ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Из поколения в поколение передают жители Еревана истории предков, которые пережили геноцид в Османской империи в 1915 году. По словам ереванцев, дедушки и бабушки с болью вспоминали смерть близких и годы скитаний и не оставляли надежды однажды посетить родину. 

Как писал "Кавказский узел", 23 апреля факельное шествие в память жертв геноцида армян в Османской империи прошли и в Степанакерте. Все страны мира должны осудить геноцид армян и признать его преступлением против человечества, заявили участники акции. В Ереване участники факельного шествия сожгли флаги Турции и Азербайджана, а также потребовали от властей Армении отказаться от политики территориальных уступок.

Маро Аладжян рассказала 23 апреля корреспонденту "Кавказского узла", как пару лет назад ей в руки попала старая газета, которая хранилась в их семье много лет. В ней была напечатана история, рассказанная ее прабабушкой с маминой стороны Сальви.

Сальви еще ребенком бежала вместе с сестрой, братом и мамой во время геноцида армян в Османской Турции. «Снег безжалостно бил их по лицам, укутанная в старое пальто, мать Сальви Назик крепко держала мальчика, а на спине была привязана малышка Айастан. Сальви, которая была чуть старше, старалась любой ценой помочь маме пройти этот тяжелый путь. Назик не надеялась, что выживут. Ноги ее уже не двигались, силы были на исходе. Она молилась лишь о спасении детей», - рассказала Маро.

По дороге Назик потеряла старшую дочь Ханум. Вместе с другими детьми она добралась до маленького домика, в котором собрались депортированные люди. Затем они дошли до Шулавера (Грузия). Поток беженцев прибывал поездом. Однажды, когда Назик засмотрелась на беженцев, кто-то кинулся ей на шею. Это была Ханум - чудом выжившая старшая дочь.

В то время свирепствовал тиф. Назик госпитализировали в Тифлисскую больницу, там она и умерла. В той же больнице лежала ее дочь Айастан. По дороге из Тифлиса в Шулавер умерла и ее старшая дочь Ханум от истощения. Детей распределили в детские дома, которую позже ее родные потеряли.

«Прошли годы. Прабабушка часто рассказывала про геноцид, про изгнание их из Западной Армении, про смерть матери, сестры Ханум, про то, как они потеряли сестру Айастан и как потом, спустя много лет (42 года) нашли в какой-то семье в деревне Качо в Ахалкалаке. Оказывается, после того, как она выздоровела в больнице от тифа, советская власть поместила ее в детский дом, оттуда ее удочерили и сменили имя на Гоар», - рассказала Маро Аладжян.

Она также рассказала историю спасения прадедушки. «Во время геноцида прадедушка получил удар ятаганом и окровавленный упал рядом с телами своей семьи. Турки, подумав, что он погиб, оставили их и ушли. Каким-то образом Саркису удаётся выжить и с помощью благотворительной организации он попадает в Гюмри», - рассказала Маро.

Затем, по ее словам, он поступил на работу в американский детский дом, где и познакомился с молодой сироткой Естер. «Кстати, на лбу прадедушки осталось «турецкое клеймо» - след от ятагана», - отметила Аладжян.

Прабабушку Мариам Ханзадян звали Шого (Шогакат). Она родилась в семье священника Тер Григора в Карсе. Бежали они оттуда в 1918 году, несколько недель скрывались в полях в страхе, голодали.

Мариам рассказала корреспонденту "Кавказского узла", что семья прабабушки Шого дошла до Северного Кавказа, до сих пор родственники живут во Владикавказе, Нальчике и Моздоке. Шого там встречает будущего мужа Сероба, тоже бежавшего из западной Армении, из Муша. Они переехали в Армению. «В доме прабабушки был большой сундук. Все думали, что там она держит свои вещи, но она собирала в этом сундуке сухари», - рассказала Мариам.

У Шого и Сероба родились дети Маруся и Коля. Колю забрали на войну и спустя короткое время родителям получили извещение о том, что их сын пропал без вести. «Сосед, служивший вместе с Колей, так и не сказал моей прабабушке и прадедушке, что военный корабль, на котором был Коля, на его глазах взорвался. От Коли остался один портрет на стене», - рассказала Ханзадян.

По словам Мариам, ее сестра Шогик посетила Карс. «Нашла заброшенный, разоренный армянский квартал. Привезла оттуда фотографии, горстку земли, букет высушенных полевых цветов и несколько камней. Уже несколько лет все это находится у нас дома. Не могу заставить себя отнести на кладбище, прабабушке Шого. Мне кажется, что если я высыплю эту горстку земли на кладбище, таким образом, мы окончательно потеряем Карс. Как я, так и моя прабабушка», - призналась Мариам Ханзадян.

Несколько лет назад она получила предложение перевести свидетельства выживших очевидцев Геноцида. 100 свидетельств. По ее словам, переводила она сразу же, с первых строк, а не вычитала сначала свидетельства в оригинале. «Так было легче: в сюжет втягиваешься не сразу, и подспудное стремление узнать, как окончилась история, чуть перекрывает весь ужас повествования. На тот момент доминирующим чувством была ненависть – <...> такая броня из ненависти, которая позволяла переводить это», - рассказывает Мариам.

По ее словам, через пару дней дошла очередь до свидетельства Сатеник Парунакян из ванского села Хараконис. Начало Мариам помнит смутно. Сатеник было около 30 лет, в семье трое детей, в начале войны забрали мужа. Напавшие вырезали всех младенцев мужского пола в их селе, после чего под конвоем повели женщин и оставшихся в живых детей в Ван.

