В воскресенье вечером заместитель прокурора Москвы Владимир Юдин назвал имя сообщника террористки, взорвавшейся у метро "Рижская" 31 августа. Им оказался Николай Киткеев, житель Карачаево-Черкесии, находящийся в розыске с 2001 года как член банды Ачимеза Гочияева, организовавшего взрывы домов в Москве. "Известия" проанализировали последние теракты и выяснили, что боевики, использующие шахидок, всякий раз действуют по одной и той же схеме. Причем стереотипы россиян, считающих, что шахидка - это женщина в хиджабе, а любой чеченец - потенциальный террорист, боевикам только помогают.

Николай Киткеев, 37 лет, был тяжело ранен во время теракта у "Рижской" 31 августа, когда возле входа в метро подорвала себя Роза Нагаева. По информации следствия, она испугалась войти в метро, так как на нее обратил внимание постовой милиционер. Смертница привела в действие взрывное устройство раньше времени, чего ее сообщник Киткеев никак не мог ожидать. Вместе с другими пострадавшими его доставили в "Склиф", где Киткеев и скончался в ночь на 1 сентября. Впрочем, тогда еще никто не знал настоящей фамилии погибшего. При нем был найден паспорт на имя Николая Самыгина с временной подмосковной регистрацией.

Сначала следователи обратили внимание на то, что за телом Самыгина никто из родственников и знакомых не обратился. Труп дактилоскопировали, и тут выяснилось, что Николай Самыгин - не кто иной, как Николай Киткеев, житель Карачаево-Черкесии, объявленный в розыск еще осенью 2001 года за вооруженное нападение на сотрудников УБОПа республики в составе банды Ачимеза Гочияева. До этого, как сообщили "Известиям" в МВД Карачаево-Черкесии, Киткеев был дважды судим - за наркотики и разбой.

Если зампрокурора Москвы только предположил, что Николай Киткеев связан с Ачимезом Гочияевым, то в МВД Карачаево-Черкесии о связи Киткеева и Гочияева говорят уверенно.

- Он был здесь в августе-октябре 2001 года вместе с Ачимезом Гочияевым, - сказал "Известиям" представитель МВД Карачаево-Черкесии Виктор Мельников. - Участвовал в перестрелке с сотрудниками республиканского УБОПА. Была большая операция, раненые были. Но тогда Киткееву удалось уйти вместе с Гочияевым. Где он скрывался все это время, сказать не могу. Но его связь с Ачимезом Гочияевым совершенно четкая.

Террористы, использующие смертниц, действовали у метро "Рижская" по схеме, применявшейся ими летом 2003 года на аэродроме в Тушине, при попытке теракта на Тверской-Ямской и при подрыве смертницей автобуса с военными в Моздоке.

Схема эта выглядит так: мужская часть группы террористов, действующая в городе, где планируется теракт, состоит, как правило, не из чеченцев либо из чеченцев с поддельными документами и не ярко выраженной кавказской внешностью. Среди организаторов теракта в Моздоке в июне 2003 года, когда смертница подорвала автобус с военными летчиками, были жители Кабардино-Балкарии Аркадий Арахов, Магомед Кодзоев, Зауркан Шогенов и житель Северной Осетии Иса Илиев. Организацией теракта в Тушине занимались ныне уже уничтоженные ингуш Арби Жабраилов и чеченец Руслан Сааев. Оба имели поддельные паспорта на имена неких Андрея и Игоря и, по словам человека, сдавшего им дом в Подмосковье, совершенно не походили на кавказцев.

- Бандиты учитывали сложившийся в российском обществе миф о поголовной криминальности мужчин-чеченцев и легко обходили связанные с этим проблемы, - поделился с "Известиями" один из сотрудников МВД России. - Получилось, что предвзятое отношение к чеченцам, как всякая предвзятость, только мешает поимке настоящих террористов. Вместо того чтобы выявлять подозрительных лиц независимо от национальности, мы до сих пор обращаем внимание преимущественно на чеченцев.

