Иллюзия реалистичности успеха без усилий

Прошедшие с момента распада СССР 26 лет продемонстрировали, что строительство государства и процветающей экономики – задача чрезвычайно сложная, в особенности, в отсутствие ясных перспектив и понимания в каком направлении необходимо двигаться. После того как «отгремели» иллюзии о возможности жить за счет продажи бутылок Боржоми и марганца (в Армении – Джермук), возникли новые. Наиболее популярные заблуждения, бытующие по сей день на постсоветском пространстве, состоят в том, что несколько подходов могут придать необходимый импульс развитию или даже в ограниченные сроки перевести страну в новое качество:

• решение этнополитических конфликтов силой, после чего можно будет обратить все усилия на развитие;
• смена власти революционным путем и уже путем революционного правосудия, что должно привести к победе над коррупцией и принести стране развитие и процветание[1];
• продажа нефти или прочих ресурсов позволит решить существующие проблемы, повысить уровень жизни и даже обеспечить диверсификацию благодаря избыточному притоку денег в экономику;
• следует сконцентрироваться на секторе услуг (к примеру, туризм, IT сектор, финансовые услуги и т. д.);
• экономика может функционировать и стабильно развиваться с расчетом на постоянный приток трансфертов от мигрантов, а также на помощь диаспоры;
• извлечение экономической ренты из внешнеполитической позиции позволит добиться того, что тот или иной достаточно богатый международный игрок возьмет страну «на буксир» и станет донором ее развития (в качестве таких примеров представлялись, пусть и не во всем справедливо, страны Балтии).

 За каждым из перечисленных тезисов можно угадать страну, где такие подходы были наиболее распространены и даже эксплицитно выражались представителями ее руководства. В 2005 году Институт Кавказа выпустил сборник статей «Диаспора, нефть и розы. Чем живут страны Южного Кавказа»[2]. Хотя в заголовке обыгрывались эти стереотипы, сама книга была посвящена достаточно глубокому анализу социально-политических и экономических процессов, происходящих в странах Южного Кавказа. Тем более сегодня было бы неверно полагать, что перечисленные пункты относятся исключительно к каким-то конкретным странам, потому что в той или иной мере они распространены на всем постсоветском пространстве и во всех странах одновременно. Предлагая простые решения, они нередко дают ответ на два вопроса, которые себе задает ориентированное на материальную проблематику большинство:

• «Почему мы плохо живем?»
• «Каким образом быстро добиться уровня развития, который был бы комфортен персонально и был бы подобающим нашей стране?»

Постсоветский транзит: «дно» экономическое и «дно» социальное

Проблема кроется в непонимании сути постсоветского транзита, которая, если ее предельно упростить, заключается в том, что советская социалистическая экономика на пространстве бывшего СССР практически полностью (во всяком случае, на Южном Кавказе) прекратила существование и с 1995 года началось строительство новой экономики, а также, выстраивание институтов, практически с нуля. Население же, также, как зачастую и представители элиты, воспринимали за базовый уровень – наивысший уровень, достигнутый Советским Союзом и ожидали, что условный 1987 год послужит стандартом, причем не только для уровня жизни, но и уровня социальной обеспеченности, расходов на фундаментальную науку, спортивные достижения и проч. В какой-то момент восприятие советского опыта и вовсе стало мифологизироваться и теперь ностальгия по советским временам стала распространяться все шире[3].

И если на Южном Кавказе новая экономика начала строиться с 1995 года, то в России (а также, Молдове и Украине) – вовсе с 1999 года, поскольку экономики этих стран продолжали падение до 1998 года включительно. Однако неверно было бы считать точкой отсчета 1995/9 год, как точку, с которой уже идет полноценное восстановление. Дело в том, что степень, в которой Советский союз в 1991 году был оторван от мирового контекста, такова, каковой была в итоге сложность в адаптации к новым условиям. В 1990-1994 гг. экономика Армении упала в общей сложности в 4 раза, и это при том, что на ее территории было очень спокойно по тогдашним меркам, да и даже всплеск преступности был взят к тому моменту под контроль.

