанести на карты. Ингушетия в границах Назрановского округа из 10 волостей попеременно объявляли частью Союза горцев (май 1917 г.), Горской автономии (республики) на территории горских округов Терской области и Дагестана (ноябрь 1917 г.), Терской Советской Республики (март 1918 г.), Юга России (февраль 1919 г.), Северо-Кавказского эмирата (сентябрь 1919 г.), Ингушским округом Горской АССР (20 января 1921 г.) на территории бывшей Терской и части Кубанской области в составе РСФСР. Лейтмотивом большинства этих режимов было большевистское «разрушить до основанья» бывшую «тюрьму народов», но имперское наследие в 1920-е гг. оставалось сильным. До 1924 г. в регионе сохранялись губернии; во Владикавказе (Орджоникидзе в 1931–44, 1954–90) располагались центральные органы власти. Обострились конфликты горцев с казаками, уходящие корнями в последнюю треть ХIХ в., когда ингуши вынуждены были арендовать излишки казачьих наделов и земли, отнятые у них в казну. Еще в 1917 г. большевики декларировали прекращение дискриминации по конфессиональному и этническому признаку, но часто проводили массовые репрессии. Первыми от них здесь пострадали казаки Сунженской линии, депортированные в мае и в августе 1918 г., возвращенные при Деникине и вновь выселенные весной 1920 г. ¹⁶. Не случайно американский историк Терри Мартин образно назвал сталинский СССР «империей нацкадров» (affirmative action), подчеркивая этим, что в отличие от поздней Российской империи, Советская власть опиралась на взращиваемые ею национальные меньшинства на бывших окраинах ¹⁷.

Ранние советские карты и атласы [Карта 9, 1924] в целом следуют дореволюционному образцу, отмечая перемены в названиях, границах и структуре Кавказа. Но условные знаки на них подчеркивают уже не «замирение», а развитие бывшей окраины (школы, больницы, мельницы, заводы, мосты, курорты) [Карта 12, 1928]. Все больше внимания они уделяют новому делению региона в иерархию национальных республик и автономий. В 1924 г. горские автономии (кроме Дагестана) объединились в Северо-Кавказский край, разделенный на 10 «русских» округов и 4 национальные автономные области (АО) горцев ¹⁸. В 1925 г. к нему присоединили Ингушскую, Северо-Осетинскую АО и казачий Сунженский округ из упраздненной 7.11.1924 Горской АССР. Владикавказ не входил в их состав и подобно Грозному имел статус округа. Здесь, как и до революции, находилась администрация обеих областей [Карта 10, 1925]. Интересно, что карта 1924 г. ссылается на административное деление 1914 г. До преобразования в Чечено-Ингушскую АО (15.01.1934), а затем АССР (5.12.1936) и включения в 1937 г. Орджоникидзевский (с 1943 г. Ставропольский) край [Карта 13, 1937] Ингушетия сохранила границы начала 1920-х гг. и деление на 7 районов. На картах 1924 и 1928 гг. [Карта 9, 1924; Карта 12, 1928] видно, что Ингушетия граничит не только с Северной Осетией и Чечней, как ныне, но с Кабардино-Балкарской АО и казачьим Сунженским округом ¹⁹[Карта 11, 1926] старательно вписывает ингушей в границы Ингушской АО, отделяя их от родственных им чеченцев и бацбийцев Грузии.

Обсуждение объединения АО Ингушетии и Чечни началось в партийных и советских верхах с привлечением ученых экспертов еще в 1928 г. ²⁰. Оно отражало принятый тогда курс на «национальную консолидацию» народов Северного Кавказа. Ученые обсуждали перспективы создания единого литературного вайнахского языка с общим алфавитом на основе латиницы, орфографии, грамматики, стилистики ²¹. У проекта создания двойной национальной автономии оказалось немало противников. Они указывали на удаленность Ингушетии от Грозного, слабость экономических связей между областями. Чечне объединение было невыгодно, поскольку в этом случае пришлось бы передавать аграрным ингушским районам часть поступлений от «Грознефти». Ингушетии же объединение с Чеченской АО означало уступку Владикавказа Северной Осетии. Кроме того, объединение Ингушетии и Чечни было невозможно без упразднения казачьего Сунженского автономного округа, разделявшего две АО. В связи с этим 4.02.1929 было решено разделить его. Чеченской АО отошли станицы Слепцовская, Троицкая, Карабулакская, Нестеровская, Вознесенская, Ассинская и хутор Давыденко. Остальная часть округа вошла в состав Терского района ²². Постановлением ВЦИК от 1.06.1933 Владикавказ был отдан под юрисдикцию Северной Осетии ²³. Прежние административные органы были упразднены, все промышленные предприятия, учебные заведения и больницы, находившиеся ранее на территории Ингушетии, переданы Северной Осетии. Но до 1940 г. Пригородный район Чечено-Ингушетии управлялся из Орджоникидзе.

