«— Вечером Григорий Александрович вооружился и выехал из крепости: как они сладили это дело, ни знаю, — только ночью они оба возвратились, и часовой видел, что поперек седла Азамата лежала женщина, у которой руки и ноги были связаны, а голова закутана чадрой». Это, конечно же, Лермонтов, «Герой нашего времени», Бэла.
Брак похищением, или, как принято говорить у ученых-этнографов, брак уводом – одно из интереснейших явлений в культуре народов Кавказа. Одни считают его дикостью и проявлением горской необузданности, нецивилизованнности, даже жестокости; вторые воспринимают как романтическое приключение, которое молодые люди устраивают по взаимной договоренности, а молодой человек и его друзья таким образом демонстрируют характер, удальство и джигитство, а третьи считают неприличным, потому что уважающая себя девушка из хорошей кавказской семьи с традициями должна выходить замуж только из своего дома за человека, равного ей по генеалогии, социальному статусу и т.д. и т.п.
На самом деле похищение невесты – обычай довольно слоистый и не поддающийся прямолинейным трактовкам. Самый неприятный случай – это, конечно же, насильственное умыкание, которое совершалось без согласия девушки и ее семьи.
Вплоть до 1920-х гг. ХХ века к нему прибегали по разным причинам – это могла быть реакция мужчины с оскорбленным самолюбием из-за неудачного сватовства, это желание породниться с богатой или знатной семьей. Я думаю, риск такого брака учил девушек деликатности в выражении своих чувств, формировал своего рода «культуру отказа» мужчине.
Похищенные девушки, даже если за ними приезжали в дом похитителя родственники и спрашивали, останется ли она в новой семье или вернется, редко возвращались домой. Как правило, похищенная девушка, даже если ее никто и не обидел, вплоть до середины ХХ века считалась обесчещенной, и она, и ее семья вынужденно соглашались на такой брак.
До революции на умыкание пытались распространить уголовное законодательство Российской империи или же бороться с ним при помощи маслагата.
Например, в 1890 г. доверенные от девяти сельских обществ Малой Кабарды постановили: «Подвергать денежному штрафу... жениха (похитителя) в размере двухсот руб. и удалению из общества на три года, сообщников похитителя — штрафу в сто руб. каждого с удалением всех их из общества на один год» . В 1911 г. этот же вопрос рассматривался в Екатеринодарском горском словесном суде. Но такие попытки не имели результата, т.к. дело о похищении нужно было рассматривать в суде, горском или шариатском, а такие эпизоды, как правило, до суда не доходили.
Вторая разновидность брака уводом вполне романтична, это истории в духе Монтекки-Капулетти - похищение девушки с ее согласия. К нему прибегали приглянувшиеся друг другу молодые люди, когда они не рассчитывали на согласие родителей, например, если статусы жениха и невесты очень сильно отличались.
Например, сюжетов о том, как дочь князя полюбила достойного, но бедного и незнатного рыцаря из отцовской дружины, очень много в кавказских сказках. К такому похищению прибегали и в том случае, если жених не мог внести полный калым.
У Пушкина в его «Метели» похищение Марьи Гавриловны – чем не брак через умыкание?
«Наши любовники были в переписке, и всякий день видались наедине в сосновой роще или у старой часовни. Там они клялися друг другу в вечной любви, сетовали на судьбу и делали различные предположения. Переписываясь и разговаривая таким образом, они (что весьма естественно) дошли до следующего рассуждения: если мы друг без друга дышать не можем, а воля жестоких родителей препятствует нашему благополучию, то нельзя ли нам будет обойтись без нее?...
….Скоро в доме все утихло и заснуло. Маша окуталась шалью, надела теплый капот, взяла в руки шкатулку свою и вышла на заднее крыльцо. Служанка несла за нею два узла. Они сошли в сад. Метель не утихала; ветер дул навстречу, как будто силясь остановить молодую преступницу. Они насилу дошли до конца сада. На дороге сани дожидались их. Лошади, прозябнув, не стояли на месте; кучер Владимира расхаживал перед оглоблями, удерживая ретивых. Он помог барышне и ее девушке усесться и уложить узлы и шкатулку, взял вожжи, и лошади полетели».
Третья разновидность – наиболее распространенная, фиктивное похищение, совершавшееся по договоренности между женихом, невестой и ее семьей. В основе такого брака лежали чисто экономиченские соображения – стремление избавиться от тяжелых свадебных расходов, связанных со сватовством, обменом подарками, тратами на прием гостей в доме невесты и т.д.
Это браки, к которым, как правило, прибегали крестьяне. Якобы конфликт, который возникал между сторонами в этих случаях, быстро улаживался через уважаемого посредника, договаривавшегося о примирении, после чего в доме жениха играли обычную свадьбу.
В 1920-е гг. брак умыканием воспринимался советскими идеологами только как унижение девушки: «Брак уводом, даже если он не был связан с насилием над невестой, унижал ее человеческое достоинство». Хотя на съездах тех или иных народов в первой половине 1920- х гг. раздавались голоса о том, что похищение похищению рознь.
Вот, нашла в своих архивных анналах такой документ 1922 года.
Самое интересное - в следущем посте)
У англичан вообще таких сюжетов валов.
Сейчас накопаю.
А с невестой что случилось?
Есть какая-то английская балада о том, как жених умыкнул невесту по ее согласию, за ним устремилась погоня из отца нневесты и 7 ее братьев, он их всех убил, но израненный сканчался сам - не могу вспомнить как называется.
http://www.gremlinmage.ru/medieval/b_engl2.html
THE DOUGLAS TRAGEDYRise up, rise up, now, Lord Douglas," she says,
"And put on your armour so bright;
Let it never be said that a daughter of thine
Was married to a lord under night.
