Солнце палит нещадно. Бескрайние степи волгоградского Заволжья выжжены. Лишь небольшие пятна поливных участков зеленеют на фоне гнетущей желтизны утомленного солнцем пространства.

Мой друг показывает мне свои помидорные плантации. Три гектара – масштаб более чем скромный. Но обойтись силами лишь своей семьи – дело немыслимое. Поэтому наш томатопроизводитель нанимает рабочих. Почти все они приезжие, уроженцы Таджикистана. Мой друг хвалит таджиков не жалея эпитетов и метафор. По его словам, это не люди – это выносливые и непритязательные чудо- богатыри.

Интересуюсь своей темой: нет ли среди рабочих цыган. Товарищ отрицательно машет головой: у него нет. Но на соседнем поле фермерша нанимает цыган из районного поселка Средняя Ахтуба. Прошу друга отвезти меня к соседке…

Три цыганки занимаются прополкой. У каждой своя делянка. Их лица скрыты платками. Глаза блестят из узких щелей разноцветной ткани. Здороваюсь. Представляюсь журналистом. Отвечает старшая. Молодые девушки находятся в скромном отдалении. Мария Константинова не многословна. Удалось узнать только то, что она и две ее старшие дочери зарабатывают тут на еду. Работают ровно столько, чтобы получить деньги на хлеб, яйца и молоко. Ни больше, ни меньше. Как правило, после обеда они уходят домой. Там дел своих полно.

В лесополосе в жидкой тени вязов играют ее сыновья. Ребята более откровенны. Оказывается, мужчины в их семье сидят без работы. Они обычно шабашат грузчиками. Сейчас ждут, когда созреют арбузы.

«Месяц уже дома на диване лежат», - смеется один из мальчишек.

Интересуюсь, почему мужчины женщинам в поле не помогают. Не мужское это дело, - поясняют цыганята.

Прощаясь с фермершей, спрашиваю ее о качестве цыганской работы. Та отмахивается, смеясь: «Какое там качество. Беспокойство одно. Беру их так - из жалости».