Третьего сентября 2004 года, около 12 часов дня я пошел немного отдохнуть в квартиру, которую мы снимали вблизи к школе. Честно говоря, уставший, я заснул на диване. Меня разбудил громкий хлопок, это были первые взрывы. Я выглянул на улицу, там была суматоха. Сразу без перерыва начал звонить мой телефон. Я выбежал на улицу и пошел в сторону школы. В небе летал вертолет, канонада все усиливалась, ощущение было такое, что в школе идет полномасштабная война. Ну так оно и было.

Вокруг школы творился хаос и неразбериха. Люди куда-то бежали, другие пытались развернуть машины, чтобы проехали другие, стоял вой сирен пожарных, крик людей и звуки выстрелов и вызрывов. Я пытался все это рассказывать кому-то по телефону уже плохо понимая кто звонит, пока мне вдруг не позвонила моя знакомая, которая работала все эти дни в беслане переводчицей. Она рыдала навзрыд и кричала мне «забери меня, забери меня...» но когда я спрашивал где она, она не могла ответить и только плакала в ответ. Потом звонок обрывался, потом она звонила снова и опять просила забрать ее. Я начал бегать вокруг школы, пытаясь найти ее, но это было очень трудно сделать в том аде. Минут через 20 я ее нашел. Она стояла на одной из улиц возле школы, держалась за стену дома и плакала в полный голос. Бегающим мимо людям не было дела до нее, все были заняты своими проблемами, искали своих близких, родных. Я схватил ее за плечи, но она никак не могла остановиться.

Позже оказалось, что когда раздались взрывы и начался штурм, журналист, с которым она работала, схватил ее за руку и ринулся в пекло. Возможно он сделал чисто рефлекторно, зачем ему на войне переводчик? Они пробежали вместе немного, она высвободилась, но этого было для нее достаточно, у нее случился срыв. Я как в каком-то фильме надавал ей пощечин, довольно сильных, и как оказалось, это действительно работает. Она немного успокоилась и я отвел ее в квартиру, где напоил водой и сказал никуда не выходить. Она просила меня не уходить, но я как в фильме пообещал ей вернуться скоро и строго снова попросил не выходить.

Я пошел к школе, но понять что происходит было невозможно. Тогда я пошел к больнице, неподалеку от школы, на улице Коминтерна. Там я испытал первый шок от увиденного. Из бесконечно подъезжающих машин, скорых и легковых, выносили раненых, а может уже и погибших, всех в крови, людей всех возрастов. Их были десятки или сотни. Их было столько, что мне показалось, что их просто закидывают в больницу через дверь, а там их ловят врачи.

Такими были эти трагические часы. Я плохо что-то понимал, действуя «на автомате», и честно говоря, до увиденного в больнице почти ничего не чувствовал. И только попав в ту же квартиру поздно ночью, я включил телевизор и увидел кадры тех же раненых, детей пьющих воду, и расплакался. Но об этом я уже писал.

АЦ²