НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Реакция властей на протесты в Ингушетии, после которых старейшины и активисты осуждены по обвинению в экстремизме, стала одним из первых признаков усиления репрессивных практик по всей стране, заявили правозащитники на пресс-конференции, посвященной "ингушскому делу".

Как писал "Кавказский узел", 5 сентября в Москве прошла пресс-конференция, посвященная завершению апелляционного процесса по делу ингушских активистов. На ней выступили адвокаты осужденных, а также правозащитники и общественные защитники по ингушскому делу Руслан Муцольгов, Валерий Хатажуков и Олег Орлов. Вероятность того, что осужденных отпустят по УДО, достаточно мала, заявили адвокаты на пресс-конференции.

По ингушскому делу в декабре 2021 года был вынесен "неправосудный, несправедливый, жестокий обвинительный приговор", заявил на пресс-конференции сопредседатель Центра защиты прав человека "Мемориал" Олег Орлов, который выступал на процессе как общественный защитник Зарифы Саутиевой. 

Он подчеркнул, что все осужденные - очень уважаемые и авторитетные в Ингушетии люди. "Двое старейшин - Малсаг Ужахов, председатель Совета тейпов ингушского народа, и Ахмед Барахоев, член этого Совета. Зарифа Саутиева - бывший заместитель директора республиканского Мемориального комплекса жертв политических репрессий, популярный блогер. Муса Мальсагов, Исмаил Нальгиев, Багаудин Хаутиев, Барах Чемурзиев - все руководители различных республиканских неполитических объединений, все они лидеры ингушского гражданского общества", - сказал правозащитник. 

Эти люди оказались за решеткой после того, как в 2018 году руководство Ингушетии подписало соглашение о границе с Чечней, сказал Орлов. "При этом власть лгала народу, обществу, фальсифицировала голосование в парламенте республики. Результатом стал массовый протест", - отметил спикер. 

В небольшой республике в октябре 2018 года на мирный протест, длившийся две недели, вышли десятки тысяч людей, указал он. "То есть значительная часть населения республики прошла через этот протестный митинг, на котором были разнообразные требования - от проведения референдума по поводу договора о границе (с Чечней) до отставки главы республики. Но самое главное, чего требовали люди, - это уважения. Уважения к себе, уважения к народу от власти", - сказал Орлов.

За всё время проведения митинга не было ни одного правонарушения, отметил он. "С точки зрения федеральной власти, Ингушетия показала всей России "неправильный" пример того, как могут проходить массовые мирные акции - без разгонов, без столкновений. Это нельзя было терпеть, и понятно, что, с точки зрения Кремля, надо было уничтожить гражданское общество Ингушетии. Потому что, хотя протест в 2018 году и не добился своих целей, но протестное движение приобрело силу, авторитет, находило новые способы своей работы. И в Кремле решили показать всему Северному Кавказу и всей России, что власть такого не потерпит", - заявил правозащитник. 

Орлов указал на целый ряд провокаций, организованных весной 2019 года. "Сначала - вброс в парламент якобы нового проекта закона, где вообще отменялась необходимость проведения референдума в случае изменения границ республики. Потом, когда уже началась протестная акция, в республику ввели росгвардейцев из других регионов, которые ничего не понимали в традициях Северного Кавказа. А дальше была провокация в ходе самого митинга - заброс светошумовой гранаты во время молитвы митингующих и приказ о разгоне и задержании всех, кто находился на площади. Произошли столкновения. Эскалацию насилия смогли остановить лидеры протеста, в том числе - эти семеро. А также группа сотрудников местного батальона патрульно-постовой службы МВД. Позже ингушские полицейские говорили: если бы перед ними была поставлена задача прекратить митинг, они бы смогли ее решить без применения силы или с минимальным применением силы. Но, видно, тем, кто готовил провокации, это как раз и не надо было, им нужен был повод, чтобы развернуть репрессии и уничтожить гражданское общество в Ингушетии", - сказал Орлов. 

