Дагестан – уникальный регион Российской Федерации. Это единственная из республик в составе РФ, не имеющая так называемой "титульной" этнической группы. Это самый полиэтничный регион в пределах Северного Kaвказа. Здесь по разным оценкам проживают более 50 народов (точной цифры нет, так как формально считающиеся по причине отсутствия собственной письменности частью той или иной этнической группы общности часто сами полагают себя отдельными народами – так в ходе переписи 2002 жители села Кубачи писали себя "кубачинцами" и т.д.).

Само название "Дагестан" означает "страна гор" и не связано с каким-либо народом. В этом отношении, как ни парадоксально, Дагестан больше, чем иные регионы страны и сама Россия в целом, приближен к современному, демократическому пониманию термина "нация" (nation)(1), что, возможно, является одним из факторов, удерживающих Дагестан от межэтнического конфликта. Около 30 этносов относятся к коренным народам, т. е. сформировавшимся в пределах территории нынешнего Дагестана, большинство из которых говорят на языках кавказской семьи

Ни одна из этнических групп, входящих в официальный круг коренных народов Дагестана не составляет большинства в республике (доминируют альянс даргинцев и аварцев, которые также конкурируют друг с другом). Ни одна из групп не имеет такого численного или историко-культурного доминирования, чтобы исключать всякое участие представителей других групп в принятии важнейших политических решений. Важно, что все крупнейшие городские центры расположены вне исторических ареалов трех крупнейших групп - аварцев, даргинцев и лезгин. Махачкала, Хасавюрт, Кизилюрт, Буйнакск, Каспийск и Избербаш расположены в пределах кумыкского этнического ареала, Дербент - азербайджанского и татского, а Кизляр - казачьего. Тем самым, урбанизация трех крупнейших дагестанских народов оказывается центростремительной силой, способствующей не только росту межэтнической конкуренции в городах и во всем поясе оседания, но и в создании дополнительных факторов для общедагестанской консолидации. Естественно, что для кумыков эта общедагестанская солидарность выступает как достаточно болезненная альтернатива их собственной этнотерриториальной консолидации. Для дагестанских лезгин их дербентская урбанизация вместе с интересами в Южном (Азербайджанском) Лезгистане может даже способствовать дистанцированию от Махачкалы и общедагестанского "республиканского патриотизма". Таким образом, существенным фактором для единства Дагестана являются чересполосное расселение основных этнических групп в равнинной и приморской частях республики и смешанное население городов. География принудительных переселений (1944-1957 годов) и расселения в 1950-1970 годах привела, конечно, к возникновению конкретных линий межэтнических напряжений (об этом смотрите раздел "Этно-клановая ситуация"), но общий эффект переселения на равнину и в города аварцев, даргинцев и лакцев скорее заложил основу для устойчивого территориального единства республики.

Сегодня кумыкская равнина - это мозаичный пояс, состоящий, помимо кумыкских, из аварских, даргинских, чеченских, ногайских, лакских колхозов или сел (отделений колхозов или частей сел). Если прежний Дагестан - времен стабильных этнических анклавов - можно назвать "лоскутным", то нынешний - имеет "сетевую" структуру, где нити внутриэтнических коммуникаций покрывают гораздо более обширное пространство, в сравнении с прежними этническими ареалами. Более того, эти сети накладываются, связываются друг с другом, сплетаются узлами в одних и тех же городских центрах - в Махачкале (все группы), Хасавюрте (кумыки, аварцы, чеченцы и лакцы), Буйнакске (кумыки и даргинцы), Избербаше (кумыки и даргинцы), Дербенте (азербайджанцы, лезгины, табасараны), Кизляре (русские, кумыки, ногайцы, аварцы, даргинцы).

Соприкосновение на территории разных народов с разной политической культурой, традициями, историей, религией, экономическими интересами, при этом сильно территориально перемешанных, в сочетании с аграрно-индустриальным характером региональной экономики (большинство населения проживает в сельской местности) и доминированием традиционных, патриархальных ценностей (включающих и семейственность, а иногда и кровную вражду) создает удивительно сложную, мозаичную картину дагестанской жизни, основанную на стремлении сохранить в органах власти паритет между основными группами интересов (как этнических, так и между кланами внутри этнических групп). Так как при наличии столь сложной картины и множества меньшинств, иногда довольно агрессивно настроенных (или как минимум имеющих серьезный потенциал для ведения конфликта в случае необходимости), традиционная схема управления как простой "воли большинства" (т.е. вся власть у тех, кого больше) в Дагестане не применима. Стремление сохранения мира и стабильности выразилось в создании в регионе сложной модели управления, предусматривающую распределение должностей с учетом этнической принадлежности (по сути – этническое квотирование), исключающее концентрацию власти в руках лишь одной из этнических групп.