Сатеник со свекровью зубами перегрызли прядки у мальчиков: по традиции мальчикам до семи лет оставляли прядку волос, по которой напавшие и определяли пол ребенка. Когда их довели до взбесившейся от весеннего таяния реки Арчак, женщин стали избивать, заставляя переходить реку с детьми на руках. «Не то, что переводить, читать уже было трудно. Вскипая, я перевела до: «И вода унесла Варсеник (шестилетняя дочь Сатеник), и я не смогла ей помочь, так как на руках были младшие». За пару секунд мои инстинкты – женские, материнские, животные - пробили выстроенную мною броню. Ребенка, слабую от голода и холода девочку, твоего первенца уносит вода, а ты, стоя по пояс в воде с детьми на руках, не можешь помочь... Я не рыдала, я выла. Кое-как успокоилась, продолжая перевод, и тут: «Наша соседка Антарам была вынуждена утопить старшую, чтобы перенести младших», - поделилась Мариам впечатлениями от прочтения свидетельств геноцида

Тот месяц, в течение которого она занималась переводом, она назвала "месяцем ада". «Как-будто меня перевели туда, в объятые пламенем, залитые кровью, истошно вопящие ванские и мушские села. Как будто меня втолкнули в стеклянную капсулу, выбросили в 1915 год и сказали: «Смотри!» И видишь, и слышишь, и сходишь с ума, и ничем не можешь помочь», - сказала Мариам Ханзадян.

Дедушка Нуне Закарян из Вана. Ему было шесть лет, когда в 1915 году во время геноцида его семья вынуждена была бежать.

«Дедушка бежал вместе с женой его дяди, у которой на руках был ее новорожденный ребенок. Когда они дошли до какой-то речки, женщина поняла, что двух детей не сможет перевести через реку. Это невероятно, но она оставила своего младенца, взяла на руки моего дедушку и перевела через реку. Это страшно, но, наверное, поняла, что все равно этому младенцу в таких суровых условиях не выжить», - рассказал Закарян.

Спустя годы, дедушка Нуне со своей младшей сестрой из Армении переехали в Алеппо. Там они попали в детдом. Дедушку, поскольку он на тот момент был совершеннолетний, по советским законам вернули обратно, а сестра осталась там. Так они потеряли друг друга. А вот в Армении он нашел своих родственников.

Бабушка Нуне тоже из Западной Армении, из Муша. Ей был годик, из всех членов ее семьи только она спаслась от геноцида и ее бабушка.

Прадед Марины Ейрамджянц Саак Киракосян - из села Алашкерт Западной Армении. Родился в семье священника. Его семья была из уважаемых.

"Во время геноцида сосед-турок завернул прадедушку и его брата в ковер и вывез из деревни в другое село. Там они начали батрачить на зажиточную семью, дружили с их детьми. Но когда и эта деревня оказалась в опасности, все они вместе с прадедушкой и братом бежали до Тифлиса, а оттуда в Ереван", - рассказала Ейрамджянц корреспонденту "Кавказского узла".

Позже прадедушка Саак женился на одной из дочерей той семьи, вместе с которой он бежал из Алашкерта. Сааку было 12 лет, когда его брат ушел на войну, а когда вернулся, не сразу нашел брата, только через 20 лет. Он уже обосновался уже в Тифлисе. «От прадедушки сохранились реликвии, они передаются по мужской линии», - рассказала Марина, добавив, что бабушки уже нет, детали всей этой истории уже не от кого узнать.

Дедушка Ларисы Мусаелян Арутюн Егиазарян родился в 1905 году в Западной Армении в рабочей семье. Потеряв родителей и всю родню во время геноцида в Турции в 1914 году вместе с другими спасшимися детьми он был направлен в Иджеванский детский приют для сирот. В 1918 году его перевели в американский приют, а оттуда – в Карсский. А в 1921 году Карсский приют переводят в Гюмри (Александрополь) «Затем он по направлению уезжает в Арцах (Нагорный Карабах), где занимается преподавательской деятельностью. Он всегда вспоминал свой дом и отказывался рассказывать про то, как погибли его родители», - рассказала Лариса Мусаелян корреспонденту "Кавказского узла".

Прадедушка Ани Петросян Маки из Вана. Ани рассказала корреспонденту "Кавказского узла", что, когда началась резня, его вместе с детьми не было дома. «А когда он вернулся домой, увидел, что вся его родня зарезала. Он взял своих трех сыновей и убежал в Гандзак», - рассказала она.

По ее словам, из трех сыновей в живых остался только один – ее дедушка Абраам. Два других сына – Погос и Петрос - погибли на войне.

Прабабушка и прадедушка Ани с папиной стороны познакомились во время геноцида, когда бежали из Западной Армении. По ее словам, прадедушка Акоп был из Муша, а прабабушка Маркарит – из Вана. Они вместе дошли до Гандзака, там и поженились. Прабабушка Маркарит, по рассказу Ани, была из богатой аристократической семьи. Родителей ее убили, а братья бежали в Европу. «Она так и не нашла их», - посетовала Петросян.

Родителей дедушки Акопа тоже убили в Западной Армении. Во время депортации братья и сестра потерялись. «Прадедушка Акоп до самой смерти говорил: «Поеду на мою родину, поеду, найду мою сестру». Живя в Гандзаке, он продолжал говорить на своем диалекте», - рассказывает Ани.

После его смерти, его сын - дедушка Ани - нашел свою тетю, она жила в Армавире. «Дедушка повел свою тетю на могилу своего отца в Гандзаке. Сейчас этой могилы нет. Все армянские следы в нашем Гандзаке уничтожили, а семья дедушки в связи с карабахским конфликтом бежала, теперь из Гандзака», - отметила Ани.

* 21 марта Тверской суд Москвы запретил в России деятельность компании Meta (владеет Facebook, Instagram и WhatsApp) в связи с экстремистской деятельностью.