С Аллой Дудаевой мы встретились в Баку. Чеченский журналист Майрбек привел нас к себе домой. Предложил чаю с конфетами - спиртного чеченцы не употребляют. Дудаева приехала минут через сорок. С ней был невысокого роста мужчина, который вполне годился на роль водителя, телохранителя, родственника или просто сопровождающего - мусульманской женщине одной появляться неприлично.

При ее появлении все встали: мужчины, потому что так положено, а я - за компанию. Приятные черты лица, черная косынка на светлых волосах, легкое платье - в Баку жарко. Вместе с Аллой присаживаемся на диван. У мужчин свои занятия: они курят на балконе, что-то ищут в компьютере, листают газеты, разговаривают между собой. Нам не мешают. Только иногда Майрбек уточняет какие-то слова Аллы, добавляет детали - значит, слушает. Впрочем, он поставил свой диктофон рядом с моим.

- Когда вы поженились, Джохар был молодым офицером. Вы прожили вместе 27 лет. Смогли ли Вы заметить тот перелом, когда он перестал быть просто военным?

- Он никогда не был обычным человеком. Когда мы встретились, он меня поразил, как человек с другой планеты. Мы были на танцах, и он обратил внимание, как парочки прижимаются друг к другу. И говорит мне: "А у нас в Чечне даже прикоснуться к девушке - это оскорбление всему роду, карается кровной местью". И стал рассказывать, что, к сожалению, уже утрачены честь, мораль и нравственность, которые были раньше у дворян и остались сейчас только в Чечне. Раньше дворяне защищали честь на дуэли, а чеченцы защищают ее обычаями, кровной местью, в частности. Честь женщины для них - превыше всего. У них в словаре нет даже слова "секс"! Ни один мужчина в присутствии женщины не сможет сказать, что ему надо выйти в туалет.

- Вы русская. Легко ли было приспособиться к чеченским обычаям?

- Вначале я совсем не понимала чеченских обычаев. Критиковала, не принимала. В России, например, рождается ребенок, и все вокруг него крутятся - папа, мама, бабушки, дедушки, тетушки. А в Чечне все уважение - старикам, дети могут и подождать, у них еще есть время. Потом поняла, что все чеченские обычаи основаны на очень большой самоотверженности, постоянном умалении самого себя. Эгоизм убивают с детства. Детей учат обязательно вставать, когда заходят старшие, быть скромными, даже в еде. Меня всегда удивляло, что человек оставляет на тарелке лучшие куски. Оказывается, так принято, потому что кто-то еще может прийти. А чеченский этикет? Представляете, самый простой сельский мальчишка при встрече спрашивает меня о здоровье моего отца, матери. Обязательно спросит, что может для тебя сделать, чем помочь. Он уже чувствует себя мужчиной.

- А вы своих детей чеченцами воспитывали?

- Я была счастлива, что муж их воспитывал чеченцами. Я тоже пыталась, но у меня так хорошо не получалось.

- У вас уже взрослые дети. После гибели Джохара у них не было мысли заменить отца?

- У них нет того запаса знаний и опыта, как у отца. Они видели, через какие муки ада ему пришлось пройти: постоянные покушения, неискренность политиков, корысть. Это очень тяжело.

- Кто-нибудь из ваших сыновей похож на отца? Не внешне, конечно, а своими качествами, складом характера?

- Не знаю. Пока не вижу. Возможно, в будущем такие качества и проявятся, а может, я слишком высоко ставлю Джохара, но таких качеств я в них пока не вижу.

- Решение уйти в политику Джохар принимал сам или советовался с вами?

- Он знал, что я всегда поддержу любое его решение. Мы всегда все обговаривали. 10 лет он строил дом в Чечне. Он всегда хотел иметь свой дом. Материалы для него добывал в разных местах Союза, где тогда служил: полдома - из серого кирпича из Прибалтики, вторая половина - из простого кирпича, доски из Сибири привез. После полетов говорил: "Давай помечтаем, как мы будем жить в этом доме".

- Дом цел сейчас?

- Разрушен.

- Довелось в нем пожить?

- Нет. Мы жили в скромном маленьком домике на улице Ялтинской в Грозном. Купили его, когда продали свои старые "Жигули". Потом, когда Джохар стал президентом, нам выделили резиденцию. Но приехала семья Гамсахурдиа из Грузии, и он поселил их там. Лучшее место - гостю, это кавказский закон.

- Тогда вы приютили беженцев. Сейчас сами в этом положении. Вы какое-нибудь давление испытываете?

- Нет никакого давления. Это же Азербайджан, братья-мусульмане. К памяти Джохара здесь относятся с уважением. Она священна и здесь. И у внуков все нормально. Они все учатся в начальной школе. У дочки трое своих детей, и еще она воспитывает двоих сирот - от брата мужа.

- Чеченский язык не забыли?

- Они дома говорят по-чеченски.

- А вы язык знаете?