Соответственно главной функцией властных институтов Дагестана является регулирование межэтнических отношений, поддержание баланса коллективных интересов в контексте потенциально острой конкурентной борьбы между этническими группами. Так если председатель Госсовета даргинец, то председатель парламента – непременно аварец, а глава правительства – кумык (нечто похожее существует в также этнически и конфессионально пестрых Ливане и Боснии и Герцеговине). По национальным квотам избирается Народное Собрание, право устанавливать при выборах органов власти национальные квоты дано также муниципальным образованиям. В отличие от других регионов РФ в Дагестане нет всенародно избираемого главы исполнительной власти (губернатора) – вместо него существует коллегиальный орган – Государственный Совет из 14 человек (по одному от 14 основных "титульных" этносов, избираемый своеобразной коллегией выборщиков - Конституционным Собранием, которое само также избирается с учетом национальных квот)(2). Высшим должностным лицом является председатель Госсовета, избираемый непосредственно Конституционным Собранием и по факту обладающий основной властью в регионе.

Эта система, противоречащая по основным позициям нормам федерального российского законодательства, тем не менее сохраняет по настоящее время в Дагестане гражданский мир. Именно подобная система оказалась спасением для таких сложных по этническому составу населения стран, как Ливан и Босния и Герцеговина. Нечто похожее сейчас предлагается Приднестровью и Молдове. При всех минусах национальной политики РФ в 1991-2002, у федеральной власти хватало мудрости не лезть в Дагестан с "общим аршином".

С целью сохранения гражданского мира в ходе подготовки к выборам Народного Собрания РД на федеральном уровне в 2002 году был принят закон "О временных мерах по обеспечению представительства коренных малочисленных народов России в законодательных органах госвласти субъектов РФ". Действие этого закона по условиям второй статьи фактически распространяется только на выборы 2003 в Республике Дагестан. Предусмотренное законом об основных гарантиях избирательных прав граждан допустимое отклонение от средней нормы представительства избирателей при образовании округов на территориях компактного проживания малочисленных народов (10-15%) не учитывает в полной мере конкретные особенности национального состава Республики Дагестан, закон же разрешает на выборах 16 марта 2003 иметь округа с отклонением от средней численности избирателей до 70% (средняя численность 11 тысяч избирателей). Проект был внесен депутатом Сергеем Решульским (КПРФ) и прошел сразу три чтения. Ранее выборы проходили с использованием одномандатных квотированных национальных (48), женских (3), территориальных и профессиональных (16) округов, а также многомандатных округов.

Сейчас схема выборов такова: все квотированные места в Народном Собрании распределены по многомандатным округам. В каждом из многомандатных округов 1 мандат является свободным (то есть на него могут претендовать представители любой этнической группы), остальные закреплены за определенными этническими группами. Избиратель получает в руки бюллетень где все кандидаты разбиты на группы по мандатам: на мандат №1, мандат №2 и т.д. При этом у каждого избирателя всего 1 голос и он может проголосовать только за одного кандидата по любому из мандатов (т.е. теоретически кумык может предпочесть проголосовать по лакской квоте и т.д.). По каждому мандату победитель определяется отдельно, по округам, где победитель не определен, проводится второй тур. В такой схеме возникает ситуация, когда к примеру кандидат занявший второе место по аварской квоте может при этом получить больше голосов, чем кандидат, победивший в том же округе по кумыкской квоте, так как заранее не известно, какое количество избирателей будет голосовать по каждому из мандатов. Так, ряд мандатов по некоторым квотам здесь получено при поддержке нескольких сот избирателей (или 2-5% от общего числа проголосовавших избирателей), в то время как претенденты на мандаты по параллельным квотам не смогли стать депутатами даже получив более 10000 голосов избирателей. Так, проиграл в Ленинском округе № 53 в Махачкале Ибрагим Амутинов, получив 11149 голосов избирателей (у его соперника Мусы Мащилиева 12335 голосов). Есть еще одна сложность – ограничение на право выдвижения на конкретный мандат среди представителей этнической группы скорее пожелание, так как в паспортах отметок о национальности нет и это личное дело каждого гражданина, кем себя считать. Теоретически негр может заявить, что с детства считал себя лезгином и выдвинуться на мандат по лезгинской квоте и его не смогут не зарегистрировать, другое дело, что его скоре всего не изберут. В этом смысле соблюдение сторонами условий квотирования есть акт доброй воли, не что иное, как тоже самое внутриэлитное соглашение, которое все по умолчанию соблюдают и попытки его нарушить вызовут санкции со стороны остальных участников соглашения.

