Во вторник во Владикавказ не приехал генерал Тихонов, начальник Центра специального назначения (ЦСН) ФСБ. Жители Беслана надеялись увидеть генерала в суде. Третьего сентября 2004 г. именно Тихонов руководил войсковой операцией по уничтожению террористов. Но Тихонову разрешили в суд не приходить. Пришел только доктор Рошаль. Это были тяжелые минуты и для бесланцев, и для доктора.

...Доктор попытался повернуться лицом к людям, судья Агузаров попросил этого не делать. Таким образом, доктора лишали возможности «растопить лед». Матери благодарили Рошаля за помощь, оказанную детям, за участие в переговорах, но никак не могли простить ему заявления, сделанного 3 сентября («У нас в запасе восемь-девять дней. Сегодня угрозы жизни – даже без воды – нет ни одному ребенку»).

В свою очередь доктор признался, что накануне читал стенограммы судебных заседаний – «до четырех утра в интернете» – и его возмутил тот факт, что «некоторые чуть ли не героя Осетии сейчас делают из Кулаева».

Рошаля раздражала позиция общественного защитника Таймураза Чеджемова, потому что Чеджемова вроде бы раздражал Рошаль.

– Леонид Михайлович, как вы видите: в чем причины бесланской трагедии?

– Вообще я все время ухожу от политики, а меня все время в политику тянут. Я доктор детский. Но я могу вам сказать... То, что, может быть, не понравится. <...> Я хочу понять, какая цель вот этого всего: судить его (Кулаева. – Ю.С.) или найти и расстрелять Проничева. Зязикова. Дзасохова расстрелять. Путина расстрелять! Всех! И тогда мы успокоимся. Между прочим, то же самое хотят террористы. Они хотят расстрелять и Путина...

– Леонид Михайлович...

– ...потому что. Нет, извините! Потому что в этой ситуации фактически смыкаются действия террористов и всего. А вы что хотите – чтобы во Владикавказе шариатский суд был? Вы что хотите – чтобы во Владикавказе женщин насиловали (? – Ю.С.) Вы хотите, чтобы во Владикавказе...

Чеджемов перебивает, Рошаль пытается продолжать:

– Поэтому Путину...

– Мы это слышали...

– Не знаю, что вы слышали... Поэтому Путину за это надо сказать «спасибо», а не расстреливать...

В зале шум.

Чеджемов:

– А с чего вы взяли, что вот так просто хотят расстрелять Патрушева, Анисимова, Проничева?

Судья:

– Я снимаю этот вопрос.

Чеджемов:

– Он сам говорит, что их хотят расстрелять.

Рошаль, перекрикивая Чеджемова:

– Есть вопросы, в которых я не согласен с президентом, но я всегда человек объективный. И в данном конкретном вопросе президенту надо сказать «спасибо».

Шум в зале.

Встает Светлана Дзебисова:

– Леонид Михайлович, я хочу от лица пострадавших сказать вам огромное спасибо. И сейчас, когда мы очень ждем в суде людей в погонах, они не являются к нам. Вы не думайте, что мы такие агрессивные. Это нормальная реакция каждой матери. Вы понимаете, что мы потеряли многие не по одному, а по нескольку детей, потеряли своих мужей. У нас эта агрессивность выражается потому, что мы не видим виноватых во всем этом. И мы не хотим здесь видеть одного Кулаева, понимаете? <...> И мы очень вас просим, чтобы по приезде в Москву вы передали тем, которых мы хотим здесь видеть, чтобы они дали нам такие же показания. <...> И пусть понесут наказание все те, которые виноваты, а вам огромное спасибо.

– Вот ради начала и конца мне стоило сюда приезжать, спасибо вам...

– Леонид Михайлович! – встала Эльвира Туаева. – Я сама была в школе и, честно говоря, ждала от сегодняшней встречи другого результата. Я не поняла вашу агрессию, почему такое отношение к нам. <...> У меня к вам такой вопрос: вы как врач, как родитель...

