Несколько дней назад под Дамаском  была убита 11- летняя черкешенка  Джуди Мохамед Хайр Маф. До  начала войны ее семья жила в адыгском селе Марж Алсултан, потом, когда ее село было уничтожено, семья Маф переехала в пригород Дамаска. На праздник Курман –Байрам, как и все дети, девочка получила подарок – в Дамаске ей купили новую обувь, но, возвращаясь с мамой на такси домой, Джуди была убита снайпером…

Сегодня в фейсбуке люди меняют аватарки на фото Джуди, а в Нальчике состоялось ее поминовение возле памятника Древо жизни.  А я просто  хотела бы вспомнить, как черкесы относились к детям и что значила для них смерть ребенка..

Понятие функциональной семьи ассоциируется у адыгов с детьми, с их рождением, воспитанием, взрослением. Неслучайно в адыгейском языке слово быны – «ребенок» является синонимом слова унагъо – «семья». Почитание детей соотносимо у адыгов и у других народов Кавказа с поклонением божеству. Неслучайно черкешенки целовали стопы своих младенцев, считалось, что младенческая ступня прокладывает путь к удаче.

Ребенок еще в утробе матери и с момента появления его на свет становится главной фигурой в семье. Не зря его сравнивают с почетным и желанным гостем. Мудрец и философ Жабаги Казаноко как-то отказался от приглашения зайти в дом, где родился мальчик: «Не хочу быть там, где есть человек «старший», чем я».

Рождение ребенка, и особенно первенца, – большое, радостное событие для семьи, для рода в целом. Конечно, предпочтение отдавалось мальчикам. Но, если первой рождалась девочка, все были рады не меньше. Рождение девочки воспринималось как доброе предзнаменование для всей семьи, как залог благоденствия и процветания фамилии. Девочку-первенца считали приносящей счастье и удачу, способной улучшить  психологический климат в семье.  Поздравляя родителей с таким событием в их жизни, говорили: «Девочка-первенец приносит в дом счастье и удачу. Пусть даст вам бог долго наслаждаться этим счастьем. Пусть сделает ее бог старшей сестрой семерых братьев». Если в семье после нескольких мальчиков рождалась долгожданная дочь, то на праздник приходило все село или аул.

В народной медицине адыгов даже лечили некоторые болезни слюной новорожденной девочки.

Традиция предписывала, что дети должны были чувствовать постоянное внимание, заботу и любовь окружающих, поэтому им давали вторичные ласкательные и почтительно-ласкательные имена: Дыгъэ – «Солнце», Дотэ – «Почитаемый», «Лелеемый», Дотэ нэху – «Дотэ ясный».

При всей внешней суровости, которую проявлял к детям отец, он относился к ним с большой чуткостью и заботой. Обычно мать обращалась к ним ласково, используя специально приспособленные для этого вокативы типа: А, чья жизнь будет долгой; Моя красавица; Мой сыночек маленький и т. п.

И сегодня часто можно встретить пожилого черкеса, который ведет за руку своего 3–4-летнего внука или внучку, отдавая им правую, почетную сторону. При встрече с ребенком где-нибудь в общественном месте надо было обратить на него особое внимание: развеселить, порадовать каким-либо подарком. Если взрослые приходят в гости, едва ли не в первую очередь они стараются выделить находящихся там детей. Если же среди гостей есть дети, то они всегда получают подарок от хозяев.   

Готовность и умение общаться с ребенком, привлечь его внимание, рассмешить, разговорить, понравиться ему считалось показателем ума и высокой культуры взрослого человека. У черкесов есть выражение: «Погладить ребенка по голове – псапэ», то есть благодеяние высшей пробы.  

Для общения с маленькими детьми был выработан специальный «взрослый детский язык», состоящий из  ласковых слов и выражений: «нежноногий малыш», «нежнорукий малыш», «медовый малыш», «золотой малыш». Особенно изобретательны в использовании такого языка были женщины, кому, как не им самой природой предписано ласкать и успокаивать ребенка. 