Доказательств по ингушскому делу у обвинения нет, подчеркнул он. "И в обвинительном заключении по этому делу, и в приговоре нет фальсифицированных доказательств. Нет даже фальсификаций. Есть отсутствие каких-либо доказательств. Вместо того чтобы фальсифицировать доказательства, обвинение, а потом суд описывали законную публичную общественную деятельность обвиняемых - планирование и подготовку массовых мероприятий, освещение этих мероприятий в средствах массовой информации и соцсетях, общественный контроль за деятельностью депутатов. Всю эту легитимную, разрешенную законом деятельность следователь и потом судья в приговоре описали как криминальную деятельность общественной организации. <...> С таким успехом можно, говорил я во время прений (в 2021 году), в качестве экстремистской представить деятельность любой некоммерческой организации, любого СМИ и любой партии. Ну да, можно. Они это сделали в этом приговоре, и теперь мы видим, как по всей стране это воспроизводится и продолжается. Много примеров тому можно приводить. А первый сильный звонок - это был этот процесс", - сказал Орлов. 

Орлов подчеркнул, что ингушское дело стало предтечей всех текущих событий. "В ноябре 2021 года, когда наши подзащитные уже выступили с последним словом, когда осталось только ожидать приговора, Зарифа Саутиева из "аквариума" сказала мне: "Олег Петрович, вы понимаете, что они для нас готовят? Я имею в виду не приговор нам, я имею в виду всю страну". И это были пророческие слова. Теперь, в 2023 году, мы прекрасно понимаем, что они нам готовили, куда они завели нашу страну и куда наша страна скатилась. Сейчас рассуждать о праве, о Конституции нам подчас даже смешно. Мы видим массу обвинительных приговоров, которые не имеют никакого основания и, по сути дела, оформляют произвол", - указал правозащитник. 

Он добавил, что суд над лидерами ингушского протеста "надо рассматривать как составную часть большой подготовки России к переходу от авторитаризма к тоталитаризму".

Правозащитник Валерий Хатажуков, который на процессе выступал как общественный защитник Мусы Мальсагова, сообщил на пресс-конференции, что "полностью разделяет позицию профессиональных адвокатов, многочисленных экспертов, аналитиков, людей, которые разбираются и внимательно следят за этим процессом, что это дело сфабриковано и носит явно выраженный политический характер". 

Хатажуков обратил внимание на политические последствия ингушского дела для Северного Кавказа. "Десятки представителей всех регионов Северного Кавказа, начиная от Дагестана и до причерноморской Шапсугии, внимательно наблюдали за тем, что там происходило. То есть буквально, вживую наблюдали - общественники, политики, правозащитники, представители научной, творческой интеллигенции. И я был в их числе. Я сейчас и не вспомню, сколько раз я там (на митинге в Ингушетии) был. И что мы видели? Десятки тысяч человек участвовали в этом протесте, продемонстрировав высочайший уровень самоорганизации и высочайший уровень гражданского общества. Для нас, людей, которые вживую это наблюдали, обвинение в создании экстремистского сообщества не выдерживает никакой критики. Мы видели, что там происходило, участвовали в рабочих совещаниях. Ни одного факта крайних высказываний, крайних призывов, каких-то вещей, которые могли противоречить российскому законодательству! Все такие вещи пресекались, и это всё мы видели. Это просто бред - обвинять их в создании экстремистского сообщества", - сказал он. 

Обвинение в организации насилия в отношении силовиков тоже, по мнению Хатажукова, не выдерживает критики. "Вечером 26 марта 2019 года лидеры протеста объявили о том, что митинг закрыт, но несколько сотен человек, молодых людей, отказались расходиться. Они перешли на соседнюю площадь. На следующий день митинг должны были согласовать, и они сказали: "Мы останемся". И нет никаких оснований называть то, что там происходило, несогласованным публичным мероприятием. Там не было никаких выступлений, никаких лозунгов, там не принималось никаких решений. И никаких оснований для применения насилия тоже не было", - сказал он. 

Хатажуков подчеркнул, что, если бы были созданы условия для обсуждения проблемы границы, если бы, кроме законодательства, были использованы традиционные институты, религиозные институты, то "ингуши с чеченцами договорились бы". "Может, не сразу, но решили бы. Но что делали региональные власти и федеральный центр? Они, наоборот, всячески создавали условия, чтобы они не договорились. И здесь мы видим возрождение колониальных, имперских методов решения проблем на Северном Кавказе", - констатировал правозащитник.

Он напомнил, что еще с XIX века на Северном Кавказе применялись методы, при которых используются противоречия, появляющиеся между народами. "И сегодняшние российские власти возрождают именно эти методы решения проблем на Северном Кавказе", - сказал Хатажуков. 