– Как дедушка.

– ...как дедушка, да... назовите мне цену или политику, за которую мать может отступиться от своей единственной цели: узнать правду. Какая здесь может быть политика?!

– Я не могу это перевести в цену... Но вы почувствовали, что я откровенен?

– Да.

Аннета Гадиева:

– Леонид Михайлович, cкажите, пожалуйста, был Буденновск. После Буденновска что-то было предпринято, что-то изменилось?

Судья удивленно:

– Вопрос – детскому врачу?

– Да, потому что он сегодня защищает систему.

Судья:

– Никого он не защищает!

– Он сам сказал, что он защищает систему. И мы просто хотим ему доказать, что тут никакие не ангажированные люди и не политики <...>. Он на нас смотрит сейчас как на психически больных, как на потенциальных...

– Да перестаньте...

– Да!.. Я просто хочу сказать: был Буденновск, был Кизляр, был «Норд-Ост», теперь Беслан – и будет то же самое. И вы не понимаете, чего мы хотим. Мы хотим, чтобы в этой системе эти вот звенья чуть-чуть заработали. <...>

– Скажите, вы спрашивали у террористов, какие у них требования? – спросила Рита Сидакова.

– Я четыре или пять раз задавал им этот вопрос, и они мне каждый раз говорили: когда придете вчетвером все вместе (Аслаханов, Дзасохов, Зязиков, Рошаль. – Ю.С.) – мы скажем...

– Скажите, а какая-то запись была вот этих переговоров?

– Я бы сам с удовольствием почитал. Тогда бы, может, половина разговоров закончилась.

Рита обращается к Шепелю:

– Николай Иванович, а нету вот записи?

Шепель (жестко):

– Расследуется дело уголовное. И будет дана правовая оценка всем виновным – в том числе должностным лицам. Сейчас мы Кулаева судим! Поэтому обвинение было против того, чтобы Леонида Михалыча (плачущим тоном. – Ю.С.) отрывать от работы и вызывать...

Рошаль:

– Ну, во-первых, вы меня от работы не оторвали. У меня отпуск две недели. <...> Я уехал, я был не в России. Я прилетел сюда специально. В свой отпуск.

Регина Кудзаева:

– Я заложница, я сидела три дня с двумя детьми. Вот вы говорили, что были примеры, когда ребенок девять дней обходился без воды и без еды... А вот в тех условиях, которые были у нас, может реально ребенок выдержать эти дни?

– Регина, дорогая... У меня в практике было. <...>

– Под дулом автомата?

– Минуточку! Дуло автомата на воду не влияет!.. Да, несколько случаев могу потом привести, где до семь-восемь суток без воды и без еды... Есть по этому поводу специальная литература, которая подтверждает то, что я говорю. Я не занимался этой проблемой никогда!.. Я на детях не могу ставить опыты... И сегодня я не знаю, из тысячи человек, которые там были к моменту (не будем говорить «штурма»), сколько умерли от обезвоживания...

– Кто вам сказал, что мы ангажированны, политизированны, что мы некорректно себя ведем? – спросила Элла Кесаева.

Судья:

– Вопрос снимается!

— Второй вопрос: откуда у вас такая информация, что мы сделали из Кулаева героя?

– Опять я прочитал в интернете <...>. Кто-то из вас выступил и сказал, что вы его простите, если он будет говорить правду. Было это на суде? Было.

– Вы нас за это осуждаете?

– Я говорю откровенно, что прощения нет, что бы человек ни говорил. <...>

Элла Кесаева – Рошалю:

– Если вы хотели действительно войти, то обязательно поинтересовались бы: где Аслаханов, где Зязиков?..