Процессы, запущенные распадом СССР, продолжались в виде социальной и политической инерции. К примеру, еще в начале 2000-ых гг. в российском правительстве заседали открытые преступники, такие как Иванюженков[4]. Демографические процессы вплоть до середины 2000-ых гг. сохраняли негативный тренд, а они, как мы знаем, имеют более длительную инерцию, чем экономические и тем более политические циклы. Проникновение крупного капитала в политику и экспансия его на ограниченных рынках в Армении продолжалось до 2008 года. В большинстве стран постсоветского пространства преступность резко пошла на спад с середины-второй половины 2000-ых гг. Естественно, процессы архаизации обществ тоже продолжались все 1990-е и первую половину 2000-ых гг.

В общественно-политических дискурсах тоже сохранялись негативные тенденции и восприятие будущего выглядело для людей негативным, поскольку терялась вера во внезапный рывок по мере удаления в прошлое советского опыта и отсутствия выработки новой жизнеспособной концепции будущего. В Грузии рывок пытались осуществить во время правления Михаила Саакашвили, причем во многом успешно: сократили теневую экономику и добились ускорения экономического роста на 2% ежегодно.

Таким образом, социально-политическое «дно» постсоветского спада было достигнуто где-то к 2005-2008 гг., в отличие от экономического, которое было в 1993/5/8 гг. К 2008 году большинство постсоветских стран уперлось в некий потолок развития. После бума экономического роста 2000-ых гг., случился кризис и везде произошла резкая коррекция. Если бы этот кризис не был системным, то следовало бы ожидать лишь ускорения темпов экономического роста, но это не произошло.

Потерянное десятилетие: каковы причины и как выходить из кризиса?

Полтора года назад в СМИ широко циркулировал термин «потерянное десятилетие» применительно к экономике России в период 2008-2018 гг.[5] Это действительно соответствовало реальности, по крайней мере, если сузить до периода 2009-2016 гг. Этот период характеризовался почти полным отсутствием экономического роста в целом ряде стран.

График 1. Темпы прироста ВВП в странах постсоветского пространства, 1999-2017

График 2. Анализ темпов роста ВВП стран постсоветского пространства

При сравнении постсоветских стран, к сожалению, нет возможности иметь адекватные данные по Таджикистану, Туркменистану и Узбекистану, данные которых в высшей степени недостоверны. В рассматриваемый период в 6 странах наблюдалась почти стагнация – в Армении, Беларуси, России, а также в странах Балтии, в Украине наблюдался спад, а в 5 странах наблюдался умеренный экономический рост. Лишь в двух странах – Молдове и Кыргызстане он превысил темпы роста предыдущего десятилетия, причем в обоих случаях относительно высокие показатели последнего десятилетия связаны исключительно с эффектом низкой базы.

Дело в том, что примерно к 2007-2010 году (у каждой страны эта точка немного отличалась) страны исчерпали возможность восстановительного роста – все советские мощности, которые можно было восстановить, были задействованы, интеллектуальный потенциал использован, сырьевой сектор уже вышел на максимальный уровень при соответственно максимальных ценах, но необходимо было развиваться по-новому, создавать новую инфраструктуру и развивать систему образования в новых условиях.

Все это требовало системных реформ, а также поступательного социального прогресса. В условиях кризиса собственных ресурсов для этого было, как правило, недостаточно, а иностранная поддержка и инвестиции в этот период были, как правило, скудными. Иначе говоря, нужно было разорвать порочный круг. По состоянию на начало 2018 года можно сказать, что это пока не удается Украине, России, Азербайджану, Беларуси и Молдове, а из остальных себя особенно хорошо показал Казахстан (если, конечно, их статистика верна).

 Перед странами постсоветского пространства стоит вопрос выработки собственной модели экономического роста, а также позиционирования в мире и регионе, вырабатывания экономической модели взаимодействия с миром таким образом, чтобы пройти между Сциллой изоляции и Харибдой поглощения собственной экономики внешними игроками.

На сегодняшний момент институциональное развитие, а также экономическая кооперация с максимальным числом партнеров, может позволить повысить производительность экономики и добиться позиции в мировом разделении труда. Последние тенденции в экономиках стран Южного Кавказа это убедительно демонстрируют.