Интервью с грузинским политологом, экспертом по вопросам грузино-абхазского урегулирования Паатой Закареишвили:

- Паата Картлосович, в последнее время появились новые идеи по грузино-абхазскому урегулированию. Они высказывались пока в рамках неправительственных встреч. В чем конкретно заключаются эти идеи и можно ли их спроецировать на грузино-осетинское урегулирование?

- Конфликт у нас был с осетинами и абхазами, и, не считаясь с их опасениями, надеждами, интересами - как частными, так и государственными, - мы не сможем построить с ними по-настоящему мирные отношения. Ни в отношении абхазов, ни в отношении осетин новый президент Грузии не сказал еще, что он их считает своим народом. Другое дело, насколько эти народы сами считают его своим президентом. Он должен был думать об их достоинстве, интересах, безопасности. Пока только возлагаются цветы на могилу погибших за территориальную целостность Грузии. Лучше бы построить монумент погибшим за родину. Это было бы уважением к той жертве, которую принесли все, кто были гражданами Грузии на тот момент. Игнорирование интересов осетинского и абхазского народов меня очень беспокоит, я абсолютно не согласен с тем, что у них нет своих интересов, что они просто марионетки России. Решение конфликта за счет интересов только одной стороны приведет к его усугублению. Ведь конфликты не завершаются подписанием какого-то договора. Грузинские и абхазские политики, а также представители гражданского сектора очень часто встречаются на разном уровне, в основном за рубежом, и между ними есть какое-то взаимопонимание. Но, к сожалению, это взаимопонимание до первых лиц не доходит, так было при Шеварднадзе, и продолжается сейчас. Хотя мы много раз пытались привлечь людей из аппарата президента к грузино-абхазскому диалогу, который уже 12 лет идет в Австрии и Германии.

- В диалоге участвуют действующие политики?

- Да, это и министры, и их заместители. Абхазы должны знать, что именно им предлагает Грузия, а грузины должны знать, чего опасается Абхазия, и как эти опасения снять. Сообщения, которые мы получаем из Абхазии, говорят о том, что некоторые абхазские политики больше готовы принять новые идеи и предложения, чем готовность грузинской стороны эти предложения предоставить. И на этом фоне проявляется грузинская агрессия по отношению Абхазии. Даже президент накануне инаугурации поехал в Кутаиси, на могилу Давида Строителя, и там Патриарх Грузии ему передал икону. Эта икона необычная, она со смыслом. Смысл заключался в том, что это была Илорская икона Георгия Победоносца из Абхазии. То есть, это было прямое напутствие президенту к решительным действиям в этом направлении. Еще одно проявление символизма мы видели, когда Аслан Абашидзе в день инаугурации показывал президенту катера, желая похвастаться ими, и Саакашвили неожиданно сказал: "Хорошие катера, они нам в Абхазии пригодятся". Что-то похожее он сказал и когда ему преподнесли офицерский кортик: что, мол, это оружие можно использовать против врагов. На фоне такого детского символизма нет никакого движения вперед в смысле миротворчества.

- В структуре нового правительства не оказалось места министерству по особым делам, занимавшимся вопросами урегулирования, также как и министерству по беженцам. Это ведь тоже показатель отношения к этим проблемам в современной грузинской политике?

- Эти министерства, откровенно говоря, мало что делали. Например, я считаю, что министерства по беженцам не должно быть. Эти функции можно распределить между МВД, министерством по социальному обеспечению и т.д. Что касается министерства по особым делам, разумеется, что-то наподобие должно быть в государстве, причем не множество ответственных и уполномоченных от разных ведомств, а объединенных в одну структуру. С одной стороны, меня это успокаивает, потому что, руководствуясь понятиями символизма, упразднение таких ведомств говорит, что процесс идет не в пользу агрессии. Но с другой стороны ясно видно, что Грузия сегодня не привлекательна ни для осетин, ни для абхазов. Грузия должна стать экономически и политически надежным и интересным для них государством. Часто и осетинские, и абхазские политики делают заявления, что они стремятся к России. Значит, эти народы допускают возможность быть частью другого государства. Но тогда почему не частью Грузии, если она будет безопасной для них страной? Даже крупные, более воинственные державы находят общие интересы и общий язык.

- У нас есть ощущение, что идет реанимация звиадизма.

- У нас тоже есть такое ощущение. На самом деле эта тенденция может развиваться, но пока этого нет. Пока у нас довольно серьезно идет борьба с коррупцией, то есть президент выполняет то, что обещал. Но нам не нравится, что он не обещал нам изменение государственного устройства, ввода должности премьер-министра, ослабления парламента. Это очень опасно, потому что парламенты во всех странах это основа представительства народа, и то, что президент может распустить парламент, это очень плохой знак.

- Есть ли какие-то очевидные признаки того, что будет использоваться силовой метод в разрешении грузино-осетинского конфликта?

- Мне кажется, пока нет таких признаков. Но, к сожалению, нет пока и признаков мирного решения конфликта. Наблюдается увлечение американскими ценностями, таким понятием как real politic, то есть, политикой силы - кто сильней, тот имеет больше прав и побеждает. К сожалению, я могу сказать, что настроение в обществе все-таки агрессивное. А так как наша власть играет на настроениях общества, я боюсь, что миротворческие цели у нашей власти еще долго не появятся, потому что власть будет бояться потерять рейтинг. Как бы мы не критиковали новую власть, она пользуются огромным доверием и имеет полный карт-бланш. Надеюсь, что все, что они будут делать, будет под строгим контролем Запада, который не позволит им делать движения в сторону агрессии.