все меняется, но ощущения от перемен с возрастом только притупляются. уже не обращаешь внимания на то, что вокруг то появляются, то исчезают люди. я помню, школьником начальных классов я часто коротал время после уроков у мамы на работе, в поликлинике. с ней в отделении работал один парень, который постоянно играл со мной в крестики/нолики, чтобы я не скучал в обитом свинцом ренгенологическом кабинете. сейчас я не помню ни его имени, ничего вообще о нем. я только помню ощущение глубокой детской грусти от того, когда мама сказала, что он ушел на другое место работы и я вряд ли его еще увижу. я просто не мог в это поверить и жутко тогда переживал. в моем сегодняшнем возрасте, появление новых знакомых, даже друзей, и их пропажа не воспринимается так остро, а вернее, почти никак. 

но в эту логику никак не вписывается потеря отца. уже почти две недели как его не стало, а ощущение потери только усиливается. ощущение конца какой-то огромной эпохи в моей личной жизни, в моем мире чувств и ориентиров. воспоминания, черно/белые картинки, звуки и запахи пока крутятся в каком-то нестройном и трагичном калейдоскопе, но никак не собираются в одну историю, которой я мог бы проститься с ним, рассказав ее всем.

как говорят в таких случаях - отмучался человек. гребанный рак свел его в могилу, в еще по сути молодом возрасте - 66 лет. ровно год протянул он с момента диагноза, и я так надеялся еще хотя бы на это лето... год, в течение которого мы как будто полностью поменялись с ним местами, я как будто стал им самим, ухаживающим за мной, младенцем. 

не хочется пересказывать его жизнь, писать в рамках традиционного некролога, не хочется разводить чрезмерную ностальгию, а подходящих историй не находится, хаос в голове.

у меня на столе лежит стальной меч, он всегда со мной. его привез отец из невероятного по тем временам путешествия по миру в 80-м/81-м годах, куда ездил в качестве врача с грузинским танцевальным ансамблем. во время одного из выступлений острие одного из мечей сломалось и отец привез его домой в качестве сувенира. а гораздо позже, в конце 90-х, когда я устроился ночным сторожем в кафе, я вспомнил про него, заточил на станке и сделал полуметровый клинок весьма угрожающего вида. глупо, но спать с ним было намного спокойней. он до сих пор лежит у меня на столе, сам не знаю зачем, но я часто держу его в руках. больше от отца почти ничего и не осталось. вернее, все это внутри меня. и первые рассказы Джека Лондона по его советам, и первые кассеты Битлз, его смешные истории, его друзья, мой восторг и мои же обиды. детское восхищение, а потом, ближе к моим 20-ти, осознание своей генной зависимости и попытка ибавиться от нее, быть не копией, а самостоятельным человеком, в чем-то даже удачная. сложный, совсем непростой путь взаимоотношений. и сейчас, просто чувство потери какого-то мира. не знаю как еще сказать. просто нет больше моего старика, нигде.

Цхурбаев Игорь Гаврилович, 1981-й год, Вьетнам, будучи как раз в моем сегодняшнем возрасте. впереди еще много счастливых лет с семьей, детьми и друзьями.

...