Правозащитник отметил, что осенью 2018 года Конституционный суд Ингушетии отменил постановление ингушского парламента, ратифицирующее соглашение о границах. "Это было событие из ряда вон выходящее. Проснулся спящий институт! А это главный институт любого государства. Мы были просто ошарашены. Но Конституционный суд России отменил решение Конституционного суда Ингушетии, а после этого конституционные суды во всех республиках упразднены", - сказал спикер, назвав этот факт укладывающимся в общий тренд последних лет, когда суверенитет республик "стал фикцией". По его мнению, идет процесс унитаризации России, отказ от федерального устройства, национальные языки становятся необязательными к обучению, сворачиваются национально-культурные программы. "Это решающий этап ликвидации республик", - констатировал он. 

Хатажуков сравнил всё это с событиями на Украине, где за Донецком и другими территориями Россия признает право на самоопределение, при этом "внутри России нам отказывают в праве на самоопределение". 

"И я хочу поставить резонный и совсем не риторический вопрос. Вся эта ситуация на Северном Кавказе, когда это такой политический полигон, где апробируются разные методики.... У нас всё начиналось. Когда в России еще проходили какие-то выборы, было какое-то реальное разделение властей, у нас этого давно не было. Мы были неким полигоном, а сейчас вся Россия превращается в большой Северный Кавказ. И я хочу поставить вопрос - а всё это насколько работает на безопасность страны, на ее целостность? Если говорить о реальных, об объективных интересах России, а не об интересах каких-то ведомств, разных структур. Я отвечаю - это не работает на ее безопасность, наоборот - угрожает ее безопасности, целостности и будет провоцировать какие-то сепаратистские движения и так далее. И мы призываем федеральные власти обратить внимание на эту ситуацию и попытаться каким-то образом ее изменить", - заключил он. 

Руководитель ингушского отделения партии "Яблоко" Руслан Муцольгов в своем выступлении указал на нарушения закона, с самого начала сопровождавшие ингушское дело. Он подчеркнул, что его подзащитный Багаудин Хаутиев подвергался психологическому давлению на этапе следствия. "В отношении него сначала было одно обвинение, потом его утяжелили. И его предупреждали, что если он даст показания против остальных лидеров протеста, то ему смягчат обвинение, а если он откажется это делать, то ему его ужесточат. Он об этом сам рассказывал в суде. И таким образом в деле появился еще один фигурант - Багаудин Хаутиев, как участник экстремистского сообщества", - напомнил Муцольгов. 

Решение Конституционного суда Ингушетии - окончательное, оно не могло быть отменено Конституционным судом РФ. Обращение главы республики Юнус-Бека Евкурова в Конституционный суд России было неправомерным и не несло под собой никаких юридических оснований, отметил он. 

"Судья Конституционного суда Ингушетии был допрошен в суде (первой инстанции по ингушскому делу. - Прим. "Кавказского узла"), где он дал показания о том, что на Конституционный суд республики оказывалось давление, их фактически подкупали, предлагали огромные деньги, чтобы они вынесли решение, которое нужно было региональным властям. Но даже это заявление о преступлении не было судьей (по ингушскому делу) отправлено в Следственный комитет. Это говорит о том, что никто и не собирался рассматривать этот процесс с точки зрения закона", - сказал Руслан Муцольгов. 

Процесс по ингушскому делу – "абсолютно политический", подчеркнул он. "Призванный не вершить закон, а наоборот - придать легитимность тем репрессиям, которые были развязаны в Ингушетии. Те методы, которые были апробированы в Республике Ингушетия, на делах лидеров протеста и его рядовых участников потом перекочевали и в другие регионы. В отношении человека, фамилию которого нельзя называть на федеральном телевидении*, и структуры, которую он создал, возбудили уголовное дело по той же самой статье - о создании экстремистского сообщества", - отметил спикер.