Основная цель столь оригинальной избирательной системы в том, чтобы разрешить две задачи: предотвратить в территориальных избирательных округах с национально смешанным населением резкую межэтническую конфронтацию, которая неизбежно будет спровоцирована самим ходом предвыборной борьбы кандидатов различной национальности, и обеспечить пропорциональное (соответственно их численности в населении Дагестана представительство в парламенте основных этнических групп.

Фактически Народное Собрание является беспартийным, в его составе нет групп и фракций, а те депутаты, которые входят в политические партии, это не афишируют. Так 16 марта 2003 было избрано всего 3 депутата, выдвинутых избирательными объединениями (по одному от КПРФ, "Единой России" и "Развития предпринимательства"), хотя несомненно есть члены политических партий, формально шедшие как независимые. Ряд депутатов ранее состояли в региональных политических партиях (так С.Асиятилов – лидер Исламской партии Дагестана), которые по новому федеральному закону "О политических партиях" не предусмотрены.

Всего квотировано 38 мандатов: аварцам 4 (Махачкала 3, Хасавюртовский район 1), даргинцам 4 (Махачкала 2, Каякент и Буйнакск по 1), кумыкам 8 (Махачкала – 2, Буйнакск, Буйнакский район, Хасавюрт, Хасавюртовский район, Дербенстский, Хасавюртовский районы по 1), лакцам 2 (Махачкала), лезгинам 2 (Махачкала и Каспийск), русским 10 (Махачкала 3, Кизляр 2, Кизлярский район 2, Каспийск, Тарумовский район и Дербентский район по одному), табасаранцам 2 (Махачкала, Дербент), чеченцам 2 (Хасавюрт и Хасавюртовский район), по 1 азербайджанцам, ногайцам, татам и цахурам.

По итогам выборов 16 марта 2003 года осталось неизменным общее количество аварцев и даргинцев в Народном Собрании – 33 и 20 депутатов соответственно. Кумыков 15 (было 16), лезгин 15 (было 14), русских 10 (помимо квотированных мандат не смогли получить ни одного "свободного" мандата что дополнительно подтверждает не умение объединяться и сообща защищать свои интересы), табасаранцев 4 (было 5), азербайджанцев 4 (было 6). Осталось, как и раньше, 4 чеченца, 6 лакцев, 2 ногайца, 1 рутулец, 1 агулец, 1 цахур и 2 тата.

По многим округам выборы были отчасти имитационными, так как был заранее известный фаворит, а иные кандидаты скорее имитировали, чем реально составляли конкуренцию. Тоже время были округа, где была жесткая борьба. Повсеместно имело место грубое административное давление (прямые указания за кого голосовать, закрытие залов для встреч, препятствие агитационной деятельности, манипуляции со списками избирателей), нормой стало вмешательство в процесс выборов духовенства. Обычным делом является подкуп как самих избирателей, так и целых комиссий. На 121 мандат по 83 избирательным округам было выдвинуто 465 кандидатов. Окружными избирательными комиссиями было зарегистрировано 414 кандидатов. 32 кандидатам отказано в регистрации. 19 кандидатов не представили необходимые документы для регистрации. В Верховный Суд Республики Дагестан обратилось 26 кандидатов по поводу необоснованного отказа в регистрации окружными избирательными комиссиями. Решением Верховного Суда Республики Дагестан зарегистрировано 3 кандидата, отказано в удовлетворении жалобы 23 кандидатам, 9 из них обратились с кассационной жалобой в Верховный Суд Российской Федерации (все кассационные жалобы оставлены без удовлетворения), а решения Верховного Суда Республики Дагестан были оставлены в силе. Поступали жалобы о вмешательстве в деятельность избирательных комиссий со стороны глав администраций Гумбетовского, Докузпаринского, Казбековского, Кизилюртовского районов и города Хасавюрта. Обоснованные жалобы поступили о незаконном включении в списки избирателей и о дополнительной регистрации избирателей в интересах определенных кандидатов по Ахвахскому, Ботлихскому, Гумбетовскому районам. Не полностью были проверены аналогичные обращения по Магарамкентскому, Новолакскому, Хасавюртовскому, Цунтинскому районам и по городу Хасавюрту.

Всего было избрано 119 депутатов. В первом туре было избрано 98 депутатов Народного Собрания Республики Дагестан, а во втором – 20, по одному округу в Кизляре по решению суда было проведено дополнительное голосование по третьему мандату – "свободному" (избран И.Ахметов).. Высокой была активность особенно в первом туре голосования, когда приняли участие 899.968 избирателей или 66,88 %, а во втором туре - процент участия избирателей в голосовании составил 50,88. Наибольшая активность избирателей наблюдалась в Агульском - 96,51 %, Харахинском – 95,5%, Ахвахском - 92,6 %, Гунибском, Казбековском, Карабудахкентском и в других округах.

