ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Осетинская традиция изгнания из общества нарушителей уклада сейчас не используется и неприменима к полицейским, избежавшим наказания за смерть Владимира Цкаева, указали опрошенные "Кавказским узлом" специалисты.

Как писал "Кавказский узел", 13 апреля Верховный суд Северной Осетии смягчил приговоры шести полицейским, осужденным по делу о смерти Владимира Цкаева. Четверо из них (Ацамаз Датиев, Владимир Валиев, Олег Дзампаев и Азамат Цугкиев) освобождены от назначенного наказания в связи с истечением срока давности, еще двоим (Сослану Ситохову и Алану Бигаеву) суд сократил сроки лишения свободы. Приговоры еще четверым (Георгию Цомаеву, Алану Хохоеву, Шоте Майсурадзе и Спартаку Бузоеву) оставлены без изменений. Земфира Цкаева, вдова погибшего, решила обжаловать решение суда.

"Высший совет осетин", ранее не раз публично осуждавший местную молодежь за аморальное, по мнению организации, поведение, никак не осудил убийство Владимира Цкаева, сказала корреспонденту "Кавказского узла" Земфира Цкаева. "Это дело длилось шесть с половиной лет – то расследовалось, то судилось. Оценку наше высшее общество в лице «Стыр-Ныхаса» (прежнее название «Высшего совета осетин». - Прим. "Кавказского узла") не давало. Никак они об этом не сказали, не написали, не осудили. Как примет общество [решение суда по осужденным]? Как и сейчас принимает. В соцсетях мне пишут, что видели, что кто-то из них в такси работает, что отказывают, если видят, что кто-то из этих ребят приезжает, не едут с ними. То есть существуют те, кто показывает свое отношение к этим [осужденным], кто-то молчит – разное отношение", - сказала она.

Четверо освобожденных от наказания уже были на свободе, пояснила она. "Они не сидели. Когда был приговор в июле, они все приходили на суды. После оглашения приговора шестеро были увезены в СИЗО, а четверо остались на свободе до Верховного суда. Верховный суд затянулся, и первого ноября [2021 года] вышли их сроки, они признаны виновными, но наказание отбывать не будут", - сообщила вдова Цкаева.

Корреспондент«Кавказского узла» попыталась связаться с представителями «Высшего совета осетин» – Казбеком Еналдиевым и Артуром Цаллаговым, однако получить их комментарии не удалось.

Основатель сообщества против домашнего насилия «Хотæ» («Сестры») Агунда Бекоева не ожидает особенной реакции общества на решение Верховного суда. Многие "устали" от этой истории, пояснила она. "Новость об апелляции прошла незамеченной, широких дискуссий на этот счёт не было. Люди устали от этой истории и «выключились» ещё до того, как начался судебный процесс, то есть несколько лет назад. Дело держалось только на Земфире Цкаевой – она потратила несколько лет жизни на то, чтобы добиться справедливости", - сказала Агунда Бекоева корреспонденту "Кавказского узла".

В Осетии существует институт общественного порицания, его крайней формой раньше было объявление человеку полного бойкота - «хъоды», рассказал корреспонденту "Кавказского узла" этнограф и историк, кандидат политических наук Марат Цагараев. "«Хъоды» - способ самоочищения осетинского общества от нарушителей его традиционного уклада (æгъдау). «Хъоды» - это исключительная мера, проявлявшаяся в изгнании из общины провинившегося индивида, либо всей его семьи или даже целой фамилии за особо грубые преступления против общества. Решение о применении «хъоды» принималось на суде. Приговорённые к «хъоды» должны были в кратчайшие сроки покинуть пределы общества, ища защиты и покровительства на стороне, либо блуждать в надежде на обретение где-то в глуши не занятого никем клочка земли, чтоб обосноваться там", - сказал он.

Иногда «хъоды» сравнивают с бойкотом, уточнил Цагараев. "Однако в условиях сурового традиционного общества оказаться под подобным бойкотом могло быть равносильно смерти. Гражданам осетинской общины строго запрещалось оказывать хоть какое-либо содействие подвергшимся «хъоды». Судьбы изгоев были печальны. Одних ждало жалкое существование в скитаниях по лесам и пещерам, другие уходили в абреки и находили свой конец в бесславном промысле, ибо становились объектом охоты для любого осетинского мужчины, третьи вынужденно расставались со своей свободой, отдаваясь во власть чужих феодалов. С упразднением традиционных судов (в начале 19 века), в связи с установлением в Осетии российского права, «хъоды» как традиция стала уходить из общественной жизни, сводясь лишь к публичному общественному порицанию провинившегося", - рассказал историк.

Культура общественного порицания распространяется сейчас не на реальных преступников, добавила Агунда Бекоева. "«Хъоды» на моей памяти реализовывали обычно против тех, чьё дело не стоило выеденного яйца, и кто не мог за себя постоять. Например, против девушки-комика. Объявят ли теперь хъоды убийцам Цкаева? А что мешало сделать это в прежние годы? Что мешало объявить хъоды другим убийцам и насильникам?.. Не припомню, чтобы кто-то из убийц был вынужден скрываться, переезжать из Осетии, прятаться", - сказала она.

