В конце мая Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, где я работаю, презентовал первый выпуск альманаха из серии «Исламские радикальные движения на политической карте мира», посвященный Северной и Северо-Восточной Африке.

На презентации я разговорилась с коллегой из Санкт-Петербургского университета Игорем Вячеславовичем Герасимовым,  выпускником Восточного факультета СПбГУ 1987г., доктором исторических наук и профессором СПбГУ.  Игорь Вячеславович – специалист по истории и культуре  Судана XVI-XIX вв. В центре его внимания -  суфийские братства Судана и памятник «Табакат» Ибн Дайфаллаха, содержащий агиографические сведения о суданских суфиях.  Игорь Вячеславович в 1984-1985 гг. проходил языковую стажировку в Сирии, встречался  с сирийскими черкесами и коротко поделился со мной своими впечатлениями. Надеюсь, что в будущем будет возможность записать подробное, со всеми деталями и нюансами, интервью. А пока предлагаю вам фрагмент нашей беседы:

«Сирия  произвела на меня тогда самые яркие впечатления. Весьма высокий уровень образованности и интересов местной молодежи подкупал советского студента той поры. Особенно запомнились очереди из молодых людей, стоявших у дверей кинотеатра, где был объявлен фестиваль-показ фильмов С. Эйзенштейна. Сирийцы смотрели тогда лучшие советские фильмы и с удовольствием делились с нами своими впечатлениями. Студенты из Союза были тогда желанными гостями в любом сирийском доме. Никто тогда и не пытался говорить об угрозе со стороны исламских экстремистов…..

Встречали мы там и  тех, кто с улыбкой подходил к нам и говорил на арабском, конечно: «Ребята, а мы тоже из России!» «Как?»- удивлялись мы. Тогда они раскрывались и продолжали: «Мы – черкесы…» Это не был единичный случай. Возможность поговорить с соотечественниками возникала на остановках автобуса, на улице. Даже в учебном заведении, к которому нас приписали - «Институт для обучения арабскому языку иностранцев» - среди администраторов также были черкесы, которых израильтяне изгнали из района их традиционного проживания в Сирии на Голанских высотах. Эти люди лишились собственных земельных участков, на которых десятилетиями трудились их предки. Лишились они и ставших родными им яблочных и оливковых деревьев,  которые в изобилии украшают собой приграничные с Израилем регионы.

Все черкесы были очень доброжелательны к советским студентам. Казалось, что мы были для них воплощением далекой, но до сих пор любимой родины их предков. Все говорили о Союзе с гордостью, явно показывая свое восхищение ее достижениями и чувствуя свою генетическую близость к ней.

Интересно, что определить черкеса в толпе нам так и не удалось. Эти люди прекрасно владели арабским языком, одевались в одежды, которые носили все местные мужчины и женщины, и поэтому инициатива в общении чаще всего принадлежала именно им.

Известно, что черкесы оказались на Ближнем Востоке в составе военных экспедиций, предпринимаемых турками. Это было на ранних стадиях завоеваний на Севере Африки, это наблюдалось и в 19в. По именам отдельных военачальников можно определить, что в экспедиционном корпусе турок в Хартуме находился черкесский контингент. В Судане сохранилось небольшое число надгробий военных, из которых часть вполне могут быть выходцами из черкесских кланов. Местные суданские историки готовы помогать в поисках, но информации все-таки немного.

Говоря о притоке сирийских черкесов в Россию, мне кажется, что это здоровый процесс. Эти люди могут привнести новые подходы к труду, земле, позволят по-новому оценить место черкесов в истории, они, как представляется, помогут объяснить «взглядом издалека» все позитивное, чем обладает наша огромная Родина. Их потенциал – культурный, трудовой, интеллектуальный может служить и должен служить прогрессу и дружбе между народами».