Муцольгов напомнил, что в Ингушетии был ликвидирован ряд организаций - Ингушский комитет национального единства, Совет тейпов ингушского народа. "Они были в судебном порядке ликвидированы. И вслед за этим примером затем были ликвидированы еще несколько этнических организаций, которые работали на протяжении многих лет в других республиках - в Башкирии и так далее. Это говорит о том, что, когда проблема выявляется на Кавказе, на "испытательном полигоне", нужно тогда пресекать любое нарушение закона, потому что в дальнейшем эти нарушения будут перетекать в другие регионы. […] Быть может, таких трагических событий, как в последние годы, не случилось бы, если бы своевременно каждое нарушение закона осуждалось бы обществом. Не одними правозащитниками! Только правозащитные организации на протяжении четверти века трубят о том произволе, который происходит на Северном Кавказе", - сказал Муцольгов. 

Он напомнил про дело Тимура Куашева, которое было еще до громких отравлений других политиков и общественных деятелей в центральных регионах России. "И это тоже не получило никакого достойного освещения. Любую болезнь легче предотвратить, чем лечить. А порой мы видим, что нам говорят: "Это там, на Кавказе". Для всей [остальной] России Кавказ является какой-то такой территорией, нарушения на которой можно забыть", - отметил Руслан Муцольгов. 

Он также озвучил масштаб репрессий в Ингушетии. "300 человек были привлечены к административной ответственности, около 40 некоммерческих и коммерческих организаций прекратили свою деятельность, десятки людей покинули Ингушетию, а фигурантами уголовных дел стало больше 60 человек. Но любое событие можно оценивать с разных позиций. Ингушский протест 2018 года и дальнейшие события дали надежду, что ингушский народ на правильном пути, и в его числе есть люди, которые готовы отстаивать его права и защищать его интересы, и что народ пойдет за ними и поддержит их. Вот эту надежду мы всегда испытываем - и, в принципе, эту надежду мы подарили всему российскому обществу", - заключил Муцольгов. 

Олег Орлов на вопрос корреспондента "Кавказского узла" о том, может ли быть его уголовное дело связано с его участием в ингушском деле, ответил, что нет. "Возбуждение против меня уголовного дела не имеет никакого отношения к этому делу. Там вполне конкретное обвинение по "дискредитации использования российской армии в интересах России и ее граждан" и так далее. Есть конкретные тексты, есть мои конкретные дела - выход на пикеты. В связи с этим и было возбуждено уголовное дело, никакого отношения к ингушскому делу это не имеет", - сказал он. 

Он также прокомментировал события в Ингушетии в марте 2019 года. "Когда в Ингушетии в 2019 году произошли эти печальные события (столкновения 27 марта), через день-два мы, группа москвичей-мемориальцев, туда приехали, и мы увидели просто [заполненную силовиками] республику. На всех перекрестках стояли бронированные автомобили, по улицам курсировали вооруженные люди, силовики, присланные в Ингушетию из других регионов. Полное было ощущение, что тут произошло какое-то восстание - со стрельбой, с захватом власти, и вот теперь сюда введены войска. Но ничего подобного ведь не было, был разгон абсолютно мирного митинга. Вот такая была реакция центра. И вот такие последствия - разгромленное ингушское гражданское общество, закрытые НКО, привлеченные к административной и уголовной ответственности люди. Но когда всё это происходило, еще даже в 2018 году, к кому пыталось апеллировать гражданское общество Ингушетии? К федеральному центру, к представителю президента на Северном Кавказе. Они апеллировали к тем, кто на самом деле стоял за этим соглашением (о границе). Пытались донести - мол, неправильно вы что-то сделали, тут ошибка, по всей видимости. Очевидно, была какая-то надежда на федеральный центр. И на что они наткнулись? На силовое решение. Какая еще будет надежда у ингушского общества на федеральный центр, на то, что у федерального центра можно найти справедливость? Никакой", - сказал правозащитник.

* Алексей Навальный внесен в список экстремистов и террористов Росфинмониторинга. Он создатель ФБК, включенной в реестр иноагентов, признанной экстремистской и запрещенной в РФ. Осужден условно по делу о мошенничестве, в феврале 2021 года срок заменен на реальный. В колонии обвинен в мошенничестве и неуважении к суду, осужден на 9 лет. Также обвиняется в дезорганизации колонии, экстремизме и реабилитации нацизма. В апреле сообщил, что по делу о терроризме ему грозит пожизненный срок. Признан "узником совести". В материале "Кавказского узла" "Навальный: кавказское измерение" изложены взгляды оппозиционера на проблемы, связанные с Кавказом.

** деятельность компании Meta (владеет Facebook, Instagram и WhatsApp) запрещена в России.