Характерной особенностью советской национальной политики (а вместе с нею и карт) было умолчание невыгодной для режима информации, в первую очередь, массовых репрессий. Конечно, и в Российской империи не было карт, рассказывающих о массовом исходе (мухаджирство) горцев северо-западного и центрального Кавказа после его завоевания в Османскую империю или о политической ссылке во внутренние губернии России. Но об этом было немало публикаций и открытых архивных данных. В советское время продолжают картографировать поземельные споры ²⁴, но насильственные перемещения и депортации никак публично не отмечаются. Поэтому у нас нет карт депортации ингушей и других народов Кавказа в 1944 г. за исключением гипотетической схемы, опубликованной правозащитниками в постсоветское время [Карта 16, 1999] и ряда алогичных графических интерпретаций. Вместе с тем, не менее красноречиво о массовых депортациях говорят умолчания. К 23.02.1945, по распоряжению из Москвы все населенные пункты Чечено-Ингушетии были переименованы. Сама она превратилась в Грозненский округ, а затем область в составе Ставропольского края [Карта 14, 1947]. Ее пограничные районы перешли к Грузинской ССР и соседним автономиям РСФСР. Ачалукский, Назрановский и Пседахский районы, большая часть Пригородного и запад Сунженского района, присоединенные к Северной Осетии, получили осетинские имена ²⁵. Даже Владикавказ-Орджоникидзе назывался в 1944–54 гг. Дзауджикау.

Как спецпоселенцев ингушей разместили в 1944–45 гг. в 13 областях Казахстана: Акмолинской, Актюбинской, Алма-Атинской, Восточно-Казахстанской, Джамбульской, Карагандинской, Кзыл-Ординской, Кокчетавской, Кустанайской, Павлодарской, Северо-Казахстанской, Талды-Курганской и Южно-Казахстанской ²⁶. На советских картах, как и существование покрывшей всю страну сети ГУЛАГа, это никак не отмечалось. Высокой была смертность, в особенности в ходе депортации. По недавно рассекреченным сведениям советской статистики, к 1.10.1945 численность депортированных чеченцев и ингушей сократилась на 91 тыс. человек ²⁷. Десталинизация страны при Н.С. Хрущеве позволила реабилитировать депортированные народы и вернуть их имена с названиями населенных пунктов на карту. В 1957 г. Указ Президиума Верховного Совета СССР восстановил Чечено-Ингушскую АССР, но в иных границах, чем до депортации [Карта 15, 1958]. Из Ставрополья в Чечено-Ингушетию были переданы «русские» Шелковской и Наурский районы бывшей Грозненской области. Но при этом Пригородный и часть Малгобекского района остались в Северной Осетии. Депортация и изменение территориальных и этнических границ Ингушетии в 1957 г. заложили основу не решенного поныне осетино-ингушского конфликта. Возвращение спецпоселенцев в Ингушетию началось еще в 1956, но затянулось до 1963 г. ²⁸. Многие ингуши остались в Казахстане, куда вернулась и часть репатриантов.

Наследие депортации в постсоветских территориальных конфликтах

После 1957 г. карта Ингушетии не менялась до 2018 г. При этом религиозные и этнические границы, как и прежде, не совпадали с административными. Ингуши жили в Чечено-Ингушетии, особенно в Грозном и других городах республики. Согласно переписи 1970 г., в Северо-Осетинской АССР проживало 18387 ингушей ²⁹, примерно 11,7% всего ингушского народа. Пока Советская власть в регионе была сильна, никто не отваживался предъявлять к соседним народам территориальные претензии. Но с ее ослаблением в последние годы существования СССР нарастает напряженность на границе между Северной Осетией и Чечено-Ингушетией. Наряду с требованиями ингушей вернуть утраченные после депортации территории появляется и проект восстановления казачьей Сунженской автономии. Оформляя распад Чечено-Ингушетии, 4.07.1992 Верховный Совет принимает закон «Об образовании Ингушской Республики…», в котором, однако, остались неопределенными ее границы. Поэтому и официальные карты не отмечают их [Карта 18, 2004]. Но с развитием компьютерных программ и Интернета эпоха государственной монополии на географические проекции закончилась. Сеть наводнила продукция Фотошопа, карты, произвольно нарисованные либо по материалам Интернет-агенств [Карта 19, 2018], либо «исправленные» ими топографические с новыми границами и проч. [Карта 17, 2001]. Они тоже могут быть источниками, но уже по нереализованным историко-территориальным проектам и претензиям на российском Кавказе ³⁰.