В составе Народного собрания представлены все основные элитные группы и кланы. Так, депутатами являются сыновья председателя Госсовета Магомедали Магомедова (Магомедсалам избран по родному для семьи Левашинскому району), премьер-министра Хизри Шихсаидова, братья мэра Махачкалы Саида Амирова, депутата Госдумы Гаджи Махачева, мэра Хасавюрта Сайгидпаши Умаханова, родственники многих других мэров, глав администраций районов, министров и т. д. В новом составе больше всего руководителей государственных предприятий и акционерных обществ с участием государства. Средний возраст депутатского корпуса – 45 с половиной лет. Из числа прежнего состава вновь избрано 48 человек. Большинство депутатов (46 человек) - представители государственных предприятий и акционерных обществ. В соответствии с законом о статусе депутата Народного собрания РД в парламент запрещено баллотироваться главам городских и районных администраций.(что активно происходило в 1999 году). Никаких официальных предвыборных блоков во время выборов в парламент не существовало, однако в выступлениях, публикациях и агитационных плакатах часто звучали высказывания, свидетельствующие о том, что противостоящие группировки есть. Ранее, на выборах 1999 были неформальные "Блок Саида Амирова", "блок" Магомедали Магомедова и блок Гаджи Махачева, противостоящий блоку Амирова. Среди депутатов НС в 1999 было 16 глав районных и городских администраций (из 53 административно-территориальных единиц в республике). В 2003 стал депутатом популярный тележурналист Ильман Алипулатов. Депутатами стали все высшие представители местной интеллектуальной номенклатуры ректоры ДГУ (Омар Омаров), ДГМА (Абдурахман Османов), ДГПИ (Шейх Исмаилов), ДГТУ (Тагир Исмаилов), проректор ДГУ (Гасан Айгунов), зав. кафедрой ДГУ Магомедсалам Магомедов (сын Магомедали, кстати, он стал абсолютным и относительным рекордсменом по набранным голосам, получив поддержку 16897 или 98,50% избирателей Левашинского округа № 47), ДСХА (Асият Алиева).

Существенно представлены в Народном Собрании "газовики" (генеральный директор ООО "Каспийгазпром" Керим Гусейнов, первый заместитель генерального директора ООО "Каспийгазпром" Насрутдин Насрутдинов, заместитель начальника управления ООО "Каспийгазпром" Биярслан Касимов, начальник управления бурения "Каспийгазпром" Ибрагим Ашамаев, генеральный директор ООО "Дагрегионгаз" Магомед Алиев, заместитель генерального директора "Дагрегионгаза" Алимсолтан Алхаматов, генеральный директор ОАО "Даггаз" Рафик Асланбеков, директор филиала "Северный" ОАО "Даггаз" Петр Стаценко, директор Хасавюртовского филиала ОАО "Даггаз" Зубаир Татаев) и энергетики (заместитель генерального директора ОАО "Дагэнерго" Амир Амиров, начальник ДРСУ ОАО "Чиркейгэсстрой" Али Шахбанов, зам.директора МУП Дербентэнерго Иса Рагимов).

Среди депутатов начальник Махачкалинского морского торгового порта Абусупьян Хархаров, его заместитель Магомед Гамзаев, генеральный директор ОАО НК Роснефть-Дагнефть Адам Амирилаев и зам.генерального директора НК Роснефть-Каспойл Абдула Махачев.

Таблица 1. Состав Народного собрания Республики Дагестан третьего созыва

Национальная самоидентификация в Дагестане играет огромную, но конечно не абсолютную роль. Для значительной части населения этнический фактор оказывается решающим при приеме на работу, создании семьи, обретении друзей, голосовании на выборах. Его естественному размыванию (а смешанных браков довольно много, в городах заселение смешанное, этнических кварталов кроме пригородных поселков нет) отчасти препятствует существующая система этнического квотирования, которая с одной стороны снимает часть национальных противоречий, а с другой – цементирует сложившуюся ситуацию и препятствует межэтнической интеграции. При этом зачастую противоречия внутри определенных этнических групп оказываются сильнее, чем между этническими группами. Так многие аварцы находятся в альянс с даргинскими группами (например директор Махачкалинского морского торгового порта аварец А.Хархаров тесно связан с даргинцем председателем Госсовета М.Магомедовым; аварец бывший мэр Буйнакска Османов играет в команда даргинца мэра Махачкалы С.Амирова и конкурирует с даргинцем действующим мэром Буйнакска А.Акаевым, которого поддерживает аварец С.Умаханов), а при этом аварцы С.Умаханов и Г.Махачев ведут между собой борьбу.