Детям посвящали специальные праздники (о них я писала в прошлом посте) - укладывание младенца в люльку; праздник в честь первого бритья головы ребенка; праздник первого шага, в состав которого входит  обряд определения будущей профессии  ребенка. Трепетное отношение к детям  прослеживается  в ритуале, известном под названием  «съедание (хлеба) под ступней», исполняемом и сейчас у темиргоевцев в составе обряда первого шага. «Годовалого ребенка, в честь которого устраивается праздник, ставят на специально выпеченный большой круглый каравай. Затем по краям его ступней вырезают острым ножом два получившихся таким образом «следа» и съедают их, а также и весь каравай, считая, что таким образом приобщаются к чему-то тайному и сокровенному, к божественному пути и предначертанию», - уточняет Б. Бгажноков в своей книге «Социальная организация семьи». 

В детях стремились формировать чувство собственного достоинства, самостоятельности, уверенности в своих силах, поэтому поощряли в любом важном деле. Мальчики, сделавшие что-то важное для семьи впервые, например, принесшие охапку дров или впервые участвовавшие в весенней вспашке, или девочки, впервые вышившие кисет или кошелек, удостаивались поощрения родителей – в их честь устраивалось семейное торжество, на которое приглашали соседей.  

Отцы готовы терпеть ради детей любые лишения, например, жить с нелюбимой женой. Мужчина мог развестись с любимой, но бесплодной женой, чтобы, женившись на другой, иметь от нее ребенка. Поэтому, когда хотят подчеркнуть, насколько сильна и остра любовь мужчины к детям, говорят: «Те, ради которых с хорошей женой разводятся, а с плохой живут», подразумевая под этим детей. 

У черкесов даже в ожесточенных боях с противником считалось большим позором покалечить или убить ребенка, не говоря о том, чтобы его пытать. Н. Ф. Грабовский подчеркивал, что у кабардинцев «поранение женщин и детей бывает феноменально редким явлением,» имея в виду женщин и детей со стороны противника. 

В экстремальных ситуациях каждому мужчине вменялось в долг спасти ребенку жизнь, рискуя или жертвуя собственной жизнью. Б. Бгажноков приводит предание о том,  что непобедимый воин Магомет Колчерукий (один из князей Атажукиных) погиб от рук малолетнего сына Адильгирея Канокова, не желая обагрить свои руки кровью подростка. По рассказам, бесленейский князь Каноков находился в кровной вражде с Магометом Атажукиным и, когда ему сообщили, что тот проезжает со своей свитой по его владениям, он вместе со своими сыновьями поскакал ему наперерез, чтобы убить.

В перестрелке Адильгирей Каноков и его старший сын погибли, а младший помчался на своей лошади во весь упор прямо на Атажукина, готовый выстрелить из ружья. Всадник был уже совсем близко, но Атажукин, увидевший, что это подросток, медлил с выстрелом. Тогда его верный товарищ и меткий стрелок Сальпы вскинул ружье, чтобы убить юного Канокова. Но князь, опустив рукой ружье своего оруженосца, сказал: Хьэуэ, шэрэ лъырэ зэхэтк1энкъым - «Нет, не станем смешивать кровь с молоком», имея в виду, что считает для себя недостойным хладнокровно убить мальчика. А тот тем временем, поравнялся с Атажукиным и выстрелил в него в упор. 

Возвращаясь к событию, которое вызвало этот пост, смерти маленькой Джуди, можно вспомнить привнесенное исламом поверье, согласно которому умерший ребенок становится для семьи ее защитником и покровителем на небесах, в загробном мире. Когда в чьей-либо семье умирал ребенок, то, выражая соболезнование родителям и утешая их, обычно говорили: Шэфихьэт шууэ тхьэм къывитыж – «Заступником в загробном мире пусть для вас Бог сделает».  

Но в данном случае для ее родителей, вложивших в девочку всю свою душу и свое сердце, да  и для всех это очень слабое утешение… У Джуди могла быть своя насыщенная жизнь, где было бы место и своим детям, и своим праздникам. Ее гибели могло бы не случиться, и и это как раз тот случай, когда все знают, почему..

Пост написан по материалам книги Б.Бгажнокова "Социальная организация семьи". Нальчик, 2000