Мы  говорили о масштабных миграциях с Кавказа, изменивших этнокультурный облик региона, о мухаджирском движении, последствия которого Кавказ переживает до сих пор. О хадже – религиозном долге мусульман, выполнение которого значительно расширяло горизонты верующих, не только реальные, географические, но и интеллектуальные. О современной трудовой миграции..

Есть еще одно направление миграций с Северного Кавказа, без которого разговор будет казаться незавершенным, это – Ближний Восток.  На Ближний Восток кавказцы ездили еще в позднее средневековье, чтобы получить религиозное образование. Знаменитый на весь мир каирский университет  Аль-Азхар и стамбульские мадраса дали Северному Кавказу не один десяток образованных людей и выдающихся ученых. Тем более, что ислам культивирует ценность знания и почтительное отношение к образованным людям.

Традиция получения религиозного образования на Востоке отличалась в разных регионах Северного Кавказа. Наибольшее количество людей в средние века и новое время уезжало из Дагестана – сюда ислам проник раньше, чем в другие уголки Кавказа, и распространение ислама сопровождалось распространением очагов исламской образованности и культуры: мадраса и примечетских школ.

По численности мусульманских школ и по количеству учащихся Дагестан превосходил все регионы Северного Кавказа и справедливо считался поставщиком кадров образованного духовенства для всего Восточного Кавказа вплоть до начала ХХ века. Люди, получившие образование на арабском языке, создали местную письменность – аджам, которой пользовались в Дагестане вплоть до 1928 года.

Мадраса – школы повышенного типа – имелись в Дагестане в каждом крупном селении и предусматривали обучение арабскому языку, его грамматике, астрономии, логике, мусульманскому праву и этике. Современные дагестанские историки говорят о том, что в середине 19 века число мусульманских школ достигало 600-900, а количество детей   в них – 5-6,5 тыс. человек. В мусульманских школах учились и девочки. Об одной из таких школ, Карабудахкентской,  в архивном документе начала ХХ века говорится: « Школа помещается  в доме учителя, который для усовершенствования ездил на шесть месяцев в мадраса «Султан-фати» в Константинополе…

Все учебники изданы в Константинополе, за исключением одного, изданного в Бахчисарае». П.К. Услар, известный русский политик и лингвист XIX века, писал: «Если об образовании народа судить по соразмерности числа школ с массою народонаселения, то дагестанские горцы в этом отношении опередили даже многие просвещенные нации». Потребность в учителях для таких школ удовлетворялась и за счет образования учителей в местных мадраса, и за счет преподавателей  и ученых, получивших образование на Востоке.

И.Ю. Крачковский, автор первого в России академического перевода Корана, говорил, что дагестанские ученые уже в средние века владели всей полнотой общеарабского наследия. Из стран Ближнего и Среднего Востока в Дагестан проникали сочинения по грамматике, астрономии, истории, математике, химии и медицине.

Из известных ученых-дагестанцев, получивших образование на Востоке  выделяются ученые XVII - XVIII века - Мухаммад аль-Кудуки, философ, в течение 15 лет учившийся на Востоке; Мухаммад-эфенди из Убра, сделавший важные открытия в астрономии, логике и теологии, учился в Йемене; Дамадан из Мегеба, одинаково успешный в астрономии, математике, медицине, юриспруденции, совершенствовал свои знания в Азербайжане, Сирии, Иране, Ираке.

  Немало образованных алимов было и в Ингушетии. Первый арабист Ингушетии, Абдурахман -Хаджи Озиев. 17 лет изучал в Турции арабский и турецкий языки. Фото с сайта http://ghalghay.com

Выходцы с Западного Кавказа стали получать духовное образование за границей позже, с конца XVIII - начала XIX века. В этом регионе Кавказа  приобщение ребенка к исламу до XVIII века не являлось частью воспитательного процесса. Аталычество, традиция воспитания ребенка в чужой семье, распространенная у адыгов,  карачаевцев, балкарцев, ногайцев, осетин, абазин, абхазов, представляло собой систему, в наименьшей степени направленную на формирование исламского сознания и поведения. «Оно (воспитание у аталыка – НН), - писал  Ж.-В. Тэбу де Мариньи, нидерландский вице-консул черноморских портов, несколько раз по заданию своего правительства посетивший Западный Кавказ в 1823-1824гг., - состоит из всякого рода упражнений для тела, чтобы сделать его сильным и ловким; из обучения верховой езде, борьбе, стрельбе из лука, ружья, пистолета и т.д.; ребенка обучают искусству руководить набегом, ловкости в кражах и умению переносить голод и усталость; стараются также развить в них красноречие и способность к рассуждению..».   