Важнейшим фактором при образовании элитных групп является фактор родства (лидер клана, его братья, дяди и семьи сестер) и землячества (кто из какого села – в результате диспропорционально в элите представлены Согратль и Чох Гунибского района, Буручай Казбековского, Леваши Левашинского).

Собственно демократических традиций, опыта публичной политики современный Дагестан практически лишен. Исторически на этой древней земле доминировали родственные и авторитарные системы. Как не парадоксально, самой демократической системой управления в Дагестане был советский период. Несомненно, что подобная система управления самым прямым образом сказывается на характере публичной политики в Дагестане в целом, когда открытая политическая конкуренция и публичные столкновения политиков минимальны, а решающую роль имеют закрытые клано-корпоративные соглашения и внутриэлитный баланс, а собственно публичная политика, и в частности выборы, играет лишь роль своеобразного " политического гарнира". Естественным ограничителем этой клано-корпоративной системы , не дающим элите слишком "зарваться", является социально-экономическая ситуация в регионе: как только социальные диспропорции переходят определенную грань и ситуация ухудшается, появляются возможности протестных всплесков, на которых могут побеждать и несистемные фигуры (к примеру избранный в сое время в Госдуму Н.Хачилаев). Однако системного протестного поведения той или иной группы в Дагестане пока не наблюдается, протестные всплески скорее исключение, чем правило.

Серьезные проблемы возникнут перед выборами 2007 года, когда 50% депутатов Народного Собрания по федеральном закону придется избирать по партийным спискам, что вызовет разрушение сложившегося паритета между этническими группами и выработка новой формулы закона о выборах представляет большую проблему. Вынуждено принято решение, что впредь (с 2007) что Народное собрание (парламент) Дагестан будет состоять не из 121 депутата, а из 72-х, причем половина из них будет избираться по партийным спискам. Есть опасения, что в условиях Дагестана такая система в значительной степени опасна и может вызвать дестабилизацию.

Более того, под нажимом федерального центра принято решение и том, что коллективный многонациональный Госсовет заменит избираемый населением президент Дагестана, что может привести к конфликту крупнейших этносов – аварцев и даргинцев, которые делили власть в Дагестане последнее столетие. Иной здравой мотивации кроме как "чтобы было как у всех" здесь усмотреть сложно. Возможно, кому-то мало Чечни...

В течение более чем 12 лет реальная власть в регионе находится в руках даргинца Магомедали Магомедова – руководителя советской школы, твердо сохраняющего в своих руках нити политической власти и следящего за этническим равновесием в органах власти. М.Магомедов полностью контролирует Госсовет, фактически возглавляет работу правительства, а также располагает значительным количеством сторонников в Народном собрании. Этот режим можно считать "мягкой автократией" или "коллегиальной автократией" - сам Магомедов не может принять решение, если оно будет заведомо противоречить интересам других групп. М.Магомедов держит в своих руках так называемые "республиканские избирательные технологии" – то есть располагает влиянием на глав местных (сельских) администраций и лидеров джамаатов, которые в большинстве районов Дагестана определяют результаты голосования.

Дагестан оставался единственным регионом РФ, где в нет прямых выборов главы региона. Как и в других национальных республиках РФ в Дагестане не было "московских" назначенцев и принудительной ликвидации советской власти и процесс институционального развития шел эволюционным путем. В регионе фактически не было кадровой революции и практически весь кадровый состав советского руководства республики сохранил свои посты и после распада СССР и образования независимой Российской Федерации. Регионом длительное время руководили сначала аварец Абдурахман Даниялов (1957-1969), затем даргинец Магомедсалам Умаханов (1969-1983, его сын Ильяс – ныне член Совета Федерации РФ от Дагестана)(3). При Даниялове аварцы активно пошли в образование, науку, сам Даниялов активно пропагандировал развитие национальной интеллигенции, при Умаханове же акцент даргинской элиты был сделан на завоевании даргинцами позиций не в гуманитарной, а в первую очередь торговой и хозяйственной сфере. За горными колхозами были закреплены земли на равнине для отгонного (кутанного) животноводства. В результате возникли прикутанные поселки (как правило аварские и даргинские на "исторически" кумыкских, ногайских, лакских и прочих землях). И сейчас многие работники этих хозяйств, будучи формально прописаны в горах, фактически живут на равнине.

