15:45 / 26.08.2025Последний митинг: как в Азербайджане прекратились массовые протесты
За последние шесть лет в Азербайджане отмечается снижение открытых проявлений протестной активности. По мнению экспертов, это связано как с политикой властей, так и с событиями, происходящими в стране и мире. Однако это не означает что протестная деятельность сошла на нет, она скорее изменила форму. В причинах и закономерностях этих процессов разбирались журналисты Meydan.TV.
За последние годы картина политических протестов в Азербайджане сильно изменилась. Последний большой митинг в стране был проведен на стадионе «Мэхсул» (стадион Спортивно-оздоровительного комплекса Ясамал) в январе 2019 года.
С тех пор в течение шести лет в стране не проводилось ни одной крупной акции протеста. И это не случайный процесс: политические лидеры, юристы и представители гражданского общества говорят, что за этим стоят как изменения в правовых механизмах, так и долгосрочная политическая стратегия власти.
Январский митинг 2019 года – точка невозврата
Председатель Партии Народного фронта Азербайджана (ПНФА) Али Керимли – один из тех, кто долгие годы был в авангарде политических акций в Азербайджане. Он был инициатором более сотни митингов, шествий, пикетов и других акций протеста против власти. Вот как он вспоминает последний митинг на стадионе «Мэхсул» в январе 2019 года, где требовали освобождения политических заключенных:
Али Керимли: «Тогда против Мехмана Гусейнова [известного азербайджанского блогера] возбудили второе уголовное дело. Наш митинг проходил с требованием освобождения Мехмана Гусейнова и всех остальных политзаключенных. После того, как митинг стал массовым, азербайджанские власти испугались и закрыли стадион "Мэхсул", не предложив альтернативных мест. Так в Азербайджане была ликвидирована даже минимальная свобода собраний».
Этот митинг стал одним из самых многочисленных в Азербайджане за последние годы. По разным, на этот митинг собрались около 30 тысяч человек. Его успех во многом был связан с популярностью блогера Мехмана Гусейнова, за освобождение которого выступали участники. Али Керимли говорит, что с тех пор все заявки на проведение митингов получали отказы.
Главное отличие январского митинга от предыдущих заключалось в том, что массовые административные аресты и вызовы в полицию происходили не только до, но и после акции. Основные мобильные операторы страны передали полиции данные людей, находившихся в районе митинга. В результате участники, и даже случайные прохожие, вызывались в местные отделения полиции для «профилактических бесед».
"Мэхсула" больше нет
Традиционное место митингов оппозиции – стадион «Мэхсул» (что в переводе означает “урожай”) – закрыли на ремонт. В Баку есть и другие места, предназначенные для митингов и шествий. Однако, когда оппозиция подает заявки на проведение акций в центре города – например, на площади перед станциями метро «28 мая» или «Нариманов», где обычно много людей, Бакинская городская исполнительная власть отвечает одинаково:
«В связи с интенсивным движением транспорта и пешеходов проведение собраний в этих местах приведет к пробкам и нарушению права граждан на свободное передвижение».
Вместо этого им предлагают стадион в поселке Локбатан, расположенном в 24 км от Баку. Али Керимли анализирует последние шесть лет, когда митинги фактически запретили:
«За эти шесть лет сотни людей были арестованы: активисты оппозиции, гражданского общества, журналисты. Практически все независимые журналисты оказались за решеткой. То же самое произошло с активистами НПО. В обществе создана атмосфера страха. Свобода собраний полностью запрещена. Пять из этих шести лет я провел под интернет-блокировкой».
ПНФА и Национальный совет демократических сил (основной оппозиционный альянс) в последний раз подавали заявку на митинг 18 апреля этого года. Оппозиция вновь требовала освобождения политзаключенных, борьбы с бедностью и выплаты детских пособий, но Бакинская исполнительная власть отказала, сославшись на те же причины.
Лидер оппозиции объясняет, почему власти не разрешают митинги: «Они боятся мирных протестов, потому что знают: народ недоволен. Да, им удалось ослабить оппозицию. Оппозиция – не из камня или железа. Репрессии, ограничение возможностей, отсутствие финансирования – в таких условиях ряды оппозиции, конечно, редеют. Но народ переходит в невидимую оппозицию. Они уничтожают официальные политические институты, но взамен получают невидимую оппозицию, которая становится еще сильнее».
Послевоенные изменения: ужесточение контроля
Араз Алиев, соучредитель Платформы «III Республика» и политический активист, считает, что отправной точкой серьезных изменений в политической системе Азербайджана стала 44-дневная война 2020 года, восстановившая территориальную целостность страны. По его мнению, на фоне восстановления суверенитета ситуация с правами человека и демократией, включая свободу собраний, только ухудшилась:
«Если оценивать последние пять лет, то за этот период протестная активность практически сошла на нет. До войны и в первые послевоенные годы в Азербайджане было много акций протеста с участием оппозиции и гражданского общества. Люди могли выходить на Площадь фонтанов и другие места, чтобы выразить свой протест. Но после войны ситуация изменилась. Здесь сыграли роль и глобальные тенденции: боевые действия между Россией и Украиной, возможное влияние внешних факторов, связанных с возвращением Трампа к власти. В итоге протестная среда в Азербайджане сегодня практически подавлена. Если раньше можно было выйти на улицу с плакатом или наклейкой, то сейчас это гарантированно приводит к аресту».
