Начались азербайджанские обсуждения повышения цены на дорогие марки бензина. Бьем юмором, другого оружия нет так как продавец оптового бензина у нас один - государство, монополист, олигарх и все плохое в одном лице.
С утра радуюсь проявлениям азербайджанского юмора. Подозреваю, что взято из российской прессы, где радуются тому же что и мы - новым и новым ценам на бензин.
Кямран Исмаилов делится в ФБ:
Yana Minval смешит:
...Неужто Путин виноват, что дорожает всё подряд?
Уже боимся мы ночей, не закрываем мы очей,
А вдруг поднимут коммуналку,
Введут налоги на рыбалку,
Обложат пошлиной осадки,
И будут платными рассадки
Деревьев, урок, помидоров,
А вдруг опять поднимут сборы
На самолетные посадки,
На снег и прочие осадки?
Вдруг перекроют кислород,
Чтоб платный чип забить нам в рот?
На туалет поднимут цену
(И всем придется ссать на стены).
Так и живет - от ночи к ночи,
И свой сарказм бессильем точим.
Но нам запрещено грустить,
Ведь как-то дальше надо жить....
И мы, покорные сыны, последние свои штаны
На благо отдалим страны, которой мы разорены.....
Что дальше? По традиции в таких случаях, а уже есть традиция народного реагирования на очередное повышение цен, после черного юмора появятся еще более черные оценки и прогнозы экономических экспертов. Потом посыпятся ужасные заявления оппозиционных политиков, сдабриваемые успокаивающими ответами правительственных политиков о том, что в Европе бензин стоит больше доллара. Все, на этом волна народного протеста заляжет до нового подорожания.
Послал хан своих нукеров собирать дань.
Поехали, собрали, вернулись.
Хан спрашивает нукеров - "А что делали люди, когда вы уезжали с собранной данью?"
Ему отвечают - "Плакали".
Хан говорит - "У них еще есть припрятанное. Пойдите и соберите дань по новой"
Поехали, дособрали, вернулись.
Хан опять спрашивает - "Что делали люди?"
И опять ему в ответ - "Плакали".
Хан - "Возвращайтесь. Там еще есть что прибрать"
Поехали, собрали, вернулись.
Хан и на этот раз спрашивает - "И как там народ? Что делали?"
Нукеры отвечают - "Смеялись, великий"
Хан, довольный, говорит - " Все, что можно было у них отобрать, вы отобрали. Больше там делать нечего".