Кровавый конфликт 1992 г. вокруг Пригородного района, разделяющего Ингушетию и Северную Осетию, как и недавний спор, вызванный передачей Чечне осенью 2018 г. до 10% территорий Ингушетии в Сунженском и Малгобекском районах, еще не попали на официальные карты Российской Федерации. Они представлены на многочисленных сайтах, отражающих ту или иную, обычно крайне пристрастную, точку зрения одной из сторон конфликтов. О них уже достаточно написано. Есть и серьезные научные исследования исторической и ментальной географии Кавказа, в первую очередь Атлас А.А. Цуциева, с хорошими и наглядными картами, к которому мы отсылаем наших читателей ³¹. Оставляя за рамками этой работы последние два случая, в заключение мы хотели подчеркнуть основной вывод, к которому невольно подводит история картографирования Ингушетии на российском Кавказе 1770-х – 2010-х гг. Никакие карты не могут быть обоснованием для проведения «справедливых» границ. Они были, есть и будут не проекциями «объективной действительности», но выражением интересов основных политических игроков настоящего и прошлого. Нельзя повернуть историю назад, вернуться ко временам величия своей державы. Но при этом, нельзя и избыть болезненного наследия колониальных завоеваний и переселений целых народов в тоталитарных государствах нового и новейшего времени, яркий пример чего дает нам история карт Ингушетии на протяжении двух с половиной последних столетий.

Список использованных карт

Карта 1. План крепости Владикавказ с цитаделью. Проект обер-квартирмейстера подполковника Иоганна Фохта.1784. Файл доступен на сайте Wikipedia (https://commons.wikimedia.org/wiki/File:The_plan_of_the_fortress_Vladikavkaz_and_the_Ingush_village_of_Zaur_(1784).jpg).

Карта 2. Güldenstädt J.A. Reisen durch Russland und im Caucasischen Gebürge / Auf Befehl der Russisch-Kayserlichen Akademie der Wissenschaften hrsg. von P.S. Pallas [Гюльденштад И.А. Путешествие по России и в Кавказских горах / Изд. по распоряжению Российской императорской академии наук П.С. Палласом, на нем. яз.]. St. Petersburg: Russisch-Kayserlichen Akademie der Wissenschaften, 1787. Bd 1. S. 525.

Карта 3. Карта Кавказского наместничества и Земли Войска Донского // Атлас Российской империи, состоящий из 46 карт. СПб.: Тип. Сытина, 1792.

Карта 4. Карта Кавказа с Военно-Грузинской дорогой // Российский государственнный военно-исторический архив (РГВИА, Москва). Ф. 846. 1799.

Карта 5. Карта земель Черноморского и Кавказского линейных казачьих войск с показанием отдельных Дагестанского конно-иррегулярного полка, Грузинской дружины и Анапско-Горского полуэскадрона // Атлас землям иррегулярных войск. СПб.: Военное министерство, 1858. Карта 3. Масштаб 30 верст в дюйме [1:1260000]. Имеется факсимильное переиздание: Тобольск: Возрождение Тобольска, 2012.

Карта 6. Carte ethnologique du Caucase dressée d’après les Travaux de MM. Seidlitz, Komaroff, von Erckert, et Ernest Chantre [Этнографическая карта Кавказа, составленная по работам гг. Зейдлица, Комарова, фон Эркерта и Э. Шантра, на фр. яз.]. Lyon: Imp. de A. Roux, 1887.

