Столицы двух соседних государств обменялись гневными нотами протеста. Дело дошло до того, что некоторые иранские официальные лица вспомнили: в начале XIX века Азербайджан был окраинной провинцией Ирана и отошел к России по мирным договорам 1813 и
1828 годов. В Тегеране даже раздались призывы к руководству Азербайджана "так управлять страной, чтобы не давать повода иранскому народу требовать возвращения Азербайджана в состав Ирана".

Естественно, мало кто верит в такую возможность. Хотя бы потому, что территория нынешнего северного Ирана ? это фактически южный Азербайджан, где проживают 30 миллионов азербайджанцев, далеко не всегда лояльно настроенных по отношению к Тегерану. Вряд ли аятоллы настолько сошли с ума, чтобы всерьез начать войну в таких условиях.

Но в принципе, возникновение территориального конфликта на Каспии никого не должно удивлять: с момента распада СССР статус этого моря-озера не определен, и 5 прибрежных государств (Россия, Азербайджан, Иран, Туркмения, Казахстан) до сих пор не достигли соглашения относительно разграничения водной поверхности, дна, а соответственно биологических и, что наиболее важно, нефтегазовых богатств Каспия. При этом нет даже общего взаимоприемлемого подхода к решению проблемы.

В такой ситуации возможны три варианта. Во-первых, Каспий можно признать морем. Тогда на него распространяются все правовые акты, касающиеся статуса морей, а это означает, что вне пределов 16-мильной экономической зоны любые суда под любым флагом могут свободно заниматься как морским промыслом, так и другими видами бизнеса, связанного с этим морем (например вести разведку и добычу нефти и газа).

Во-вторых, за Каспием можно признать статус озера. В этом случае его следует разделить на 5 секторов по величине береговой линии каждой из стран, и все морские и подводные богатства соответственно делятся между странами участницами.

Наконец, существует компромиссный вариант, в соответствии с которым Каспий становится уникальным внутренним морским водоемом, его дно делится на секторы на основе многосторонних договоренностей с участием 5 прибрежных государств, а поверхность воды и биоресурсы оказываются в совместном пользовании (их эксплуатация также становится предметом особых соглашений).

Изначально первый, "морской", вариант был поддержан Россией и Ираном, а второй, "озерный", ? Азербайджаном, Казахстаном и отчасти Туркменией. Дело в том, что именно вблизи азербайджанского и казахстанского побережий были обнаружены значительные залежи нефти. Поэтому деление дна на национальные секторы позволило бы этим странам прочно закрепить нефть за собой и начать активное освоение месторождений. Россия при таком режиме была бы оттеснена от нефтяных богатств региона, поскольку и в Баку, и в (тогда еще) Алма-Ате мечтали освободиться от российской опеки и основные ставки делали на сотрудничество с западными, в первую очередь американскими, нефтяными компаниями. Россию это, естественно, не устраивало: для нее превращение Каспия в озеро означало бы потерю преобладающего влияния в стратегически важном регионе. В результате мог образоваться "вакуум силы", который незамедлительно был бы заполнен американо-турецким присутствием (своих интересов на Каспии Вашингтон и Анкара никогда не скрывали). Такое развитие событий противоречило и безопасности Ирана, который стал союзником РФ в данном вопросе. Что касается Туркмении, то свою позицию она активно не обозначала, искусно ведя линию "абсолютного нейтралитета" и выжидая, в чью сторону склонится чаша весов.

Долгое время ситуация развивалась в неблагоприятном для России русле. Азербайджан и Казахстан при массированной поддержке американцев открывали все новые морские месторождения, тут же объявляли о начале их эксплуатации и тем самым "явочным порядком" вводили в практику принцип секторального деления. Россия действовала очень вяло. Многие наблюдатели связывали это с политикой тогдашнего главы МИДа
А. Козырева и лоббистской деятельностью нефтяной компании ЛУКОЙЛ, которая от имени Москвы получала "отступные" от бакинских и алма-атинских властей: ее допускали до некоторых тендеров, и кое-какие из них она выиграла.

Со сменой руководства на Смоленской площади Москва активизировалась. В 1999 году было достигнуто двустороннее соглашение с Казахстаном о разделе дна и совместном использовании водной поверхности. Это свидетельствовало о том, что Россия отказалась от чисто "морского" подхода к Каспию в пользу третьего, компромиссного варианта. В результате Казахстан отказался от блока с Азербайджаном. Соотношение сил изменилось. Это повлияло на позицию Туркмении: Ашхабад, по-прежнему активно никуда не вмешиваясь, дал понять, что отныне он стал ближе к Москве, нежели к Баку.

Такая динамика сохранилась и в 2000 году, с приходом к власти в России президента Путина. Российской внешней политике удалось нанести еще один мощный удар по стратегии Азербайджана: была "замотана", поставлена под большой вопрос, а затем и сорвана идея строительства магистрального трубопровода от Баку. Долгие споры вокруг выбора маршрутов (то ли через Турцию на Джейхан, то ли через Грузию на Батуми и Поти, то ли через Россию на Новороссийск) привели к тому, что темпы работ по освоению азербайджанских месторождений были нарушены. Нефть можно добывать, но вывезти ее никак нельзя. А кому она тогда нужна?