"Rise up, rise up, my seven bold sons,
And put on your armour so bright,
And take better care of your youngest sister,
For your eldest's awa the last night."
He's mounted her on a millk-white steed,
And himself on a dapple grey,
With a bugelet horn hung down by his side,
And lightly they rode away.
Lord William lookit oer his left shoulder,
To see what he could see,
And there he spy'd her seven brethren bold,
Come riding over the lee.
"Light down, light down, Lady Margret," he said,
"And hold my steed in your hand,
Until that against your seven brethren bold,
And your father, I mak a stand."
She held his steed in her milk-white hand,
And never shed one tear,
Until that she saw her seven brethren fa,
And her father hard fighting, who lovd her so dear.
"O hold your hand, Lord William!" she said,
"For your strokes they are wondrous sair;
True lovers I can get many ane,
But a father I can never get mair."
O she 's taen out her handkerchief,
It was о the holland sae fine,
And aye she dighted her father's bloody wounds,
That were redder than the wine.
"O chuse, O chuse, Lady Margret," he said,
"O whether will ye gang or bide?"
"I 'll gang, I 'll gang, Lord William," she said,
"For ye have left me no other guide."
He 's lifted her on a milk-white steed,
And himself on a dapple grey,
With a bugelet horn hung down by his side,
And slowly they baith rade away.
O they rade on, and on they rade,
And a' by the light of the moon,
Until they came to yon wan water,
And there they lighted down.
They lighted down to tak a drink
Of the spring that ran sae clear,
And down the stream ran his gude heart's blood,
And sair she gan to fear.
"Hold up, hold up, Lord William," she says,
"For I fear that you are slain;"
" Т is naething but the shadow of my scarlet cloak,
That shines in the water sae plain."
O they rade on, and on they rade,
And a' by the light of the moon,
Until they cam to his mother's ha door,
And there they lighted down.
"Get up, get up, lady mother," he says,
Get up, and let me in!
Get up, get up, lady mother," he says,
"For this night my fair lady I 've win.
"O mak my bed, lady mother," he says,
"O mak it braid and deep,
And lay Lady Margret close at my back,
And the sounder I will sleep."
Lord William was dead lang ere midnight,
Lady Margret lang ere day,
All all true lovers that go thegither,
May they have mair luck than they!
Lord William was buried in St. Mary's kirk,
Lady Margret in Mary's quire;
Out о the lady's grave grew a bonny red rose,
And out о the knight's a briar.
And they twa met, and they twa plat,
And fain they wad be near;
And a' the warld might ken right weel
They were twa lovers dear.
But bye and rade the Black Douglas,
And wow but he was rough!
For he pulld up the bonny brier,
And flang 't in St. Mary's Loch.
Проснись поскорее, мой лорд, мой супруг,
Надень свой тяжелый доспех.
Пусть люди не скажут, что Дугласа дочь
Обвенчана тайно от всех.
Проснитесь, проснитесь, мои сыновья,
Седлайте коней вороных.
Пусть люди не скажут, что Дугласа дочь
Венчалась тайком от родных!
Беглянка несется на белом коне,
А рыцарь - на сером за ней.
В руке его - меч, на поясе - рог,
И оба торопят коней.
Назад оглянулся и слушает он,
Что слышится в поле глухом.
Там слышится топот и ржанье коней -
Семь рыцарей скачут верхом.
- Мой шелковый повод, подруга, возьми.
Держи моего жеребца.
Средь чистого поля я встречу один
И братьев твоих, и отца!
Стояла она, смотрела она,
И горько ей было смотреть,
Как шестеро братьев один за другим
Должны за нее умереть.
Стояла она, смотрела она
И слез удержать не могла,
Когда наконец ее старый отец
Свалился с крутого седла.
- Опомнись, опомнись, безжалостный лорд.
Постой, не рази до конца.
Я нового друга могла бы найти, -
Найду ли другого отца?
Сняла она с шеи узорный платок
Голландского полотна.
Но алая кровь из отцовской груди
Бежала, как струйка вина.
- Ты хочешь ли дальше поехать со мной
Иль, может, вернешься к родне?
- Поеду с тобой, мой единственный друг, -
Других не оставил ты мне!
Опять они скачут вперед и вперед.
Луна над полями взошла,
С коня он спустился у бледной воды
И снял свою даму с седла.
Вот оба склонились уста освежить
Студеной водою ручья.
Но кровью горячего сердца его
Под ним обагрилась струя.
- Ты ранен, ты ранен,-сказала она,-
И кровь твоя в воду бежит!
- О нет, дорогая, пурпурный мой плащ,
В воде отражаясь, дрожит.
Опять они скачут при свете луны,
Несутся всю ночь напролет.
У темного замка сошел он с коня
И крикнул, стучась у ворот:
- Открой поскорее, сударыня мать,
Усталого сына впусти.
Желанную гостью на краткую ночь
Ему довелось привезти.
Спеши приготовить для сына постель,
Вели ее мягче постлать.
Жену молодую со мной положи -
И долго мы будем спать!
Он тихо скончался ночною порой,
Подруга - в предутренней мгле.
Пусть горестный жребий влюбленной четы
Не ждет никого на земле!
У церкви Марии беглянка лежит,
А рядом - погибший любовник.
Над ней белоснежная роза цветет,
Над ним - темно-красный шиповник.
Кусты разрослись и ветвями сплелись,
И в мае цветут они оба,
И шепчут они, что лежат в их тени
Два друга, любивших до гроба.
Перевод С. Маршака
Но это про любовника, а не про умыкание
Сейчас найду про умыкание.
нашел
don pedro, у меня нет слов... браво! и "лайк" сто раз
о сем англосаксы немного сказали