Карта 7. Военно-историческая карта Северо-Восточного Кавказа с обозначением крепостей, укреплений, городков, редутов, фельдшанцев, оборонительных и сторожевых башен, постов и кордонных линий, устроенных русскими войсками с 1569 годадо окончания Кавказской войны и с указаниями времени их постройки и упразднения / Сост. Е.Д. Фелицыным. Масштаб 20 верст в дюйме [1:840000] // Исторический очерк Кавказских войн от их начала до присоединения Грузии, к столетию занятия Тифлиса русскими войсками 26-го ноября 1799 г. / Под ред. генерал-майора [В.А.] Потто. Тф.: Тип. Канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1899. С. 395.

Карта 8. Е 5. Карта Сунженского отдела, Нальчикского, Назрановского и Грозненского округов Терской области // РГВИА. Ф. 386. Масштаб 5 верст в дюйме [1:210000]. 1915.

Карта 9. Карта административных делений Северо-Кавказского края / Сост. А.Г. Жантиевым. Ростов-на-Дону: Северо-Кавказское краевое земельное управление, 1924. Масштаб 20 верст в дюйме [1:840000].

Карта 10. План г. Владикавказ, Северо-Осетинской и Ингушской автономных областей. 1925.

Карта 11. Народы ЗСФСР и сопредельных частей Северного Кавказа: По данным переписи 1926 года / Сост. А.Н. Акулянц и П.П. Померанцев. Л.: Госкартогеодезия ГГУ ВСНХ СССР. 1926. Масштаб 1:3000000.

Карта 12. Карта Автономной области Ингушетии. Владикавказ: ИнгОблЗУ, 1928. 2-е изд. Масштаб 3 версты в дюйме, 1:126000.

Карта 13. Карта Чечено-Ингушской А.С.С.Р. / Черт. Серкезюр, копия А.Н. Меркулова. Масштаб 1:250000. Грозный: Отд. Зем-ва ЧИ АССР, 1937.

Карта 14. Кавказ // Атлас СССР. М.: Главное управление геодезии и картографии при Совете министров СССР, 1947. Карта 21.

Карта 15. Чечено-Ингушская АСССР / Сост. Тбилисской картографическлй фабрикой ГУКГ под ред. Н.Г. Менявцевой. М.: Главное управление геодезии и картографии при МВД СССР, 1958. Масштаб 1:600000.

Карта 16. Карта депортаций народов // Куртуа С., Верт Н., Панне Ж.-Л., Пачковский А., Бартошек К., Марголин Ж.-Л. Черная книга коммунизма: преступления, террор, репрессии. Пер. с франц. 2-е изд. М.: Три века истории, 2001. С. 65.

Карта 17. Подробная топографическая карта Чечни [2001]. Масштаб 1:250000. В 1 см 2,5 км // http://euro-map.com/karty-rossii/oblast/chechnya/podrobnaya-topograficheskaya-karta-chechnya.jpg

Карта 18. Юг России [М., 2004]. Масштаб 1:1500000 // http://www.etomesto.ru/map-kuban_ug-rossii/

Карта 19. Проблемы абонентов «Мегафона» в Ингушетии. Масштаб 5 км в 1 см. 10.10.2018 // https://www.bbc.com/russian/news-45816519