– Вы не знаете, я спросил, где они, мне сказали: «Их ищут». Что я мог сделать? <...>

– Мы поняли, что вы изначально не знали, действительно выдержат ли эти дети там... Вы тогда вышли и сказали: выдержат девять дней, а сейчас мы видим, что вас этот психолог уполномочил нас успокоить (Рошаль сказал, что его попросил «успокоить народ» Зураб Кекелидзе, зам главы Института имени Сербского. – Ю.С.).

– Скажите, пожалуйста, что бы изменилось, если бы я сказал: шесть дней? Или пять дней. Что бы изменилось? (Доктор Рошаль объяснил: своим заявлением он пытался предотвратить большее количество жертв – безоружные родители могли пойти на штурм...)

Судья останавливает Кесаеву.

– Я обвиняю его, что он лгал про восемь-девять дней. <...>.

– Мне в жизни никто никакие поручения не уполномочивал давать. Ко мне обратились с просьбой прийти и рассказать, что происходит. И я еще раз говорю: те цифры, которые я называл, – это не вранье. Нельзя так обращаться со мной тоже! Нельзя так обращаться со мной.

Рошалю предлагают посмотреть фотографии.

– Фотографии не могу. Не могу, ребята, пожалейте меня! Просто пожалейте меня. Не могу, не могу, извините...

Вдруг заговаривает Кулаев:

– Из меня не надо делать героя. Я не нуждаюсь в герое. И меня не надо жалеть. Просто людей надо жалеть...

Рошаль – судье:

– Я – все?

Поворачивается к залу:

– Так, я благодарю вас.

Выкрик из зала:

– Как нам жить дальше?

– Жить вам будет очень сложно. Если даже вы выясните причину, если даже будут все наказаны, если даже половина из них будут расстреляны, все равно <...> жить вам будет очень сложно. Это не дай бог жить с этой памятью всю оставшуюся жизнь. Никому не пожелаю!

Рошаля еще раз просят «убедить тех, кого вызывают» бесланцы, явиться в суд.

– Первый раз вас просим... Мы никогда никого ни о чем не просили...

В зале поднимается шум, Рошаль выходит из зала.

P.S.

Судья: «Я хочу сказать, что судебное следствие по делу завершено. У кого будут дополнения и ходатайства?».

Потерпевшие заявили ходатайство (см стр. 5) о вызове в суд Аушева. Судья зачитал телеграмму, касающуюся Тихонова: «Центр специального назначения ФСБ России осуществляет функции по борьбе с терроризмом, что требует особой зашифровки личного состава. <...> Персонифицированные сведения о сотрудниках центра составляют государственную тайну и являются объектом первоочередных устремлений террористических организаций. С учетом изложенного направление начальника Центра специального назначения ФСБ России Тихонова <...> на судебное заседание по делу Кулаева не представляется возможным. Первый заместитель директора Федеральной службы безопасности».

Сусанна Дудиева:

– А суд не имеет никакой возможности пригласить и в маске поставить – никак нельзя это сделать? Или без видеокамер?

Судья молчит.

– Значит, прокуратуру устраивает такая полумера?..

Шепель:

– Уважаемые потерпевшие! <...> У нас есть отчет о действиях ЦСН – о том, кто где находился, какую операцию выполнял и как они погибли. <...> Я вам говорил, вам об этом говорил и президент Российской Федерации – о том, что все, что можно будет сообщить о причинах и условиях совершенного преступления, будет в той мере, в которой оно может подлежать гласности, будет доведено. <...> Суд не может выйти за пределы предъявленного обвинения Кулаеву. Я вам говорю, что, если в той части, в которой я могу ответить на ваши вопросы, я этого не сделаю – я могу подать в отставку. Вы не волнуйтесь, я не держусь за эти погоны и за это кресло...

Пострадавшие еще раз заявили ходатайство: пригласить Проничева, Анисимова, Панкова, Васильева (заместителя директора дирекции информационных программ «Вести»), Громова, Пескова (первого заместителя пресс-секретаря президента В.В. Путина), Бигулова (прокурора Северной Осетии).

Юрий Сафронов

Опубликовано 9 февраля 2006 года