Шесть лет назад, 21 октября 1999 года, по центру Грозного были нанесены ракетные удары. Наибольшее число жертв было в трех местах: на центральном продовольственном и вещевом рынке, в республиканском родильном доме и в мечети. По разным данным погибли от 100 до 120 человек. Ещё около 400 были ранены, многие из них впоследствии также умерли.

Применение тактических ракет класса "земля-земля" с кассетными боевыми частями, снаряженными "шариковыми" бомбами, по городу, в котором находились сотни тысяч жителей, сделали объектом нападения гражданское население. Российские военное командование и политическое руководство должно было отдавать себе в этом отчёт. По сути, это было военное преступление.

Предположение о том, что решение о применении такого рода оружия не могло быть принято одними лишь военными, высказывали тогда многие эксперты, в частности, президент Ингушетии, генерал-майор Руслан Аушев в интервью радио "Свобода" (программа Liberty Life от 23 октября 1999 г.):

- ...На самом верхнем. Все принимается на самом высоком уровне. ... применялись ракеты "земля-земля" ... в принципе, носители ядерного оружия. Когда вопрос обсуждался, какие силы и средства будут задействованы, ... когда операция планировалась, там дали добро. Я думаю, что президент [Президент РФ Борис Ельцин] об этом знает. Кто возьмет на себя ответственность без президента использовать ракетные войска?..

Применение тактических ракет подтвердил и Владимир Шаманов, командующий группировкой федеральных сил "Запад". В передаче "Глас народа" (ведущий - Евгений Киселев, телеканал НТВ, 26 октября 1999 года) признав, что гибель мирных жителей произошла из-за действий российских войск, он предположил, что по Грозному, видимо, были применены "средства старшего начальника" (то есть командующего Объединенной группировкой генерала Казанцева). На вопрос уточнить, что это такое, генерал ответил:

- Это могут быть или ракетные удары, примененные авиацией или сухопутными войсками, или высокоточное оружие.

Е. Киселев спросил, кто имел право отдать приказ на применение таких видов оружия и мог ли это сделать он сам?

- Это вопрос не ко мне, это вопрос к вышестоящему начальству. Нет, у меня таких средств нет, - заявил в телеэфире В. Шаманов.

Кассетные боеголовки ракет, снаряженные суббоеприпасами с готовыми убойными элементами, - шариковыми бомбами, - предназначены для поражения незащищенной живой силы на больших площадях. Их применение против гражданских объектов является безусловным и грубейшим нарушением норм гуманитарного права.

Видимо, осознавая это, высшие должностные лица РФ, представители военного командования и спецслужб стали откровенно лгать, называя, к примеру, центральный рынок "биржей оружия" или "штабом бандформирований". Прежде всего, они попытались свести случившееся к банальной разборке между враждующими группировками боевиков. Если и признавалось хоть участие федеральных сил, то только на уровне спецслужб, естественно, без привлечения авиации, и уж тем более - ракетных войск.

Так, 22 октября в интервью утренней программе новостей телеканала НТВ Александр Михайлов, руководитель специально созданного для освещения конфликта в Чеченской Республике Российского информационного центра, заявил, что ни одного боевого вылета на Грозный самолеты федеральных сил накануне не совершали, не применялись и тактические ракеты "земля-земля". Он не исключил, что взрыв на рынке стал результатом террористического акта, подготовленного самими боевиками.

Руководитель Центра общественных связей ФСБ Александр Зданович в интервью Радио России, заявив сначала о непричастности его службы к взрывам в центре Грозного, тем не менее, не преминул заметить об имевшихся у них данных о якобы складировании на рынке оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ.

"...Боевики, считая, что по скоплению людей не будет нанесен удар ни авиацией, ни артиллерией, складировали там большое количество боеприпасов. Поэтому мы не исключаем, что мог произойти самопроизвольный подрыв боеприпасов, приведший к гибели людей", - заявил Зданович.

Явно не в унисон с процитированными выше людьми прозвучало выступление Анатолия Веклича, начальника объединенного пресс-центра федеральной группировки войск на Северном Кавказе, заявившего в интервью телеканалу ОРТ, что в четверг (т.е. 21 октября 1999 г.) была проведена специальная операция против торговцев оружием.

"По данным разведки, вчера в районе "Биржа" в городе Грозном был обнаружен рынок, на котором шла продажа оружия и боеприпасов террористам. В результате специальной операции рынок вместе с оружием и боеприпасами, а также торговцами оружия уничтожен. Особо хочу подчеркнуть, что операция проводилась вневойсковыми способами и без применения артиллерии и авиации", - сказал он.

Района с названием "Биржа" в Грозном нет, зато рынок, благодаря своим размерам, обилию и дешевизне товаров, некогда был известен по всему Северному Кавказу. Фактически признав, что за случившимся на рынке стоят федеральные силы, но не те, которые задействованы в боевых действиях на территории республики, Веклич оставлял место для толкований - его слова, в частности, можно было интерпретировать и как признание ракетного удара.