При М.Горбачеве с началом перестройки Дагестанский обком КПСС возглавил аварец Магомед Юсупов (затем работал торговым представителем в Греции). Будучи мягким интеллигентным человеком Юсупов (уроженец села Согратль Гунибского района) не смог удержать власть в ходе начавшихся бурных событий. При нем стало активно развиваться национально-демократическое движение (его лидерами были А.Ганиев, Э.Уразаев, Д.Халидов). В 1987 было решено отправить на политическую пенсию 57-летнего председателя Совета Министров ДАССР даргинца Магомедали Магомедова – это в ДАССР было принято делать путем формального "повышения" на не имеющий реальной власти пост председателя Президиума Верховного Совета ДАССР, а председателем Совмина ДАССР вместо него стал кумык Абдуразак Мирзабеков.

 В 1989 Юсупов ушел в отставку с поста первого секретаря обкома и новым первым секретарем стал аварец Муху Алиев, который имел репутацию более сильного, чем Юсупов, лидера. Понимая, что КПСС теряет власть, М.Алиев хотел совместить посты первого секретаря и председателя Президиума Верховного Совета, оттеснив Магомедова. Однако эти планы вызвали сильное возмущение даргинцев. Поняв, что ситуация на его стороне, Магомедов уходить "по-тихому" не захотел, публичный скандал был никому не нужен и в результате Магомедов остался на посту, который после распада СССР стал высшим в новом Дагестане. Таким образом списанный в тираж "пенсионер" М.Магомедов стал первым лицом республики и на первые роли вышли даргинцы. В 1994 была принята новая конституция Республики Дагестана, узаконившая систему национального квотирования. Вначале полномочия избранных на 2 года органов власти были продлены до 4 лет. Было решено что на посту председателя Госсовета представители различных этносов будут меняться, однако когда полномочия Магомедова стали истекать, это ограничение было снято (это устраивало все элитные группы как условие сохранения имеющегося баланса). Пост же председателя парламента – Народного Собрания – получил таки М.Алиев. Вскоре были приняты изменения конституции, снявшие этнические ограничения по избранию председателя Госсовета (т.е. был отменен принцип ротации представителей разных этнических групп на посту председателя). Таким образом сформировалась сохранившаяся по настоящее время система власти.

Одновременно происходило ухудшение социально-экономической ситуации, в начале 1990-х вспыхнули национальные конфликты, возникли национальные движения, появились новые несистемные лидеры, в основном криминального толка. Возникло явное противостояние старой советской и новой национально-криминальной элиты (его пик – 1998, попытка захвата здания Государственного Совета). К настоящему времени "старые" лидеры и новые амбициозные (Махачев, Амиров, братья Омаровы) достигли согласия со старой элитой и были интегрированы ей в свой состав и образовался определенный симбиоз, нынешняя власть в республике представляет гибрид старой партийной элиты (Магомедов, М.Алиев) и новых элитных групп (С.Амиров, Г.Махачев). По мнению дагестанских обозревателей, к лету 1999 г. в Дагестане завершился процесс распределения сфер влияния и власти среди местных правящих группировок.

Политическому режиму в Дагестане на данном историческом этапе удалось нейтрализовать угрозу политической радикализации этнических движений, способных разрушить республику. В первый период постсоветского развития (1991-1994 годы) этнические движения во многом развивались как вызов, как оппозиция возглавляющей республику номенклатурной элите (многонациональной по своему составу и советской по политической культуре). Каждое из движений формировало свою политическую стратегию на основе защиты некоторого "базового интереса", который оказывался якобы под угрозой вследствие деятельности официальных властей Дагестана или других этнических движений. Период "чеченской войны" оказался наполнен проблемами, которые отодвинули на второй план внутридагестанские межэтнические претензии. Чеченская гуманитарная катастрофа возымела сильный демонстрационный эффект на дагестанское общество и оттолкнула значительные его массы от радикалистского стиля. В тоже время сказать, что проблемы решены, было бы неправильно, они лишь отодвинуты и в случае ухудшения экономической ситуации или еще каких-то факторов (смены власти в регионе) могут вновь актуализироваться. В этом смысле Дагестан остается крайне потенциально взрывоопасным регионом.

Система распределения позиций в бизнесе и исполнительной власти напоминает систему кормлений. Причем отношения в элите имеют часто выраженную материально-денежную форму, что почти не скрывается: то есть на определенных финансовых условиях пост и поддержку на выборах может получить и человек со стороны (в этом смысле примечательно избрание депутатом Госдумы РФ в 1999 году Г.Омарова, который смог "решить вопрос" напрямую с местными элитами минуя группу М.Магомедова). Активно процветает торговля должностями, что еще больше цементирует внутриэлитную сплоченность и круговую поруку. Схема проста: хочешь руководить, то делись и плати. Должности продаются и покупаются, но не просто так, а исключительно по рекомендации. Таким образом, выстраиваются взаимоотношения, в которых чужаку нет места. Если деньги уплачены, а Москва почему-то назначение не утверждает то придумывается новая должность под того, кто проплатил в результате в Дагестане довольно много дублирующих ведомств (так есть министерство юстиции, при этом есть управление Минюста РФ по Дагестану и т.д.)