Примечания

1. Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН; Институт востоковедения РАН, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» в Санкт-Петербурге
2. История Азербайджана по документам и публикациям / Сост. Н.М. Велиханова под ред. З.М. Буниятова. Баку: Элм, 1990. С. 5, 7, 14, 16, 17, 24, 37–39 ,42, 43, 46, 48–53, 55, 59, 76; История России XVII–XIX вв. Ч. 2: Учеб. для 10 класса общеобразоват. школ / Под ред. А.Н. Сахарова, А.Н. Боханова. М.: Русское слово, 2006. С. 84–86, 88–89, 320.
3. Said E. W. Orientalism. L., N. Y.: Penguin books, 2003. P. 54–55, 57–58.
4. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Кучково поле, 2016; Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774–2004). М.: Европа, 2006; Вульф Л. Изобретая Восточную Европу. Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М.: НЛО, 2003; Северный Кавказ в составе Российской империи / Отв. ред. В.О. Бобровников, И.Л. Бабич. М.: НЛО, 2007.
5. См., например: Barrett T. M. At the Edge of Empire. The Terek Cossacks and the North Caucasus Frontier, 1700–1860. Boulder, Oxford: Westview Press, 1999. Ср.: Turner F.J. The Frontier in American History. N. Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1962.
6. Албогачиева М.С.-Г. Демаркация границ Ингушетии // Горы и границы: этнография посттрадиционных обществ. СПб.: МАЭ РАН, 2015. С. 172. Ср.: Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М.: Наука, 1973. С. 159–160.
7. Из последних изданий в этой области следует отметить уже упомянутую книгу: Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774–2004). Работа эта исключительно корректна и фундирована. Пожалуй, автор несколько преувеличивает лишь значение этнической составляющей в картах Кавказа.
8. Северный Кавказ в составе Российской империи. С. 84–85.
9. Военно-статистическое обозрение Российской империи, издаваемое по Высочайшему повелению при 1-м отделении Департамента Генерального штаба. Т. XVI. Ч. 1: Ставропольская губерния. СПб.: Тип. Департамента Генерального штаба, 1851. С. 231.
10. Güldenstädt J.A. Reisen durch Russland und im Caucasischen Gebürge / Auf Befehl der Russisch-Kayserlichen Akademie der Wissenschaften hrsg. von P.S. Pallas. St. Petersburg: Russisch-Kayserlichen Akademie der Wissenschaften, 1787. Bd 1. S. 525.
11. Атлас Российской империи, состоящий из 46 карт. СПб.: Тип. Сытина, 1792. Карта 43.
12. Исторический очерк деятельности Корпуса военных топографов, 1822–1872. СПб., 1872, С. 85, 354.
13. Карта [3] земель Черноморского и Кавказского линейных казачьих войск с показанием отдельных Дагестанского конно-иррегулярного полка, Грузинской дружины и Анапско-Горского полуэскадрона.
14. Подробнее об архивных источниках по картографированию Ингушетии в имперское и советское время см.: Албогачиева М.С.-Г. Демаркация границ Ингушетии. С. 169.
15. Карта Зейдлица была гравирована А. Юргенсом и издана А.А. Ильиным в 1880 г. Она опирается на камеральные описания населения Кавказского края, проводившиеся в Терской области в 1874 г.
16. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 1235. Оп. 95. Д. 518 Л. 14; Научный архив Кабардино-Балкарского научного центра Российской академии наук. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2. Л. 24.
17. В оригинальном английском названии книги обыгран американизм affirmative action, под чем буквально понимается «позитивная дискриминация», в смысле государственной поддержки ущемленных в прошлом расовых, этнических и сексуальных меньшинств в США ХХ в. См. Мартин Т. Империя «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923–1939. М.: РОССПЭН, 2011.
18. Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774–2004). С. 66.
19. Тусиков М.Л. Ингушетия: экономический очерк. Владикавказ, 1926. С. 28.. Перепись 1926 г.
20. Кокорхоева Д.С. Становление и развитие Советской национальной государственности ингушского народа (1917–1944 гг.). Элиста, 2002. С. 97.
21. Ингушский терминологический сборник. Орджоникидзе, 1933. № 1. С. 2.
22. Ср.: Список населенных мест Терской области. Ростов-на-Дону, 1925.
23. ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 45 а. Д. 83. Л. 4.
24. ГАРФ. Ф. Р-3316. Оп. 19. Д. 589. Л. 31; Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф. р-1485. Оп. 1. Д. 139. Л. 139, 172, Ф. р-2443. Оп. 1. Д. 374. Л. 11; Центральный государственный архив Республики Северная Осетия – Алания (ЦГА РСО-А). Ф. р-45. Оп. 1. Д. 16. Л. 35–35об. и др.
25. Албогачиева М.С.-Г. Демаркация границ Ингушетии. С. 231.
26. Ермекбаев Ж.А. Чеченцы и ингуши в Казахстане. Алматы, 2009. С. 96.
27. Алиев М. Ж. Так это было. Назрань, 2007. С. 17.
28. Так это было: Национальные репрессии в СССР: в 1919–1952 г. / Сост. С.У. Алиева. М., 1993. Т. 2. С. 135. См. также: Наказанный народ. Как депортировали чеченцев и ингушей https://ria.ru/20080222/99840311.html
29. Албогачиева М.С.-Г. Демаркация границ Ингушетии. С. 237.
30. См. об этом подробнее и с другими примерами: Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774–2004). С. 109–120.
31. Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774–2004). С. 84–88, 92–95. См. также Интернет-версию книги на: http://www.kavkazoved.info/news/2011/10/03/atlas-etnopoliticheskoj-istorii-kavkaza-1774-2004.html и др.