На этом фоне исключительным выглядит  сообщение Н.И. Карлгоффа, Начальника штаба Черноморской береговой линии, который писал о  новой тенденции:  «изучение турецкого языка и догматов мусульманской веры составляет исключительно предмет образования того класса людей, который сколько-нибудь заботится о воспитании детей». Только в начале XIX века появляются сведения о том, что исламское образование на западе Кавказа осуществлялось при мечетях или на дому у местных мулл,  получивших образование в Турции или Дагестане.

Образовательный ландшафт Северного Кавказа стремительно усложнялся начиная с 40-х гг. XIX века. Образованные преподаватели ислама потребовались в том числе и в учебных заведения (прежде всего – в горских школах), созданных русской властью специально для детей горцев с целью формирования лояльных элит и реализации проекта «умиротворения Кавказа».

В начале 1880-х гг. в аулах Кубанской области сложилась ситуация, которую современники событий оценивали как  катастрофическую: в аулах служило большое количество плохо образованных мулл, они часто не знали правил совершения некоторых важнейших обрядов. Вопрос о необходимости подготовки кадров духовенства, способных преподавать в местных мусульманских школах, впервые был поднят на уровне Начальника Кубанской области.

В июне 1881г. муллы и представители аулов Баталпашинского уезда вместе с кадием Баталпашинского горского суда Умаром Мекеровым на специальном заседании поставили вопрос о регулярном отправлении молодых людей из дворянских семей для обучения в Аравию, которые по возвращении домой станут учителями. 

Содержание учеников планировалось за счет части закята, которую должен выделять уездный кадий. В Майкопе планировалось организовать школу для подготовки мулл с квалифицированными преподавателями арабского языка, которая содержалась бы за счет закята. Однако многочисленные предложения и инициативы, выдвинутые на заседании, не получили дальнейшего развития.

Проблемы дефицита систематического, адекватного времени духовного образования восполнялись, например, проектами  адыгской интеллигенции начала ХХв. В Екатеринодаре в 1908г. было создано Черкесское благотворительное общество, тесно взаимодействовавшее с представителями адыгской диаспоры из Турции и Сирии.

Общество объединило вокруг себя самых образованных и респектабельных адыгов из выпускников российских и ближневосточных вузов ‒ промышленников, военных, адвокатов, представителей духовенства, деятельность которых так или иначе была связана с Екатеринодаром. Председателем Правления общества стал лесопромышленник Лю Трахов, среди его членов ‒ будущий член Горского правительства Коцев Пшемахо, известные духовные авторитеты – эфенди Набоков Мишеост, закончивший Каирский университет и Джанхот Хатков, выпускник географического факультета Стамбульского университета. 

В состав правления входили Хидзетль Ибрагим и Харун Течехук, репатриировавшиеся из Турции в Кубанскую область по поручению первого адыгского благотворительного Хасе, организованного в Стамбуле также в 1908г. Последними был провозглашен знаменитый «Поход на Родину», который можно рассматривать как духовную миссию по отношению к своим соплеменникам. Именно адыги, получившие духовное образование на Ближнем Востоке, стали активно работать в частных школах в Кубанской области, открытых в 1909-1910 гг.

Алим Шаов, выпускник Каирского университета Аль-Азхар, основал в ауле Кабехабль новометодную школу. Фото 1915 года. Из фондов Национального музея Республики Адыгея. Публикуется впервые.

В этих школах преподавались арабский язык, география, логика, математика, в них распространялись арабские азбуки, буквари, географии, арифметики, изданные для адыгов в типографиях Казани, Баксана, Темир-Хан-Шуры; книги, несмотря на немногочисленность их тиража, формировали определенную культурную среду и читательскую аудиторию, знакомили с новым миром сюжетов и образов, несвойственных традиционным для Кавказа фольклорным формам.

О том, куда сегодня едут учиться исламу молодые люди с Северного Кавказа и с какими проблемами сталкиваются во время учебы и после возвращения домой –  в следующем посте.