Осуждение преступлений может поставить в уязвимое положение самого осуждающего, уточнила Бекоева. "Здесь возникает такой интересный момент. Общественное порицание тем и хорошо, что виновного порицают все (или абсолютное большинство). Это делает «кенселлинг» (отмену) не только разрушительным для виновника, но и безопасным для самих осуждающих. То есть, если бы, действительно, все настойчиво осуждали убийц Цкаева, если бы им не дали спокойно жить в Осетии, лишили их возможности работать здесь, если бы они не могли спокойно ходить по улицам – никто бы не выбивался из единого «сонма» осуждающих. А когда порицание держится только на избранных людях, которые не хотят связываться с убийцами, не хотят пожимать им руку – то в уязвимом положении оказываются они сами. Они как бы оказываются «на виду» и подставляются под удар", - пояснила она.

Архаичного института порицания у осетин уже нет, подтвердил корреспонденту "Кавказского узла" автор блога и подкаста об Осетии Алик Пухаев. "Он был давно уничтожен. Все попытки его возродить - всего лишь красивые слова. По факту он уже не работает, потому что влияние фамилий на индивида уже строго ограничено. Мы живем в государстве, где роль государства гораздо больше в жизни индивида, нежели семьи. Поэтому Уголовный кодекс в этом плане лучше работает, нежели какие-то институты порицания", - пояснил он.

Вряд ли кто-то из фамилий будет объявлять «хъоды», считает он. "Связи между отдельными фамилиями и человеком уже минимальны, и вряд ли кто-то будет "отменять" убийц Цкаева, и общество вряд ли сможет их отменить. Случай с Арианой Лолаевой – ее отмена длилась ровно столько, сколько эта тема была на хайпе. Я сомневаюсь, что кто-то сейчас не сдаст ей квартиру в Осетии или выгонит из ресторана или магазина. Возможны такие эксцессы, но маловероятны", - сказал блогер.

Дело о смерти Цкаева сходно с делом о теракте в Беслане в профессиональной солидарности силовиков, обратила внимание кандидат социологических наук, сопредседатель Комитета «Матери Беслана» Анета Гадиева.

"Перечитывала материалы СМИ по делу Владимира Цкаева, которое за последние семь лет было, пожалуй, самым резонансным, и в памяти невольно всплывают судебные процессы по теракту в Беслане 2004 года. В судебном процессе над руководителями РОВД потерпевшим пришлось четыре судебных заседания, которые начинались утром и заканчивались в шесть вечера, выяснять у сотрудников ГИБДД, почему были сняты экипажи ППС со школы №1 и направлены на федеральную трассу. Столько сил потерпевших ушло на установление истиной картины событий. Это я о корпоративной солидарности. Тенденция профессиональной солидарности особенно характерна для правоохранительных органов. В нашей стране можно привести не один пример, когда сотрудники полиции совершали противоправные действия, дискредитируя тем самым структуру МВД и тех своих коллег, которые действительно стараются честно выполнять свои профессиональные обязанности. Добиться привлечения сотрудника правоохранительныхорганов в нашей стране к ответственности за совершенное преступление практически невозможно. Случай с Цкаевым - это скорее исключение", - сказала она корреспонденту "Кавказского узла".

В таком исключении, по ее мнению, велика заслуга Земфиры Цкаевой, которая не дала замять это дело. "Привлекая общественность, СМИ, она смогла удерживать это дело на высоком накале все годы расследования. И то, что был вынесен обвинительный приговор десятерым фигурантам дела, было ее победой. Конечно, может, она ожидала более сурового приговора, более широкого круга привлеченных по делу, но даже такой результат – это исключение из правил системы. Системы, которая «своих не сдаёт» и «своих не бросает». И те четверо из осужденных, которых освобождают от наказания, скорее всего, считают, что сполна искупили свою вину теми переживаниями, которые испытывали все годы расследования", - высказала свое мнение Анета Гадиева.

Освобожденным от наказания, скорее всего не придется испытывать особых неудобств в социуме, считает она. "Для людей, как правило, самым важным бывает ближний (первый) круг общения – это семья и ближайшие родственники. В данном случае ближайший круг, наверняка, испытывает радость оттого, что их родной человек избежал наказания и оказался на свободе. Думаю, не будет проблем у освобожденных и с другими кругами общения. Ведь мы уже не традиционное общество, хотя элементы традиционализма всё же присутствуют. Поэтому говорить об использовании элементов обычного права осетин типа хъоды неуместно", - сказала Гадиева.

По ее мнению, в современном осетинском обществе нет четких моральных норм и правил, регулирующих межличностные отношения. "Для культуры бойкота, характерной для сообществ США и Европы и предполагающей «прекращение поддержки человека», в данном случае нет социального ресурса, кроме разве что соцсетей", - добавила она.

* 21 марта Тверской суд Москвы запретил в России деятельность компании Meta (владеет Facebook, Instagram и WhatsApp) в связи с экстремистской деятельностью.