- Только самое простое. Гостей могу принять, не больше.

- Как относятся к вам сейчас чеченцы - как к своей или "хоть за нас, но все равно не наша"?

- Они ко мне привыкли. И вопросов нет, что я не своя. Это удивительный народ, с очень добрым сердцем. Любого русского, который воспринимает их боль, они принимают как лучшего друга.

- Как сейчас ваша жизнь проходит?

- Много работаю. В прошлом году у меня была выставка в Париже. Там же была конференция о положении в Чечне. Это была первая часть, а потом говорили, как живут чукчи. Для меня это было сюрпризом, каким-то знаком свыше. Я вообще верю в знаки. Я окончила на Чукотке среднюю школу. Мой отец был комендантом острова Врангеля. Школу я окончила на мысе Шмидта, жила в интернате с чукотскими детьми, знаю чукотские обычаи, знаю, что чукчи практически вымирают. Там идет геноцид, невидимый миру. Они умирают от голода и холода. Я свое выступление на конференции закончила на чукотском языке: "Гымнан гыт эльху тыль кыркынагыт" - я вас люблю. Это было воспринято с энтузиазмом. И они нам тоже признавались в любви. Я просила их присоединиться к нашей борьбе за независимость и ударить в тыл федералам.

- Как это было воспринято?

- Как шутка.

- Спокойная жизнь домохозяйки вас не устраивает?

- Я спешу закончить книгу о Джохаре. Там будут воспоминания, стихи, картины. Это художественная книга, потому что я художница. Но я стараюсь придерживаться документальной хронологии событий. И передать все, что сама чувствовала.

- Как будет называться книга?

- "Миллион первый". Это слова самого Джохара. Однажды его спросили: "Вы первый чеченский генерал?" Он засмеялся и ответил: "Не первый, а миллион первый". И посоветовал подойти к любому чеченцу, сказать ему, что он не генерал, и потом посмотреть, что будет. Все чеченцы в душе - генералы. Я хочу закончить свою книжку последним стихотворением"Скажите смерти "нет"". Я считаю, что нельзя надеяться на победу, неся зло. Победить может только добро. А чеченский народ очень благодарный и быстро забывает прошлые обиды. Чеченцы помнят врага, только когда мстят. Они в спину не стреляют. Они не могли взрывать дома в Москве. Это дело спецслужб. А чеченцам так действовать не позволяет кодекс чести.

- А как же с этим кодексом увязываются похищения людей?

- При Джохаре не было никаких похищений. Вообще в России такого не было. А потом пошли американские фильмы - убийства, похищения, насилие. Это все привнесено извне. А в Чечню ФСБ привозила людей. У них остались старые связи с фээсбэшниками-чеченцами. Чеченцы физически бы не смогли этого сделать. А помните, когда убили троих англичан? Это была провокация, чтобы отпугнуть инвесторов, чтобы показать нас всему миру террористами и бандитами. А я другого такого доброго и гостеприимного народа не встречала. Они даже русским солдатам готовы помогать.

- Вы внукам передаете память о дедушке?

- Старшему внуку, Дени, сейчас 7 лет. Он с двух лет, когда показывали по телевизору Чечню, бегал с флажком и кричал: "Аллах акбар". Любовь нельзя передать - они любят сами. Джохар говорил, что должна быть полная свобода, никакого насилия. Дети должны быть вольными как ветер. Он ведь тоже не призывал народ к войне: люди были готовы воевать сами, идти на смерть по доброй воле. Никакого насилия, никого на смерть не гнали, как российских призывников.

- Вы живете с внуками? Много забот у бабушки? Уроки, обеды...

- Уроки я с ними не учу - своих троих детей хватило. К тому же я должна срочно закончить книгу. Даже картины отложила.

- Ваши дети воевали? Что вы чувствовали как мать?

- Мой старший сын, Авгур, учился в поселке Катаяма в школе, которая была рядом со Старопромысловской трассой. Вся школа защищала это шоссе, все мальчики школы защищали. И он был с ними. Сына пришлось забрать, когда мы переезжали на другое место, на окраину Грозного. Он не мог расстаться со школой, отрывался от охраны и все равно уходил в Грозный. Младшему, Деги, было 13, когда погиб Джохар. Он все время был с отцом, охране чистил оружие, ему это нравилось. А когда Джохар с охраной уезжал, он с автоматом занимал оборону около двери и говорил: "Мама, я буду тебя защищать".

- Как мать вы не можете поддерживать войну...

- Защищая себя, чеченцы защищают российскую демократию. Мы нашли общий язык с солдатскими матерями России. Даже приняли общую резолюцию. В ней записано, что каждый город должен защищать своих детей, которые в нем выросли. В кознях политиков нам не разобраться, но право на жизнь мы должны отстоять. Мы обязаны всем миром спастись от смерти. И начать должны матери.

Ирина ПОДЛЕСОВА, "ИЗВЕСТИЯ".20.08.01

Kvestnik.org