2-7 мая состоится конный переход по Адыгее. 150 всадников в черкесках из Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии пройдут по маршруту Ассоколай-Понежукай – Адыгейск – Старобжегокай-Афипсип –Тахтамукай.

Конные переходы – не новое для современности явление. Они существовали и в советский период. Зимой 1935-1936 гг. был организован конный переход вокруг Главного Кавказского хребта по очень трудному  маршруту: Пятигорск - Черкесск - Теберда - Клухорский и Сурамский перевалы - Сухуми - Тбилиси - Баку - Махачкала - Грозный - Владикавказ - Нальчик - Пятигорск. Путь в 3000 км. всадники преодолели за 47 ходовых дней.

 В 1994 г.,  к 130-летию окончания Кавказской войны, был организован самый прославленный  конный переход Нальчик – Амман, в котором участвовал принц Иордании Али. Исторический конный переход "дорогой мухаджиров" начался по маршруту Нальчик - Сочи на автомашинах, маршрут Сочи - Самсун был пройден на пароме. 31 мая всадники двинулись по дорогам Турции в сорокаградусную жару. Путь из портового города Самсуна до сирийской Латакии (1250 км) всадники преодолели за 21 суток. Остальной путь (1000 км) по Сирии и Иордании всадники прошли за 11 суток.

В новейшее время переходы на Кавказе стали приурочивать к Дню победы или к каким-то памятным датам.

Почему современных мужчин, живущих в мире информационных технологий, так влечет эта тема – «конь и всадник»? Какие глубинные пласты нашего сознания и менталитета она задевает?

Кони сами по себе всегда символизирует динамику, дикие лошади олицетворяют буйство стихий – бури, ветра, огня, морского шторма, а объезженные – символизируют власть.

Тема коня и всадника, одновременно друзей и соперников, где конь – alter ego своего хозяина, пронизывает мифологии всех кавказских народов.  

В фольклоре черкесов коня всегда наделяют сказочными, сверхъестественными свойствами – он понимает человеческую речь, язык деревьев и животных, перелетает через горы, путешествует в разных мирах и спасает своего хозяина мудрым советом.   В нартском эпосе конь Тхожей – верный друг главного героя Сосруко.

А кто из моего поколения не помнит рассказы бабушек и дедушек о грозном Шибле, боге грома и молнии, который скакал  по небу на вороном жеребце? В детстве, слушая раскаты грома, мы всерьез считали их звуками его небесной джигитовки.

В нартских сказаниях черкесов есть такое выражение – каков конь, таков и  мужчина.

Корреспондент лондонской Times Д. А. Лонгворт, проживший среди черкесов практически весь 1839 год, писал: «Черкесы обращаются с ними за­ботливо и даже с нежностью; я никогда не видел, чтобы черкес приласкал своего ребенка, зато лошадь он готов це­ловать и гладить; они заботятся о зимних запасах корма ло­шадей в не меньшей степени, чем для своих семей»

Даже черкесские князья, обычно пренебрегавшие физическим трудом, сами ухаживали за своими конями.

Адыгский историограф XIX в. Хан-Гирей писал: «В то время, когда в 1833 г. на Кавказе сви­репствовал ужасный голод, князь Пшекой Черченейский кормил любимых своих коней разного рода нежными зер­нами, тогда как его люди претерпевали страшный недоста­ток и в насущном хлебе, и об этом обстоятельстве во всех племенах Черкесии рассказывали, как о похвальном под­виге. Черкес, какого бы он звания ни был, скорее сам со­гласится быть голодным, чем лошадь свою допустит до это­го. Сами князья собственными руками нередко обчищают копыта своих лошадей и моют их гривы мылом и курины­ми яйцами, хотя бы их окружала толпа слуг, готовых это исполнить».

Коневодство считалось престижным занятием, достойным аристократии, а наличие породистых лошадей – маркер принадлежности к элитарному сословию.

