Доклад "О нарушениях прав человека в ходе контртеррористических операций на территории Республики Ингушетия" представили сегодня, 22 июля, сотрудники Правозащитного центра "Мемориал" на пресс-конференции в Независимом пресс-центре в Москве.

Общую ситуацию в Ингушетии обрисовал член совета ПЦ "Мемориал" Александр Черкасов: "На примере Ингушетии мы видим, как расползается Чечня, чеченский опыт на соседние республики. Ингушетия была своего рода безопасной зоной в начале второй чеченской войны. До этого, да, это было место, где была достаточно криминальная обстановка, в частности из-за близости Чечни. Но, с 1999 года, там было относительно спокойно. Туда вышли беженцы из Чечни, порядка 300 тысяч человек. Государство с самого начала пыталось не замечать этих беженцев, либо возвращать их чуть ли не силой назад. Но, Руслан Аушев, тогда беженцев принял. Государство, силовые структуры, пытались, после того как на территории Чечни многократные зачистки не дали результатов, объявить, что на самом деле боевики укрываются на сопредельных территориях - в Грузии, в Ингушетии, и нужно расширить зону боевых действий туда. Но, тоже, до конца 2001 года, этого у них не получилось".

"А вот с 2002 года, - продолжал Черкасов, - в Ингушетии начались систематические действия силовых федеральных структур. Там начали исчезать люди, началась контртеррористическая операция, в тех формах, к которым мы привыкли в Чечне. Тогда же, в 2002-2003 годах, там начались, и все более расширялись действия боевиков. Т. е. ситуация изменилась от плохого к худшему. Нельзя сказать, что сегодня ситуация в Ингушетии столь же плоха с нарушениями прав человека, как и в Чечне. Если посмотреть соотношение с населением республики, то исчезновений в Ингушетии, в несколько раз меньше, чем в Чечне. Но, это все равно колоссальная цифра. Если за 2003-2004 годы число зафиксированных нами похищений людей Ингушетии было около 50 человек, то в пересчете на Москву (в Ингушетии около 300 тыс. постоянных жителей), это порядка двух тысяч похищенных за год. Согласитесь, это было бы названо кошмаром. Какой же результат? Привела ли активизация действий федеральных силовых структур, которые и проводят эти похищения, к ликвидации террористического подполья? Отнюдь, нет. Именно в те же годы, мы имели активизацию подполья на территории Ингушетии. Мы не можем утверждать, что именно действия федеральных сил вызвали эту активизацию, просто параллельно наблюдается рост и того и другого. Но мы можем точно сказать, что эти действия не привели к тому, что ваххабитское подполье было ликвидировано, или его активность снизилась".

"Как и в Чечне, в Ингушетии человека, подозреваемого в преступлениях, связанных с терроризмом или участии в незаконных вооруженных формированиях задерживают незаконно, не предъявляя документов и не указывая причину задержания, не сообщая, куда человек будет доставлен", - рассказывала журналистам Екатерина Сокирианская, обосновывая свои слова фактами из доклада, сотрудник ПЦ "Мемориал" в Назрани (Ингушетия), - В отличие от Чечни, заметная часть незаконно задержанных людей, потом обнаруживается в местах предварительного заключения. Нередко в Северной Осетии. К этому времени, человек, как правило, уже успевает сознаться в совершенных им преступлениях, но, тем не менее, значительное количество людей исчезает бесследно. Признание в совершении преступления обычно получают с помощью жестоких избиений и пыток. Многие свидетельства, которыми располагает "Мемориал", указывают, что задержанные подвергались пыткам в зданиях ФСБ г. Магас, УБОП и МВД Республики Ингушетия, ГОВД г. Назрань, а также в местах предварительного заключения Северной Осетии и в незаконных местах содержания. Следующая особенность проведения дознания в Ингушетии: обычно, адвокат, приглашенный родственниками, получает доступ к подозреваемому только после того, как тот подписал признание в совершении преступления. После того, как человек уже оговорил себя, адвокату очень сложно ему помочь".

