Вчера  в Национальном театре Республики Адыгея имени Ибрагима Цея состоялась премьера. Пьеса Б. Утижева "Гощемыдэхьабл", в русском варианте " Бунт невесток" , или, если перевести дословно " Аул, где свергли свекровей". 

А сегодня в социальных сетях кипят страсти. От вострогов до полного неприятия. Что неудивительно. К жанру гротеска мы не очень привыкли. Хотя адыгская традиционная смеховая культура и народный театр отличались и самоиронией, и иносказательностью образов, и многозначностью текстов, и отточенностью реплик.  

Национальный театр Республики Адыгея – это театр, и без поиска новых форм театр становится мертвым и скучным. Это, еще раз повторюсь, театр, и надо позволить театру быть Театром, а не сельским клубом художественной самодеятельности, работающим в жанре предсказуемого позитивного детского утренника.

Автор пьесы Борис Утижев, блестящий драматург и ученый –лингвист, определил  «Бунт невесток» как комедию-водевиль. Это сатира, и надо быть готовым  кое-где узнать самих себя. Мы строим свою идентичность через переживание и осмысление прошлого, так мы устроены. Мы гордимся, что черкесские мамлюки были «строителями куполов» в Египте, мы гордимся, что в средние века и новое время искушенные и рафинированные англичане приходили в восторг от Адыгэ Хабзэ, мы с удовольствием постим в социальных сетях и личных аккаунтах цитаты, касающиеся черкесской культуры, которыми полны исторические источники.

А что же мы сами, черпающие вдохновение в прошлом? Перефразируя слова Андрея Вознесенского, представим, что мы обращаемся к нашим легендарным и блистательным предкам: «Скажите, мы, каких вы ждали?». Не уверена, что в ответ не воцарится вежливое молчание.

Черкесская культура переживает кризис, и спектакль отразил его горький излом. Мы смеемся над репликами главных героев и аплодируем колоритному юмору, но это не что иное, как  смех сквозь слезы. Очень понравились актрисы, воплотившие женские образы – Саниет Халаште, Жанна Даурова, Зарема Дзыбова,  Ася Вайкок и Евгения Кабехова. Отличные работы, которе сделали бы честь любому хорошему театру! Игра такого уровня обеспечивает дальнейший зрительский катарсис.  

Молодые невестки - то ли порочные птицы Сирин, спускающиеся с небес, то ли воплощение возмездия для тех, кто нянчит в люльках своих уже взрослых сыновей...

Много шума, еще до премьеры, наделала папаха, изображенная на афише и размещенная художником-постановщиком в центре сцены. 

Действительно, папаха у черкесов  – целый мир и символический текст внутри адыгской культуры. У черкесов  мужчина, на голове которого папаха или вообще – головной убор, априори наделяется такими качествами, как мужество, мудрость,  чувство собственного достоинства.  Человек, надевший папаху, словно подстраивался под нее, стараясь соответствовать предмету – ведь папаха не позволяла горцу наклонить голову, а значит – и идти к кому-то на поклон в широком смысле.

Мужчина никогда не снимал папаху, в том числе и когда просил о чем-либо. За исключением только одного случая: папаху можно снять только тогда, когда виновный  просил о прощении у кровников.

Но папаху создают культурные контексты. Вне контекста традиционной культуры папаха – просто шапка, в которой тепло.  Утрачены контексты традиционной культуры, утрачены несущие смыслы и конструкции – и не имеет значения, на какой голове папаха, и есть ли она вообще.  

И ещё, как оказалось, для того, чтобы папаха метафорически превратилась в женскую юбку, под которой прячутся бесхарактерные сыновья женщин, изгнавших своих свекровей, достаточно одного неверного шага….

И спектакль и об этом в том числе.