Знакомый мой работает сторожем на автостоянке на краю города. там он иногда пишет рассказы. вот принес одну рукопись мне с просьбой "поставить там где-нибудь в интернете". просьбу его выполняю, мне это не трудно, но вот с рассказом что-то не так. как будто автор специально набрал всяких клише и банальностей, чтобы написать его. ну и тем не менее, какая-никакая, зарисовка из владикавказского "гадюшника". если возникнут мысли после прочтения, можем обсудить.

Гадюшник

Вот только жаль распятого Христа… В. Высоцкий.

На окраине города, на старом рынке, располагалась одна из многочисленных забегаловок, которых в народе именуют не иначе как гадюшники. То был симбиоз минутки и столовой. Представьте себе прокопченную комнату шириной 2,5 метра, длинной 7 метров и высотой потолка 4 метра. Вот это узилище и было гадюшником.

В нем было всего два весьма длинных стола, одна сторона которых была намертво ввинчена в стену так, что человеческая сила не могла оторвать его. На три четверти гадюшник был перегорожен, за перегородкой находился толстый пожилой человек с проседью в густых волосах, совмещающий в себе бармена, повара, кассира и уборщика. С раннего утра и до глубокой ночи в нескольких глубоких казанах варились чихиртма и чахохбили, плов и бешбармак.

Хозяин через каждые скупал оптом внутренности животных, забитых на бойне неподалеку. Стрый, видавший виды холодильник, рокотал, втрое перегружая свои мощности. Человек запускал свою крупную волосатую руку в большой котел, наполовину залитый водой и ополаскивал рубленные печень, легкие почки, и ставил их на плиту неизвестно какого года выпуска. Затем он резал большие ломти хлеба огромным ножом, ставил на дощатые полки пойло под названием «водка» и подметал черный и скользкий пол из которого поблескивали отполированные и стершиеся от множества ног головки крупных гвоздей. Покончив с этим он переводил дух, ожидая клиентов.

Сюда заходили вполне определенные люди. Это опустившийся люмпенат, грязные грузчики, торговцы скотом, крестьяне из близлежащих сел, торговки из овощного ряда, и всякие темные личности, по которым давно выплакала слезы тюрьма. Все заказывали жирное варево, и человек в больших алюминиевых мисках половником наливал дымящуюся чихиртму или чахохбили, щедро сбадривая блюда зеленью, и ложил из перед заказчиком. Те в свою очередь опрокидывали в себя водку в граненных стаканах хрущевской поры и жадно принимались поглощать еду, обжигаясь и отдуваясь, словно  неделю ничего не ели. Вслед за первым стаканом шел второй и так по нарастающей…

То тут, то там, слышалось чавканье и хруст с которым крепкие зубы разделывались с луком, сморканье в грязный платок, исканье и кряканье на фоне сизого табачного быма, который окутывал гадюшник до потолка. Иногда кто-то вставал, уходил в туалет расположенный за стенкой и на несколько мгновений в приоткрытую дверь резко перебивая амбре гадюшника, влетал острый запах хлорки, ударяя прямо в ноздри. Затем входивший небрежно споласкивал руки  водой из полуоткрытого крана древней раковины, и вытерев их из когда-то вафельного полотенца, плюхался на свое место и вакханалия продолжалась.

Здесь никогда не было интеллигенции и разумеется, что стены гадюшника никогда не слышали имен Микеланджело и Рафаэля, Ремарка и Пушкина, Ван-Гога и Моцарта. Зато здесь в изобилии смаковали подробности тайной кражи, вести о том кто с кем спит, и кто кого избил, кто сколько выпил тогда-то, и там-то, почем нынче скот, и хороший ли уродился урожай пшеницы и т.д.

Время от времени то тут то там вспыхивали яростные споры по пустячному поводу, готовые перерасти в рукопашную. Эй ты, бузотёр, сейчас бока намну, громко кричал долговязый астматик, потрясая своей худощавой рукой перед носом соседа, похожего на ворону. Заткни пасть! – урод, взвизгивал тот, а не то кишки выпущу на свободу. Ну, ну, ну, успокойтесь, чего вам там делить, миролюбиво осаживал двух разъяренных петухов дядя Захар, толстый добродушный старик, который здесь слыл завсегдатаем. Оставь их, пусть порезвятся, встревал в разговор Дзандар, я давно не видел настоящую драку. Вот я тебя огрею по башке и будет тебе драка кравшее некуда, собака, прошипел старик с черной бородой, бывший конокрад Заурбек. Да я ничего, да я того, промямлил Дзандар и отошел от греха подальше.