Но любые слова спецпропагандистов о причастности тех или иных федеральных структур к случившемуся в Грозном 21 октября означали, что власти России несут ответственность за массовую гибель мирных граждан. Видимо, поэтому заявление Веклича и ему подобные дезавуировал председатель Правительства РФ Владимир Путин. На пресс-конференции в Хельсинки он, отвечая на вопрос журналистов о событиях в чеченской столице, сказал:

"Есть информация о том, что проводилась какая-то спецоперация со стороны федеральных сил. Да, такие операции проводятся регулярно, есть основания полагать, что такая операция проводилась и вчера, но это никакого отношения не имеет к событиям, происшедшим в Грозном".

Со дня обстрела центра Грозного, когда ракетами накрыло центральный рынок роддом и мечеть, прошло шесть лет. Могилы погибших тогда мужчин, женщин и детей давно уже заросли травой. Жива только память о невинно убиенных. Не забыта и чудовищная ложь, под которой хотели похоронить эту память российские военные и политики, пытаясь отвести от себя ответственность, - ложь, лившаяся, когда тела еще не были подобраны, опознаны и похоронены, а лужи крови стояли на грозненских улицах.

Шесть лет спустя те же военные и политики все борются "с бандитами и террористами", теперь уже по всему Северному Кавказу. Почему вооруженный конфликт не прекращается, но год от года расширяется и становится все более жестоким? Возможно, один из ответов - в том, как ведется эта "борьба"? Жестокость, пренебрежение к чужим жизням, прикрытые словами о "международном терроризме", вышли теперь далеко за пределы Чечни. Не в том ли источник террора реального, а не вымышленного - страшного явления, с которым столкнулся юг России и вся страна? И не дети ли тех, кто погиб на рынке в Грозном и под другими "точечными ударами" воюют теперь с федеральным центром? И кто несет за это ответственность - не те ли, кто убивал и лгал тогда, шесть лет назад? Зло ведь рождает не добро - только зло.

*   *   *

Вот два свидетельства непризнанного, забытого, но взывающего к нашей совести "точечного" злодеяния. Всего лишь два рассказа людей, которые выжили и могут свидетельствовать (показания взяты спустя несколько месяцев).

Зелимхан Гиреев:

"После бомбежек 12-го и 56-го участков (районы Грозного) люди начали уезжать из города. Почти каждый день над городом летали самолеты, но не всегда бомбили. Город пустел, большинство наших соседей уехали.

21 октября я, мой брат Асланбек и наш знакомый на машине марки "Жигули" поехали на центральный рынок запастись продуктами. Это было около в 16.30.

Людей, как в мирное время, на базаре было много. Асланбек сразу пошел в сторону рыбных рядов. Я шел по другим рядам и услышал взрывы; один за другим прозвучало несколько очень сильных взрыва. Я повернулся и ощутил сильный свист в правом ухе. Я этот свист ощущал потом около недели. Позже, ухаживая за братом, я иногда засыпал у его постели, и этот свист будил меня. Одновременно сотни осколков зарикошетили вокруг. Я вспомнил о брате и побежал к нему. Кругом кричали и плакали женщины, везде раненые, оторванные руки и ноги, кровь. Я видел труп человека, которому оторвало голову. Тело лежало отдельно, голова отдельно. Мне кажется, люди не понимали, что с ними произошло. Некоторые раненые с разорванными конечностями стояли с каким-то странно-спокойным видом. Некоторые были без сознания.

Мне было не очень страшно, хотя в ту войну я был мальчишкой, но многого насмотрелся. У вещевых лотков стоял мой брат. Левую руку, точнее то, что от нее осталось, он придерживал правой. Он весь был в крови. Шея и лицо сгоревшие, с ободранными кусочками кожи. На левом виске открытая рана. На лице не было ни миллиметра нормального цвета кожи, все лицо в ранках. Кусок нижней губы оторван, в оба глаза попали осколки. Я его схватил на руки, сказал ему, что это я (он уже ничего не видел) и побежал к машине через залитых кровью людей, куски шифера и дерева.

Мы повезли Асланбека в девятую больницу. По дороге он сказал: "Не мучайте себя и меня, оставьте меня, дайте мне умереть". Он уже понял, что ослеп. Он не стонал, в какой-то момент сказал, что устал и попросил меня подержать его раненую руку. А потом, освободившейся здоровой рукой прислонил мою голову к своему плечу. Наверное, так ему было легче.

В девятой больнице врачи даже не стали ничего спрашивать, сразу обработали раздробленную кость, вытащили осколки из плеча, зашили раны на лице. Когда мы уже перенесли Асланбека из операционной в палату, к больнице стали подходить машины и автобусы, наполненные раненными людьми. Их было сотни, большинство - женщины и дети".