В черкесской культуре конные игры и состязания, скачки и джигитовка никогда не были зрелищем просто на потеху публике. Это всегда -  демонстрация качества идеального воина, демонстрация мужской состоятельности.

Есть еще одна интересная тема, связанная с дихотомией «конь-всадник». Это тема одинокого героя, одинокого всадника, личной ответственности и личного ответа на вызов, пронизывающая  и черкесские эпос, и сказания, и традиционные социальные институты. Институт «зекIуэ» - идеальное отражение этого аспекта жизни традиционного черкесского общества, средство самоутверждения для мужчины, дававшее ему возможность создать себе Имя и репутацию, проявить свои самые лучшие качества, культивируемые в традиционной культуре.   

«ЗекIуэ» в адыгском языке -  не только  военный поход, но, как пишет историк А. Марзей, «еще и путешествие, то есть это процесс во времени и пространстве». Во время этого путешествия всегда происходило открытие новых земель и традиций, навещались старые и появлялись новые друзья, организовывались пиры, прославляющие героев, происходил обмен дарами, заводились отношения куначества и аталычества.

«Военные походы черкесов, - продолжает А. Марзей, -  не ставили целью захват и удержание новых территорий. ЗекIуэ предполагало всегда возвращение на свою Родину. Время нахождения в зекIуэ, в зависимости от дальности похода, могло быть от нескольких недель до нескольких лет. Так, герой черкесских преданий Ешаноков Атабий, живший в XVI в., был одним из тех, чьим обычаем было годичное зекIуэ.  (…)

Черкесы считались с различными предзнаменованиями, связанными с конем. Если при выезде адыга в поход (зекIуэ) лошадь споткнулась,  всадник тотчас откладывал поездку. Если лошадь бьет копытами о землю, то в вскоре предстоит большой путь, и он будет удачным. Если лошадь ржет – на пороге дома появится гость с просьбой; если конь ночью в пути часто храпит и водит ушами – впереди опасность. Считалось, что череп лошади, насаженный на шест, служил защитой от всякой напасти.

Конь сопровождал всадника и в этом мире, и на том свете. После смерти воина его коня в полном снаряжении три раза обводили вокруг покойного, затем отрезали коню кончик уха и клали в могилу в знак того, что конь умершего будет в ним в загробном мире. Затем проходили поминальные скачки, которые начинались в дальнем селе и заканчивались у дома покойного.

Коневодство на Кавказе сформировало целую индустрию – ветеринаров, конезаводчиков, производителей седел и т.д. И самое интересное для меня - особый слой людей, вывозивших лошадей на экспорт.  Торговцы лошадьми были, наряду с военными отходниками, чуть ли ни единственным социальным слоем, постоянно покидавшими свою территорию, свою ойкумену. Они не только осваивали новые рынки, но и становились своего рода «контактерами», впервые сталкивающимися на новых пространствах и дорогах с другими языками, культурами. Без преувеличения можно сказать, что торговля лошадьми расширяла не только представления о географическом пространстве, раздвигая его границы, но и изменяла сознание людей, формировала новый мобильный тип личности, готовый к риску, к ответам на вызовы, открытый для новых культурных миров.

К чему стремятся вернуться современные участники конных переходов? Почему создают специальные , закрытые для чужаков, «хасэ всадников» ? Сегодня быть на коне – это новая старая эстетика. Человек в седле, смотрящий на мир сверху –  это определенная высота, реальная и символическая. Верховая езда – это благородно, это престижно, это заставляет тебя держать осанку и соответствовать, это дает чувство корпоративного единства, корпоративной солидарности, ответственности друг за друга.

Это особое состояние, когда всадник – часть целого, и в то же время  – сам по себе (что соответствует феномену «черкесского индивидуализма», мастерски препарированного Б.Бгажноковым).

Конный переход оттачивает чувство собственного достоинства и, наконец, является символической нитью, возвращающей современного черкеса в эпоху легендарных предков. 

Фото -Рамазан Дармилов.