Расследование последних терактов показало, что террористы легко обходят все бюрократические препоны, которые выстраивают перед ними чиновники. Пособник Розы Нагаевой Николай Киткеев тоже без проблем легализовался в Москве за месяц до теракта. То, что его паспорт на имя Самыгина был поддельным, не помешало ему зарегистрироваться в Подмосковье по адресу, где таким же образом были зарегистрированы еще 300 человек. Получив временную регистрацию, Киткеев частично легализовал и поддельный паспорт. Любой постовой, проверявший у Киткеева-Самыгина документы, увидев справку о регистрации, полагал, что раз регистрация есть - значит, и паспорт при ее выдаче у этого человека уже проверяли.

Что же касается вовлеченности в террористическую деятельность представителей соседних с Чечней республик, а также иностранных наемников - арабов, турок и др., то здесь есть характерная деталь. Все это касается исключительно мужчин. Женщины-смертницы - Лидия Хальдыхороева (взрыв в Моздоке), Зулихан Элихаджиева и Марем Алиева (взрыв в Тушине), Зарема Мужахоева (взрыв на Тверской-Ямской), Хадижат Магомадова (взрыв у гостиницы "Националь"), Амнат Нагаева и Сацита Джебирханова (взрывы в самолетах), Роза Нагаева (взрыв у "Рижской") и потенциальная шахидка Марьям Табурова (находится в федеральном розыске) - все без исключения чеченки. Их непосредственной вербовкой занимались тоже чеченцы, как, например, Рустам Ганиев (завербовал родных сестер, уничтоженных в "Норд-Осте", и Зарему Мужахоеву), дело которого сейчас рассматривает Верховный суд Осетии. Другой известный вербовщик, Данилхан Элихаджиев (арестован, находится под следствием), завербовавший тушинскую шахидку Зулихан Элихаджиеву, свою сводную сестру, - тоже чеченец.

Если приглядеться к личностям шахидок, можно с большой степенью достоверности нарисовать психологический и социальный портрет потенциальной смертницы. Это, как правило, одинокая женщина - старая дева, вдова или разведенная, достаточно бедная, живущая вне семьи, легко попадающая под чужое влияние.

Индивидуальную профилактическую работу среди этой категории чеченских женщин провести невозможно. Таких - половина женского населения республики. Для того, чтобы хоть как-то снизить вероятность появления новых шахидок, необходима целенаправленная и масштабная идеологическая работа. Однако вместо этого происходит обратное. Например, разворачивается дискуссия о помиловании Буданова.

На митинг протеста против освобождения Буданова в Грозном вышли одни женщины. Лица у них были злыми и решительными.

Наиболее яркие примеры существования подпольной экстремистской идеологии, кроме Чечни и других северокавказских республик, можно найти в Поволжье и на Ставрополье.

"Татарстан является объектом повышенного внимания со стороны рода экстремистских организаций, прежде всего ваххабитского толка", - доложил на заседании республиканского Совета безопасности первый замглавы МВД Татарстана Ренат Тимерзянов. Особую озабоченность сотрудников правоохранительных органов Татарстана вызывает Альметьевск, где комфортно чувствуют себя идейные сторонники ваххабизма. Отмечены они еще в четырех районах республики.

На Ставрополье гнездом ваххабизма считается Нефтекумский район, где компактно проживают ногайцы. В конце 90-х десятки местных парней отправились в Чечню за исламским образованием, в основе которого был ваххабизм. Многие из них попали в лагеря боевиков. Во время вторжения чеченских банд на территорию Дагестана в 1999 году под командованием Басаева находился целый ногайский батальон. Влияние вернувшихся с фронта ваххабитов на местную молодежь оказалось столь велико, что они возглавили некоторые мечети Нефтекумского района.

Правоохранительные органы и исполнительная власть занялись вплотную ногайским ваххабитским подпольем лишь в последние годы. Непосредственным поводом явилась настоящая охота на милиционеров, организованная экстремистами в Нефтекумском районе. За последние пять лет, по данным ГУВД Ставрополья, в этом районе были расстреляны девять сотрудников МВД и еще более десятка ранены.

Юрий Николаев, Казань; Николай Гритчин, Ставрополь

Опубликовано 28 сентября 2004 года