Председатель совета Правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов, подвёл итоги выступлений своих коллег: "Естественно ни в малейшей степени, никто из нас не подвергает сомнению необходимость борьбы с терроризмом. Нас беспокоит эффективность такого способа борьбы. Нападение на Ингушетию боевиков в ночь с 21 на 22 июня 2004 года, конечно, было прямой попыткой дестабилизировать ситуацию. Это нападение вызвало возмущение жителей республики. И действия силовых структур, в рамках закона, не вызывали бы никаких сомнений. Но, когда, я вот сам видел, осуществляются задержания - приезжают люди на машинах без номеров, в масках, не понятно кто, действуют как бандиты, абсолютно как бандиты, увозят людей. После этого и родственники, и соседи этих людей, обращаются во все инстанции - им говорят: "мы не знаем". Как это отзывается на общественном мнении в Ингушетии? Как после этого люди начинают относиться к силовым ведомствам? Вместо того, чтобы относиться к ним, как к своим защитникам, как к нормальным структурам, которые поддерживают правопорядок, они к ним начинают относиться, как к структурам которые действуют бандитскими методами. Это подрывает позиции государства. Это очень плохо".

В 2002 году в Республике Ингушетия было похищено 28 человек, в том числе 27 жителей Чечни и один житель Ингушетии, передал с пресс-конференции "Мемориала" "Росбалт". Из этих похищенных людей четверо убиты, двое отпущены после допроса и избиений, 16 числятся пропавшими без вести. Шестеро через некоторое время обнаружились в СИЗО или ИВС, из них один был осужден за участие в незаконных вооруженных формированиях, один продолжает находиться под следствием.

За 2003 год "Мемориал" располагает сведениями о 52-х похищениях людей в Ингушетии, в том числе 32-х жителей Чечни, 12-ти жителей Ингушетии и двух граждан Армении. Впоследствии был обнаружен труп одного из похищенных, 32 человека пропали без вести, 19 отпустили после длительных допросов, сопровождавшихся избиениями.

В 2004 году в результате спецопераций все больше стали исчезать постоянные жители Ингушетии. Всего в 2004 году "Мемориал" задокументировал похищения 48-ми человек, в том числе 19-ти жителей Чечни и 28-ми жителей Ингушетии. Впоследствии были обнаружены трупы троих из похищенных, 21 пропали без вести, 20 были выкуплены родственниками или освобождены похитителями после длительных допросов, как правило сопровождавшихся пытками. Четверо обнаружились в местах предварительного заключения. В июне 2004 года в Ингушетии произошло уникальное событие -  факт причастности ФСБ к похищениям людей зафиксирован документально. Речь идет о похищении 15 июня 2004 года жителя Карабулака Адама Медова.

За первое полугодие 2005 года "Мемориал" зафиксировал 15 похищений людей. Из них трое освобождены, двое убиты, пятеро исчезли и пятеро под следствием.

Самым большим успехом правозащитников в Ингушетии представитель "Мемориала" Екатерина Сокирианская считает то, что после зачистки 23 июня прошлого года на молочно-товарной ферме в Атиево, когда было задержано 50 человек, вмешательство правозащитников и придание событий огласке привело к тому, что большинство задержанных было отпущено.

Председатель совета Правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов считает, что признаков геноцида на Северном Кавказе нет. На пресс-конференции Орлов сказал, что "там есть признаки преступлений против человечности, есть военные преступления, но все же не геноцид".

Исполнительный директор правозащитного центра Татьяна Касаткина, сказала в разговоре с корреспондентом "Кавказского узла", что представленный доклад будет еще дорабатываться. ПЦ "Мемориал" предполагает передать его на экспертизу юристам, в частности, в Независимый экспертно-правовой совет, - специализирующуюся на подобной работе общественную организацию.