Острой является проблема политической преемственности – по конституции РД Магомедов занимает свой пост последний срок, который истекает в 2006 году. Более того, и возраст Магомедова (в 2006 ему будет 75) делает проблематичным продолжение им политической карьеры. "Естественного" преемника у мудрого и опытного Магомедова нет – он сознательно продуцировал свою политическую незаменимость как элемент своего политического самосохранения. При этом аварские лидеры убеждены, что следующим главой республики должен стать аварец – такой сценарий не устраивает даргинское окружение Магомедова, стремящее сохранить свое положение и преференции.

Сейчас ситуация такова: среди даргинцев две явных лидирующих фигуры – сам М.Магомедов и его семья, а также мэр Махачкалы С.Амиров. По сути даргинцы и губернатор, и мэр областного центра (если бы не это обстоятельство конфликт города и республики наверняка бы был). По объему обладания властным и материальным ресурсом они вместе доминируют в Дагестане. Амиров, амбициозный и довольно агрессивный лидер, переживший множество покушений, давно мечтает сменить Магомедова на посту главы Госсовета, считая это заслуженным призом за твердую поддержку Магомедова. Однако кандидатура Амирова слишком многих не устраивает не только среди аварцев, но и среди даргинцев. Есть третий даргинский клан – Гамидовых, лидером которого был министр финансов РД Гамид Гамидов, убитый в 1996 году. Г.Гамидов стремительно сделал карьеру и пользовался большим уважением и авторитетом и по общему мнению был наиболее реальным претендентом на роль преемника. Однако он был убит и его брат Абдусамад (ныне тоже министр финансов РД) такого политического веса и авторитета не имеет. Близка к Амирову, но родственна и Гамидовым, еще одна даргинская семья - братья Омаровы (Камалудин возглавляет управление образования, Джамалудин мэр Каспийска, Магомед – заместитель министра внутренних дел).

У аварцев явного лидера нет и есть несколько влиятельных фигур, имеющих каждая свой ресурс и фактически возглавляющая свой клан. Самый статусный аварец глава Народного Собрания Муху Алиев, у него реально нет влиятельного клана и собственных финансовых ресурсов, но есть влияние и авторитет "политического аксакала", располагает старыми связями и поддержкой бывших партчиновников и советских хозяйственников. Явно имеет амбиции депутат Госдумы РФ и председатель совета директоров ОАО "Дагнефть-Роснефть" Гаджи Махачев (в прошлом лидер Аварского народного движения), его опора нефтяная промышленность Дагестана. Стоит также отметить генерального директора ОАО "Дагэнерго" Гамзата Гамзатова – члена Госсовета по аварской квоте. Ресурс Гамзатова огромен и он очень авторитетен, однако слабо проявляет политические амбиции. Наконец четвертая самостоятельная аварская сила это мэр Хасавюрта С.Умаханов – самая "внесистемная" политическая сил республики, единственная открыто выступающая против нынешней системы этнического квотирования власти. Умаханов имеет собственные амбиции в пику Махачеву и Гамзатову. Наконец, помимо этой четверки, большим влиянием пользуется аварец директор Махачкалинского морского торгового порта А.Хархаров, личный друг сына Магомедова Магомедсалама. По мнению многих именно Хархаров мог бы стать компромиссной фигурой между аварцами и даргинцами. Сильная сторона Хархарова – дружеские отношения с руководством Духовного управления мусульман Дагестана, контролируемым аварцами.

Из иных этнических групп серьезным политическим и экономическим влиянием пользуются две – кумыки и лезгины. Как правило кумыки повсеместно в Дагестане играют роль "младшего партнера по коалиции", который присоединяется к сильнейшему, их позиции неуклонно снижаются. Самым статусным кумыком является председатель республиканского правительства Хизри Шихсаидов, контролирующий "Дагвино". Он имеет репутацию профессионала и делового человека, который занимается, в основном, торгово-финансовыми проблемами и практически не вмешивается во внутриполитическую борьбу. Кроме Шихсаидовых имеется также влиятельный кумыкский клан Насрутдиновых (один из братье руководит "Каспийгазпромом", другой министерством сельского хозяйства). Третья влиятельная кумыкская семья – Карачаевы (один брат – глава администрации Кумторкалинского района, другой – один из руководителей Запкаспрыбвода).

