"Сегодня исполняется очередная, девятая, годовщина трагедии в поселке Новые Алды заводского района города Грозного. 5 февраля 2000 года сотрудники российских силовых структур совершили здесь массовое убийство мирных жителей" («Кавказский узел»).
Сколько таких дат в истории современной России, кажется, и не сосчитать. Жертвами, как правило, становится мирное население. Так было в осетино-ингушском конфликте осенью 1992-го, когда были убиты сотни невинных людей, а тысячи вынуждены были покинуть собственные дома, в октябре 1999-го, когда на глазах у матерей отрывало головы детям осколками бомб на центральном рынке Грозного, который в мгновение превратился в кровавое месиво, когда тела погибших были найдены в поселке "Дачном", вблизи военной базы «Ханкала», когда в «Норд – Осте» заложников, как террористов травили газом, когда в Беслане заживо сжигали детей…
Я, как и многие жители нашего поселка «Катаяма» Старопромысловского района чеченской столицы, осталась дома. Минометные обстрелы поселка не давали просто выйти за порог дома, с наступлением времени совершения намаза, они усиливались в несколько раз, сочетаясь с авианалетами. Ночные «рейсы» бомбардировщиков напоминали какую-то дикую звериную забаву летчиков. Самолеты снижали высоту и проносились над крышами домов. Звук ревущих моторов, переходил в сатанинский рев. Свист бомб с угрожающей силой приближался, и впиваясь в землю, раздирал в клочья все на своем пути. Мы зимовали без окон, с сорванными дверями, снесенными крышами домов. Многие старики, женщины и дети ютились в подвалах, они месяцами не выходили оттуда (внезапные обстрелы заставали врасплох, многие из стариков передвигались с трудом). Кто был помоложе, выходили наружу за водой, дровами. В подвалах оборудовали железные печки-буржуйки, которые без тяги задымляли подвал. Помимо этого, коптили керосиновые лампы, которые заправлялись конденсатом, и эта ужасная нефтяная вонь не выветривалась из подвалов. Лица у всех были прокопченные, уставшие от недосыпания, от постоянного напряжения… Пережитое по сей дает свои «плоды»: многие умирали и умирают от заболеваний сердечно-сосудистой системы, онкологических и других заболеваний. В конце декабря 1999 года поселок заняли российские военные. Мы живы остались благодаря чеченским милиционерам, в народе их называли «Гантемировцами», они шли первым и просили, чтобы людей выводили из подвалов, так как российские военные сразу же забрасывали подвалы гранатами. Мы спешно стали выводить людей из подвалов. Происходящее было жутким зрелищем. Военные в грязной военной одежде, с обезумевшими глазами, перекошенные лица, то ли от злобы, то ли от страха. Они врывались в дома, взламывая двери, хватали все, что попадалось под руку: продукты питания, одежду, электро- и бытовую технику. Солдаты были всюду, мы еле поспевали за ними наблюдать. Мы с соседкой увидели, как они ринулись в соседний пустующий дом, зашли вслед за ними. Это был дом двух женщин-старушек, которые от войны бежали в Ингушетию к родственникам, а ключи оставили у нас. Солдаты, человек десять, носились по двору, дому. Один из них вышел держа в руках женские гамаши, и с дикой радостью размахивал ими. Хотел сразу надеть, но другой остановил его кивнув головой в нашу сторону. Еще один нашел орехи грецкие и судорожно пытался разломать их. Мы спрашиваем: «Вас не кормят?», они в ответ: «Кроме консервов ничего нет».
После того как прошлись по поселку, военные расположились на высотке за поселком. Ежедневные визиты в поселок, сопровождались грабежами и мародерством. Вывозили из пустующих домов все: мебель, ковры, постель. Мы пытались их остановить, но это было бесполезно. Отвечали, что их послало командование, что благоустраивают палатки и окопы. До конца января шли бои в нескольких кварталах от нашего поселка, военные пробивались к центру Грозного, у них на пути были поселки «Березка», «Нижняя Катаяма», « Карпинский курган». После того как они прошли в город, хоронили расстрелянных ими мирных жителей. Им было все равно, русский, ингуш, чеченец, женщины, старики, дети. Неподалеку от Дома престарелых, мы с соседкой похоронили старушку, которая была расстреляна в инвалидной коляске…
Где-то в середине февраля 2000-го пришла женщина с поселка. Она семьей находилась в Ингушетии в лагере беженцев. Рассказала про расстрел жителей «Новых Алдов». Люди с поселка стали перемещаться. У многих оставались родственники в других поселках, прилегающих к городу. Страшные вести о сожженных заживо, расстрелянных жителях стали заполнять нашу жизнь. Потом в поселок стали возвращаться люди, они возвращались в свои разрушенные жилища, устав от жизни в палатках в лагерях беженцев. Искали родственников оставшихся в Чечне. Казалось, что на этом все завершится... Но наряду с объявлением о завершении «Контртеррористической операции», с суетой, связанной с проведением референдума, выборов, трагедия не закончилась: продолжались похищения, убийства людей…
Как-то, невольно поймала себя на мысли, что легче было мне когда слушала вой снарядов, бомб, чем каждый день слышать бесконечные трагические истории убитых горем матерей, жён о своих убитых и пропавших родных, видеть их лица…
К кому же и какими мыслями возвращаются те, кто «выполнили долг», пройдя службу в «горячей точке» Чечня?..