Малика Юнусова, уроженка Грозного:

"Мы с мужем торговали продуктами с 1996 года. У меня четверо детей, в возрасте от 14 до 5 лет.

21 октября рано утром, как обычно, мы пришли на рынок. Наплыв людей был очень большой, как до войны. До этого дня Грозный обстреливали, говорят глубинными бомбами тоже. Поэтому еще 18 числа я детей отправила к родственникам в с. Катыр-Юрт. Все произошло, когда муж пришел с послеобеденного намаза. Подойдя ко мне, он рассказал, что после молитвы задремал, ему приснился умерший двоюродный брат. Испуганный муж сказал, что это к несчастью. Я ответила, что вечером съездим проведать родных в Катыр-Юрт, хотела его успокоить. То, что с нами может что-то случиться, я не допускала. Но муж торопил меня, все время говорил: "Собирайся, поехали домой".

Я на рынок носила походную печку, на бензине. Я приготовила поесть, чтобы вечером уйти сразу домой. Поели. Муж с другом отошли от лотка, стояли чуть сзади меня. Где-то в 16.30 я услышала шум, звук такой, что звенит в ушах. Это не гром. Я даже не испугалась. Это не гром, неизвестно что. Я подняла глаза и увидела, что в воздухе появилась какая-то труба. Из нее вылетел шар, красный такой, как во время заката солнца. Он разорвался на моих глазах. И сразу такой страшный грохот. Я испугалась, меня оглушило.

Месяцев пять после этого у меня была частичная потеря памяти. Труба упала прямо на рынок. А разорвавшийся шар за какое-то мгновение превратился в осколки и люди без головы, без рук, без ног, с разорванными животами стали падать на землю.

Я ничего не слышала, я только видела все это глазами. Помочь я никому не могла, моя правая рука была переломлена. Там было не до помощи. Там все подряд, проходящие, стоящие, торгующие, - все лежали. Один на второго падал. Трое лежали на моем муже. Они все трое умерли, а он остался живой.

Я не слышала ни криков, ни стонов, я видела разевающиеся рты, гримасы людей. Кто еще живой двигался, тут падал. Я сложила свою руку, отошла от стола, побежала сзади стола. Я не находила мужа, искала. Я просто искала куртку, в которую он был одет. Отошла метров на 20. Я переступала через мертвые тела, а потом поскользнулась на крови, упала и каталась в ней, потому что не могла подняться. Кожаную куртку мужа я увидела в пяти метрах от своего стола. Я подошла, потрогала его, встряхнула, он посмотрел на меня. И мы поняли, что мы живы. Мы разговаривали как немые люди, ничего не слышали оба. Он меня схватил обеими руками, с ним ничего не случилось. А те двое, которые оттолкнули моего мужа (двое мужчин и женщина), от них только кусочки остались.

Муж схватил меня, у меня так болела после этого рука. Мы бежали, не зная куда. Базар стоял на трамвайной линии. Поворот трамвайной линии (мы жили на остановке Заводской), сосед прибежал, он бежал к рынку, узнав про взрыв. Он встретил нас, поймал машину. На остановке, помню, стоял желтый автобус. Меня отвезли к 9-й больнице, туда же после нас подъехал и желтый автобус. Он был полностью забит пассажирами, но в живых остались только одна женщина, маленький мальчик и шофер еле живой вышел оттуда. Остальных потом вытаскивали, они все были мертвы.

Автобус стоял на остановке, все люди в нем там и погибли. Я видела это сама. Я о себе забыла. Этих людей вытаскивали и укладывали на ступеньки, ведущие внутрь больницы. Все было занято, и ступеньки, и проход. Врачи не знали, кого тронуть, кого взять и кому помочь. Они говорили, не стойте, увозите всех, нет свободных мест. За полчаса люди умирали.

Потом меня повезли в центральную республиканскую больницу, там я успела до наплыва людей. У меня убрали осколки вживую, без обезболивания. Но и здесь пошел наплыв людей. Я не могу пересчитать, сколько их там умерло.

Утром 22 октября город бомбили уже самолеты. Родные приехали за мной около шести утра. До рассвета продолжались поступления и операции. Мне сказали, что доставят в Назрань, но дороги были перекрыты. Меня отвезли в Катыр-Юрт. Потом повезли в больницу Ачхой-Мартана. Прятали от военных патрулей, постов. Для них все раненные - боевики и снайперы. Лечили меня в Ачхой-Мартане.

У меня была соседка, тоже из Катыр-Юрта. Она торговала вместе со мной. Раиса, шестеро детей у нее было, седьмым была беременна. Во время обстрела рынка она погибла".

24 октября 2005 года