Лезгины представлены почти во всех органах власти Дагестана на вторых ролях, их фактическим лидером является прокурор Дагестана Имам Яралиев (лезгин также заместитель генерального прокурора РФ Сабир Кехлеров). За пределами Дагестана влиятельной фигурой является глава компании "Нафта-Москва", депутат Госдумы по списку ЛДПР Сулейман Керимов. Среди лезгин первый заместитель председателя правительства Низами Казиев и министр образования Дагестана Абдулфазиль Азизов. Острой конфронтации между лезгинскими лидерами, как это происходит между аварцами, нет.

Из этой довольно плотно между собой спаянной различными, в том числе семейными, связями, элиты (влиятельным семьям в Дагестане принято породняться), выделяется лишь несколько "несистемных" сил – таковым был успех Н.Хачилаева на выборах депутата Государственной Думы, таковым в настоящее время является в значительной степени игнорирующий "махачкалинский междусобой" мэр Хасавюрта С.П.Умаханов.

Таким образом очевидно, что Дагестан, самый сложный национальный регион Северного Кавказа, сохраняет относительную стабильность все 1990-е годы благодаря двум вещам – разумно выстроенной системе национального квотирования, когда каждый этнос имеет свою долю власти с одной стороны, и личности лидера республики Магомедали Магомедова, умело улаживавшего все эти годы различные конфликты и порой сочетающего несочетаемые интересы. Сказывается и многолетняя советская школа, и личная политическая мудрость. Однако в настоящее время оба эти стабилизующих фактора находятся под угрозой – принято решение об отмене системы "этнического квотирования" (оно вступит в силу с окончанием полномочий нынешнего Народного Собрания в 2007 году), все более остро ставится вопрос о том, кто сменит на посту главы региона Магомедова. Более того, принято решение о введении поста избираемого населением президента, что может привести к открытому столкновению наиболее многочисленных этносов (в порядке убывания – аварцы, даргинцы, лезгины, кумыки). Ранее путем согласований и компромиссов можно было избрать некую компромиссную фигуру в ходе "пакетного" соглашения, теперь такой механизм станет невозможен.

Федеральным властям стоит серьезно задуматься о принципиальной возможности применения для Дагестана "федерального шаблона". Демократия не предполагает одномерности. Если в разных странах и регионах имеются разные политические культуры, разные истории, то разными (в определенных пределах) должны быть и политические, в том числе избирательные системы. Уместно вспомнить видного французского политолога Ж.Бешлера: "демократия имеет свою собственную общезначимую природу, но она существует лишь в бесконечно разнообразных исторических формах, а потому реально существуют только демократии, одновременно тождественные друг другу и отличные одна от другой"(4).

15 октября 2003 года

Примечания

(1)  Под "нацией" (nation) в соответствии с современной демократической традицией понимается ощущающее себя уникальным сообществом и имеющее определенное самосознание и самоидентификацию население территории (государства), в противовес "этносу" (национальности) – общности, основанной на родстве, этнической близости. Иногда путаницу создает образование от слов "нация" и "национальность" идентичных прилагательных "национальный". В западной традиции понятие нации тесно связано с понятием государства (отсюда термин "Организация Объединенных Наций"), так гражданин США – это американец, независимо от своей этнической принадлежности. В РФ в 1990-е годы появился (но нельзя сказать что стал общепринятым) термин "россияне" для обозначения российской нации, так как РФ страна не только русского этноса, но и многих других этносов. Для многих же бывших советских республик проблема смешения национального (в смысле "нации", а не национальности) и этнического является очень существенной, так как тождество терминов создает иллюзию того, что это государство определенного этноса и тем самым поощряет сепаратизм тех этносов, которые в данном государстве оказываются в меньшинстве (будь то абхазцы в Грузии или албанцы в Сербии). В Дагестане же как раз эта проблема решена, так как здесь все дагестанцы, независимо от своего этнического происхождения.

(2)  Половина членов Конституционного Собрания – это депутаты Народного Собрания (121 человек), еще столько делегатов избираются районными представительными органами власти по тем же квотам, что и депутаты Народного Собрания. Скажем если от района в Народном Собрании 3 депутата: аварец, русский и одно "свободное" место, то и в Конституционное Собрание районный совет дополнительно избирает аварца, русского и еще одного делегата по "свободной квоте".

(3)  Стоит отметить что в 1943-1948 гг. дагестанский обком партии возглавлял азербайджанец (!) Азиз Алиев, тесть нынешнего Президента РА Гейдара Алиева.

(4)  Ж.Бешлер. Демократия. М.: UNESCO, 1994, С.11.