"Северный Кавказ глазами блогеров" – совместный проект Русской службы Би-би-си и Интернет-СМИ "Кавказский узел".

Амина Расулова (псевдоним): "Родилась в 1981 году в Дагестане. Образование высшее. Специальность - учитель английского языка. Преподаю в одной из частных школ".

Дагестан пережил уже десятки контртеррористических операций (КТО), о которых остальная Россия обычно узнает по сухим новостным сводкам об убитых "боевиках".

О том, что происходит внутри "зоны КТО", федеральные каналы, как правило, умалчивают. Как эти операции отражаются на простых жителях республики, оказавшихся участниками этих событий поневоле, и как они оценивают действия силовиков, об этом известно немного.

Правовой режим KТО регламентирован Федеральным законом РФ "О противодействии терроризму" от 2006 года, на основании которого во время силовой операции вопрос безопасности ставится выше всех неудобств, причиняемых мирным гражданам.

Представители правоохранительных структур получают расширенные полномочия для проведения обысков, досмотра, доставляют для проверки в отдел полиции показавшегося им подозрительным гражданина, "заглушают" мобильную связь и блокируют доступ к интернету в зоне проведения КТО. Все это позволяет трактовка закона.

Во время проведения подобных спецмероприятий часто поступают сообщения о грубых нарушениях прав граждан, которые впоследствии так и не становятся предметом расследования. Это, конечно, не массовые убийства мирных жителей, как во время "контртеррористической операции" в Чечне, а, например, обыски с подбрасыванием предметов (для того, чтобы появилось основание для задержания человека) или похищение людей, которых впоследствии обнаруживают в одном из отделов полиции (часто со следами пыток) и т.д.

Если отойти от трактовки закона "О противодействии терроризму", согласно обобщенной за последние годы информации, режим КТО можно разделить на два типа: "КТО - спецоперация" и "КТО - зачистка". О первом расскажу в форме художественного пересказа. Все совпадения с реальными людьми случайны.

День войны

Ранее утро в "X", одном из крупных поселков, расположенном неподалеку от Махачкалы. Тишину прерывает рев едущей по направлению к центру колонны бронетехники. Еще немного и все подъезды к "Х" будут блокированы, здесь установят временные КПП для проверки автотранспорта. О том, что поселок блокирован, местные жители узнают не от силовиков, а по сарафанному радио от очевидцев.

Часть машин заезжает вглубь населенного пункта, на небольшую улицу, состоящую из 5-6 домов. Вооруженные люди в масках стучатся наперебой во все домовладения улицы, за исключением одного.

- Берите самое необходимое и выходите!

- Что происходит, кто вы? Вы что, будете спецоперацию проводить? У нас тут боевиков нет...

- В "Х" введен режим КТО, больше ничего сказать не можем, поторопитесь...

- Хорошо, что не война....

Соседи собираются за оцеплением, гадают, за кем именно приехали, вслушиваются в разговоры людей в камуфляже.

Проходит еще время, когда по слухам выясняется, что в доме заблокировано три человека, подозреваемых в "террористической деятельности". Еще один - молодой человек, хозяин дома, чья супруга и ребенок полчаса назад вышли на призыв о сдаче. Отец молодого человека, которого представители правоохранительных органов позже назовут пособником боевиков, по телефону тщетно пытается уговорить сына сдаться властям... Не получается.

Задымление. Стрельба. Состояние шока. Соседи молятся, чтобы их дом не задело огнем. Люди в момент боя думают о материальном, а не желают силовикам удачи. Простые, далекие от политики люди в Дагестане уже давно никому не верят. Нельзя сказать, что они симпатизируют боевикам, но не доверяют и правоохранителям.

Скорее всего, они не сдадут подозрительных людей силовикам, зная о том, что их дом может сгореть от залетевшего по ошибке снаряда или задет "утюжкой" (так в народе называют процесс разрушения дома до основания в ходе спецопераций). Если дом сгорит, хозяева будут обречены на мытарства, и получат всего лишь мизерную компенсацию.

После разговора с сыном пожилой отец неподвижно сидит на бордюре, пока не утихнет стрельба. "Вот и все", - тихо произносит он, понимая, что тишина означает одно - сына больше нет в живых. Старик не винит ни силовиков, ни боевиков: "Значит, где-то упустил, значит что-то не объяснил..."

На следующее утро "режим КТО" в населенном пункте снимут. Национальный антиреррористический комитет сухо сообщит о количестве "уничтоженных членов НВФ" (незаконных вооруженных формирований - ред.), среди которых окажется очередной "амир" одного из "секторов", на которые условно поделили Дагестан боевики.

Затяжные КТО

Бывает и так, что одними сутками КТО не ограничиваются, а тянутся неделями, а то и месяцами, как в селе Гимры.

Подобные КТО в период двух чеченских кампаний в народе называли "зачистками". Да и в наше время это слово нередко можно услышать от жителей в очередной раз блокированного села Гимры. Спецрежим здесь вводился неоднократно, начиная с 2007 года. Тогда он продлился почти полтора года, а введенный в апреле 2013 года - продолжается и по сей день.

Местные жители давно привыкли к нахождению в селе военной техники и различных подразделений силовых структур и военных. Они адаптировались к комендантскому часу, который действует весь период силовой операции, спокойнее реагируют на обыски в своих домах и проверки по базам неблагонадежных.

Если предыдущая история - это скорее художественное обобщение стандартного развития ситуации в "зоне КТО", то теперь приведу рассказ о реальных событиях, развернувшихся в селе Гимры 11 апреля 2013 года.

В тот день в лесу неподалеку от села шел бой, который внезапно перешел в стрельбу по окраине. Эвакуацию никто не объявлял, и люди в панике бежали из села под грохот гранат и звуки выстрелов. Покидая свои дома, многие не только забывали забрать с собой ценные вещи, но попросту оставляли дома нараспашку. Стрельба и взрывы были слышны весь день и ночь, которую местные жители провели в населенном пункте Временный, что в трех километрах от села Гимры. О том, что село блокировано и введен режим КТО, гимринцы узнали лишь на следующий день.

Взрывы были слышны и в последующие несколько дней. По версии силовиков, они подрывали снаряды, обнаруженные в домах, где жили родственники боевиков. Стоит отметить, что подрывали прямо внутри жилых зданий. Аналогично силовики поступят и 6 мая 2013 года в Буйнакске, где также будут подорваны дома трех семей, в чьей родне были боевики.

Позже местные рассказывали, что из их домовладений пропали или были испорчены ценные вещи, мебель и техника. Как и в Чечне, в Гимры местные жители находили человеческие испражнения прямо в комнатах своих домов. Вспоминали, что напуганный стрельбой скот либо разбежался по полям, либо пал от голода.

Несмотря на все претензии гимринцев к силовикам, большинство сельчан отмечают, что по сравнению с предыдущими годами представители силовых структур вели себя с местным населением более учтиво.

Например, если раньше гимринцы жаловались на то, что "пришлые" провоцируют конфликты с "местными", то в этот раз такого не наблюдалось. Военные не разгуливают по селу с голым торсом и не распивают в открытую спиртное, как они делали раньше.

Главная проблема гимринцев заключается в том, что они находятся "между двух огней", так как почти каждый житель села находится в близком или дальнем родстве с боевиками. А своих в горах Кавказа выдавать не принято. Даже по просьбе главы Дагестана. Поэтому как бы сильно не хотелось гимринцам мира и спокойствия, пока противостояние продолжается, они будут оставаться заложниками обстоятельств.