Изменения в правовой среде: от уведомления к разрешению
Во многих демократических странах для проведения митинга не требуется разрешения исполнительной власти. Принятый в Азербайджане в 1998 году Закон «О свободе собраний» также предусматривал лишь уведомление властей о митингах, акциях, пикетах, шествиях и демонстрациях. Цель уведомления – обеспечить безопасность участников и предотвратить столкновения. Однако юрист Самед Рагимли отмечает, что хотя свобода собраний формально гарантирована Конституцией, изменения в законодательстве фактически ограничили это право:
«Изначально закон был достаточно общим и не противоречил Конституции. Но постепенно в него внесли множество поправок, которые ужесточили регулирование. В 2005 году, после долгих дискуссий о том, нужно ли разрешение или достаточно уведомления, Конституционный суд дал разъяснение: уведомление, упомянутое в Конституции, фактически означает согласование. Затем появилась проблема с определением мест для собраний – их список утверждала Бакинская исполнительная власть. Эти места часто были неудобными, расположенными на окраинах города.
Свобода собраний подразумевает не просто встречу единомышленников, но и возможность привлечь внимание общества, в том числе тех, кто с вами не согласен. Однако власти стали систематически отказывать в проведении акций в центре города, подавляя протесты не только арестами, но и изменениями в законах».
Рагимли отмечает, что в 2011 году в законодательство внесли изменения, ужесточающие наказания за несанкционированные акции. Штрафы увеличили, а участников стали приговаривать к 30 суткам административного ареста. Условия содержания под административным арестом зачастую тяжелее, чем в обычных тюрьмах:
«К середине 2010-х протестная активность почти прекратилась из-за жестких санкций. Организаторов акций стали обвинять в "мелком хулиганстве" или "неповиновении полиции", возбуждать против них уголовные дела».
Протесты рядовых граждан
Хотя оппозиционные партии не могут проводить митинги или несанкционированные акции, рядовые граждане продолжают выходить на улицы из-за различных проблем – будь то проблемы с экологией или эксплуатация труда.
Яркий пример – протесты в селе Союдлу (Гядабейский район), где люди выступали против сброса токсичных отходов золотодобывающего завода в местное озеро. Акцию жестко пресекла полиция, а позже президент Ильхам Алиев заявил, что протестующие вели себя неправильно, бросая камни в полицию.
Другие примеры – бойкот бакинских таксистов, требовавших сокращения рабочего дня и улучшения условий, или протесты курьеров против снижения оплаты доставки.
Один из участников протеста в Союдлу сначала возмущался:
«Пусть приедут и посмотрят! Пусть постоят здесь 10 минут – у любого голова закружится. А что с нашими детьми происходит?»
Но спустя время он опубликовал в TikTok видео с извинениями:
«Они прислали журналистов, которые пишут ложь против нашего государства, против нашего народа, против нашего президента. Не верьте этим статьям!»
Активист, организовавший бойкот таксистов, после задержания и нескольких часов в полиции также опубликовал в соцсетях видео с раскаянием:
«Мы объявили акцию "Сиди дома!", но это была ошибка».
«Профсоюзы – придаток режима»
Активистка по трудовым правам Нилуфер Мамедрзаева считает, что запугивание протестующих или обещания властей – обычная практика в Азербайджане:
«Отмена бойкота таксистов после обещаний помощи, подавление протестов в различных районах страны из-за случая с несовершеннолетней беременной – все это показывает, насколько нетерпим государственный аппарат к массовым протестам. Власть использует не только силу, но и манипуляции – ложные обещания, чтобы сохранить контроль.
Эти обещания обычно символичны. Таксистам тоже что-то пообещали, но системные проблемы остались. Фактически, это нейтрализация реального влияния людей. В Азербайджане нет независимых профсоюзов – они стали частью режима и не выполняют своих функций. Отсутствие гражданского общества, давление на активистов – все это признаки авторитаризма.
Подавление протестов, будь то бойкоты или молодежные акции, показывает, насколько силен государственный контроль».
«Я думаю, что цифровой активизм будет только усиливаться».
Мамедрзаева отмечает, что хотя политические митинги запрещены, социальные протесты продолжаются. Онлайн-кампании, петиции, хэштеги в соцсетях – это безопасно и охватывает широкую аудиторию. Власти пока не могут полностью это контролировать, поэтому протесты неизбежно переходят в другие формы:
«Соцсети стали главной площадкой для протеста. После новости о беременности несовершеннолетней молодые люди по всей стране организовали кампанию через WhatsApp*, Instagram* и другие платформы. Они координировали действия, делились задачами – и к ним присоединились многие. Думаю, цифровой активизм будет только усиливаться».
Политик Араз Алиев также считает, что власти не заинтересованы в решении проблем населения, поэтому стихийные протесты будут продолжаться:
«Большинство активистов либо в тюрьме, либо за границей, либо не могут открыто писать из-за давления. Но это не значит, что сопротивление исчезло. Проблемы никуда не делись – люди хотят реагировать. В 2025 году у всех есть интернет, и когда люди видят, что 13-летнюю девочку насилуют, а потом заставляют рожать, они не могут молчать. В XXI веке управлять людьми средневековыми методами очень сложно».
Международные обязательства и реальность
Азербайджан присоединился к Европейской конвенции по правам человека (статья 11) и документам ОБСЕ, гарантирующим свободу собраний. Однако, как отмечают международные правозащитные организации в Азербайджане это право «систематически и постоянно нарушается».
Сужение пространства для свободы собраний в Азербайджане ставит под вопрос не только будущее этого права, но и всей политической культуры страны.
* деятельность компании Meta (владеет Facebook, Instagram и WhatsApp) запрещена в России.