А там в углу уже сцепились торговки. Ты дурья голова, сколько раз я тебе говорила не пялься на моего мужа, кричала низкая бабенка лет сорока на свою товарку, худощавую женщину средних лет с круглыми глазами в которых было что-то от собачьей преданности (бывает такое). Да нужен он мне твой бездельник, парировала она, но в ту же секунду в ее волосы вцепилась беспощадная рука. Ах ты сука! – завопила худощавая и ногой ударила в живот обидчицу. Та кубарем покатилась по грязному полу, поднялся невообразимый гвалт. Замолчите! – громовым голосом крикнул хозяин, иначе все вылетите вон. Все присмирели, упавшая женщина  поднялась, держась за живот. Что чай не беременна? шепотом сказал не то спросил нагловатый мужик. Дурак, ответила женщина и воцарился мир. Разговоры сменил глухой гомон, так как беседа велась вполголоса.

Надо сказать, что всякие проверяющие обходили эту точку стороной, и если выискивался среди них особо рьяный, и все-таки заходил, то на этот случай у хозяина всегда была энная сумма денег. Впрочем такое случалось очень редко. Человек был доволен своими доходами, он мирно восседал на высоком стуле и словно сова, немигающее смотрел на свою клиентуру. Обсчет и обвес были нормой, а как прикажете прожить без этого.

Однажды в летний полдень в гадюшник зашел ничем не примечательный мужчина лет сорока пяти. Людей почти не было, видимо из-за жары. Незнакомец поздоровался с хозяином и замолчал. Человек удивился: чего желаете? Я бы хотел овощной салат, промолвил странник. Так в чем вопрос? – сделаем, ловко ответил человек, но встретившись со смутившимся взором клиента, застыл на месте. – У меня нет денег, извините, сказал тот и направился к выходу. Что-то неведомое шевельнулось в душе человека и он крикнул: вернись! вернись! ради бога, и взяв его под руку усадил за стол, сейчас все будет сделано. Странник пообедал, выпил чаю и подойдя к человеку сказал: спасибо вам большое, примите от меня вот этот дар и он из холщовой сумки, которая была при нем, достал четырех угольный кусок фанеры на котором был изображен распятый Спаситель! Примите его и ваша жизнь изменится. Не надо, у меня и так все хорошо, со скепсисом разочарования ответил человек. Нет нет – возьмите, и тут же попросив у человека молоточек он вбил маленький гвоздь в стенку, и повесил картину. Прощайте добрый человек, и ушел в неизвестность. Человек лишился дара речи, душа его переворачивалась. Кто это был, что за человек, и зачем он согласился принять эту дощечку.

…В тот день он рано закрыл свое заведение, пришел домой и сразу лег спать. Наутро человек встал, день был удивительно ярким, светлым, прозрачным. Он как-то легко пришел на работу. Опять вроде все как всегда. Начали приходить клиенты, опять в се по новой. Где-то в половине 12-го дня все в гадюшнике вдруг стихло. Рты, которые за мгновение до этого готовы были извергнуть готовый мат, так и остались открытыми, спорщики, которые громогласно выясняли отношения враз умолкли, торговки готовые смаковать любовные шашни товарок прикрыли рты рукой. Все взоры устремились к Спасителю. Луч солнца пробившись через засиженное мухами окно, осветил золотом лик Богочеловека в его вселенский трагический час. Кровь Христа каплями с с висков, с рук и с ног стекала вниз, полные неземных мучений глаза с мольбой смотрели на сидящих людей и ни одна содрогнулась от жалости и сострадания. Люди молча посидели и ушли.

С этого дня ни одного бранного слова, неуместного смеха не раздавалось в заведении. Люди входили в помещение, которое сами ранее окрестили гадюшником, как в храм. Человек сделал ремонт, поставил изящные столики, нанял трех опрятных работниц и мужчину бармена, одним словом это уже был не прежний гадюшник а вполне современное кафе. Только вот сам он очень редко заходил сюда, ему казалось, что распятый Иисус смотрит на него с вечным укором…

С. Цховребов.