Мэрия Еревана вслед за правительством, ввела запрет на присутствие журналистов в зале заседаний. http://www.kavkaz-uzel.eu/articles/316953/

Однако в отличие от правительственных заседаний, заседания мэрии не будут закрыты в принципе, а будут транслироваться в отдельную комнату для журналистов. Регуляция вступает в силу сразу же.

Какую проблему я вижу в этом событии?

Во-первых, решение принимается сразу после инцидента с Зарой Постанджян на заседании горсовета. То есть, это решение отражает некую частную проблему, а совсем не регулирует общественные отношения на основании какого-то консенсуса о наличии проблемы. Если бы инцидента не было, получается, и регуляции бы не было. Однако я привык смотреть на вещи системно и такой безответственный подход выглядит просто несерьезно.

Во-вторых, решение вступает в силу сразу же. В последнее время, в Армении все решения исполнительной власти вступают в силу очень быстро. Я так понимаю, это чтобы предотвратить дискуссию и возможную оппозицию решению, принятому безо всяких консультаций.

В-третьих, это решение существует в контексте ограничения свободы информации, происходящего сегодня в Армении. Если бы это был отдельный случай, можно было бы сказать, что особой проблемы и нет, в конце концов, не всегда есть необходимость присутствовать именно в зале заседаний. Правда, какая именно здесь практика, сказать сложно. В то же время, правительство закрывает заседания от журналистов. В том случае тоже приводятся логичные объяснения, в частности, что при журналистах члены правительства вынуждены сохранять единство, отсутствуют дискуссии и заседания проходят быстро, то есть это сказывалось на эффективности работы правительства. Однако если действительно главой правительства должен стать Серж Саргсян и именно он не хочет, чтобы она (работа) освещалась, то это логично. Если же это не связано с ним, то было бы правильно выдержать паузу и принять эту (якобы необходимую меру) скажем через год.

И контекст этот включает в себя еще несколько вещей. Я уже писал об ограничениях при презентации книги Саакашвили в Ереване, а также выставки о репрессиях в СССР. Однако также имеет место попытка ограничить выдачу информации госорганами, чтобы они имели возможность отклонить все, что просто пожелают на основании того, что выдача информации может обойтись им дорого или нарушить их работу. Уже в 2017 году явочным порядком эти ограничения вступали в силу. Комитет по защите свободы слова две недели назад подвел итоги 2017 года, согласно которым количество пострадавших в результате тех или иных нападений журналистов сократилось, но в два раза увеличилось число случаев невыдачи информации.

Таким образом, мы имеем дело не с отдельными случаями, а с тенденцией. Это важно учитывать. Тенденция эта вызвана, судя по всему, некоторым авторитарным уклоном, который заметен в последние несколько лет. Я еще попытаюсь его объяснить, но пока просто замечу, что все-таки правы были те, кто считали, что после сворачивания попыток европейской интеграции, уже в рамках Евразийского союза, власти будут более ориентированы на авторитарную политическую модель, а с усилением государства они получают больше инструментов для ее реализации и напоследок сейчас вообще в мире везде идет тенденция ограничения информации.

Однако есть и более конкретные проблемы, которые ограничение свободы информации призвано решить. Долгое время существовала проблема со служебными автомобилями. Их было много и на них тратились большие средства, что общество воспринимало как форму узаконенной коррупции. Сравнивали с Данией, где таких машин на порядки меньше. Был даже сайт padavat.am, его вроде как уже нет. Также посредством запросов общество получало большое количество информации изнутри системы. Такая "лазейка" получилась, в которую утекала информация, косвенно говорящая о коррупции среди чиновников, причем сами же они были обязаны ее предоставлять. Теперь вот пример драки вокруг канализационных вод в горсовете.

Кстати, существует сайт givemeinfo.am , через который тоже можно делать запросы в госслужбы и там же публикуются ответы и статистика. По статистике этого сайта, в 2014 году 58% запросов получили полноценный ответ вовремя, в 2015 году - 61%, в 2016 году - 57%, а в 2017 году - уже 34%.

Результаты

Главное, что проблема, которую хотят решить власти, таким образом не решится. Им не станут больше доверять, а в отсутствие формальной информации большее распространение получат слухи, в которых будет больше треша, чем в документах по-любому. Иногда стоит не с зеркалом бороться, а посмотреть на себя, сделать выводы и поменять поведение. Кроме того, свобода информации в последние годы привела к большей рациональности в дискурсах, большему числу нейтральных и основанных на фактах публикаций. И если эту только нарождавшуюся культуру в СМИ и обществе мы потеряем, это гораздо больше, чем просто проблема чиновников, о которых узнали, что они пользуются служебным автомобилем.

При этом, критики меньше не станет. Критика будет оставаться, но она будет становиться все более неадекватной и безадресной, даже по сравнению с тем, что есть сейчас. Но именно этого сейчас хотят власти, поэтому те, кто критикуют всю страну скопом, оказывают им большую услугу.

При том, что я считаю большой ошибкой ограничение свободы информации, я всегда был против свободы диффамации. Это вообще-то не свобода, а правонарушение и даже тот факт, что оно совершается журналистами, его не умаляет. Помещение дезинформации и фейков в категорию новостей и защищаемой свободы слова было ошибкой, которая привела к реальному ограничению свободы информации. Однако и здесь власти эта ситуация устраивает, поскольку если критику свести до огульного охаивания и ругани, то с ней можно даже и не спорить. Не думаю, что это делается специально, но вода таки течет в нужном направлении и получается так как надо тем, кто может принимать решения.

Наконец, есть еще одна, более глубокая причина, почему свободу информации решено ограничить. У нас при отсутствии устойчивых политических институтов, в СМИ был представлен большой спектр общественных настроений, в том числе крайне критических по отношению к отдельным представителям власти или внешней и внутренней политике страны. Власти позволяли это, но это было совсем не то, что они хотели бы слушать. А поскольку и медиа-сообщество не воспользовалось этой свободой адекватно, повышая состоятельность общественного дискурса и гражданского общества, а вместо того просто загаживало публичное пространство, для властей дилемма выглядела так: надавят ли на них в случае того или иного ограничения свободы слова. И сейчас, когда они себя чувствуют более уверенно в этом отношении, по их мнению можно уже спокойно свернуть ряд совбод, существовавших до сегодняшнего дня. А диффамация в СМИ, наверное, так и останется. Ослабнет только fact-based journalism и это плохо.

Таким образом, свобода слова это и свобода, и ответственность, и обязанность. Обязанность в том смысле, что журналист просто обязан давать читателю важную, интересную и проверенную информацию. А если в стране ни с выборами не задается, ни с независимыми судами, то сложно ожидать, что именно со СМИ все сложится хорошо. Напротив, в какой-то момент их свобода действий может стать жертвой новой стратегии власти. Именно это и произошло.