И вот западные нефтекомпании постепенно начали сворачивать активность в регионе. Мечты Баку о превращении страны в новый Кувейт растаяли. Напротив, отчетливо стали просматриваться перспективы экономического краха и новой гражданской войны.

Азербайджан оказался перед необходимостью пересматривать свои отношения с Россией. В начале 2001 года прошла встреча президентов двух стран. По отчетам о ней можно предположить, что В. Путин предложил престарелому Г. Алиеву вернуться "под крыло" России, прекратить заигрывания с США и Турцией, подписать договор по Каспию и согласиться на урегулирование карабахского конфликта по российскому сценарию. Такой диктат (а иначе этот набор требований назвать трудно) поставил Алиева в крайне неудобное положение. Согласиться сразу на все условия он не мог, хотя прекрасно понимал, что иного выхода нет. Видимо, не сказав ни "да", ни "нет", он спешно приступил к перегруппировке сил внутри страны: начал готовить сына Ильхама в качестве своего преемника, активизировал действия на карабахском направлении, добился того, чтобы западные компании поверили его устным гарантиям (к которым присоединился и грузинский лидер Э. Шеварднадзе) быстрейшего ввода в действие экспортного трубопровода через Грузию. Но все это больше похоже на последнюю судорожную попытку спасти положение.

На этом фоне существенно изменилась тональность разговоров о Каспии на Западе. В прессе появились материалы о том, что якобы данные об азербайджанских запасах нефти были сильно завышены. Затем стали превозносить казахстанские шельфовые месторождения. Но параллельно начал набирать обороты скандал вокруг коррупции в Казахстане. Замешанными оказались высшие чиновники во главе с президентом
Н. Назарбаевым. А несколько недель назад грянули разоблачения крупнейшей американской компании "Мобил", активно работающей на Каспии, в незаконных нефтяных сделках с Ираном. Одним словом, пропагандистские позиции Запада в регионе, равно как и образ местной элиты, оказался сильно подпорченным. Напротив, позиции Москвы стали еще более стабильными: теперь ее голос в регионе приобретает основное значение. В последние месяцы это особо отмечают западные СМИ: по их мнению, Россия определенно выигрывает "большую игру".

Таковы условия, в которых разразился нынешний ирано-азербайджанский конфликт. Он имеет свою собственную историю. Но прежде чем перейти непосредственно к ней, необходимо отметить еще два важнейших обстоятельства.

Во-первых, Иран ? не единственная прикаспийская страна, с которой Азербайджан имеет спор по поводу принадлежности морских месторождений. Подобная проблема существует и в отношениях с Туркменией: Ашхабад уже довольно давно оспаривает блоки Осман и Хазар (в азербайджанской трактовке ? Чираг и Азери), а после инцидента с Ираном заявил и о претензиях на одно из месторождений в блоке "Алов".

Во-вторых, угрозы Ирана применить силу, привели к тому, что одна из мировых нефтекомпаний ? BP-Amoco ? немедленно отказалась от продолжения работ на данном участке. Таким образом, не вызывает сомнения, что Азербайджан вплотную подошел к черте, за которой ему грозит изоляция как на региональном уровне, так и со стороны западных партнеров.

Такое развитие событий объективно на руку России: территориальный спор ставит Баку перед необходимостью срочного заключения договора по Каспию. И делать это придется, судя по всему, на основе российско-иранской позиции. А она заключается не только в отказе от секторального деления дна, но и в том, чтобы ни в коем случае не допускать к договоренностям никого, кроме прибрежных государств. Это означает поражение и США, которые очень рассчитывали на Азербайджан как на региональный плацдарм. Кроме того, под сомнение будет поставлена эффективность и целесообразность существования такой группировки, как ГУУАМ (Грузия, Украина, Узбекистан, Азербайджан, Молдавия) ? своего рода "клуба стран-диссидентов", мечтающих создать свою модель интеграции постсоветского пространства в противовес "промосковским" СНГ и Евразийскому сообществу.

Если Алиев действительно пойдет на уступки (по сути, признает свое стратегическое поражение), это будет означать начало очень крупных перемен в Прикаспийском и Закавказском регионах. Изменятся балансы сил между Азербайджаном и Арменией, Ираном и Турцией, Россией и Грузией.

Масштабность возможных перемен способна породить мощное противодействие со стороны тех сил, которые окажутся в проигрыше. В первую очередь США и Турция (а также, например, Великобритания) могут выступить резко против "иранской агрессии", обвинить Россию в потакании ей, увязать все это с давней проблемой продажи российских ракетно-ядерных технологий Тегерану ? и сделать далеко идущие выводы.

С другой стороны, вполне вероятно, что в Армении и Нагорном Карабахе ослабление Азербайджана может быть воспринято как сигнал к "решительному наступлению", что приведет к новой полномасштабной войне. Нельзя исключать и катастрофической дестабилизации в самом Азербайджане и начала там гражданской войны с перспективой дезинтеграции республики (например на севере страны в Лезгистане население может потребовать присоединения к Дагестану). Реализация большинства из этих сценариев спровоцирует силовое, военное вмешательство (или, по крайней мере, присутствие) России. Во что это может вылиться, понятно. Но нужна ли нам еще одна "горячая" (очень "горячая") точка на границе?