В связи с пенсионной реформой, за последнее время заметно снизился рейтинг всей системы власти в России, в том числе и Путина. Это активно обсуждается разными публицистами и экспертами. С причинами этого следует разобраться.

Макс Вебер выделял три типа легитимности – традиционную (основанную на вере), харизматическую (основанную на поддержке лидера) и рационально-правовую (процедурную, основанную на законе). Это разделение используется в политологии и по сей день.

Однако эта схема применима для описания того, что называют “big picture,” то есть большой картины, тогда как типов легитимации может быть гораздо больше. Считается, что легитимация в демократиях практически всегда процедурная, но к примеру, Трамп стремится к опоре на харизматическую легитимность, по мнению Екатерины Шульман. Харизматической легитимностью пользуются обычно революционные лидеры – так, Пашинян очевидно харизматический лидер.

Но на какую легитимность опирается Путин? Простой ответ заключается в том, что он опирается на процедурную легитимность. Но более сложный ответ в том, что Путин и пропагандистская машина, которая на него работает, отрабатывает сразу по всем трем типам, большое внимание уделяя харизматическому типу легитимации. Кроме того, выделяют такие типы легитимности как технократическая, онтологическая, этническая и идеологическая. В современном мире политика стала гораздо сложнее, количество разнородных интересантов и групп влияния выше, чем во времена Вебера. Поэтому и Путин опирается на все вышеперечисленные типы.

Основные подходы к легитимации Путина

Для того, чтобы понять, на что именно опирается Путин для собственной легитимации, нужно рассмотреть то послание (или месседж, как сейчас часто говорят), которое он отправляет избирателю. Именно это мы и сделаем это в данном тексте.

Фото с официальной страницы Кремля - kremlin.ru

В российской, да и западной публицистике, было принято такое описание этого феномена – мол в 2000е источником легитимности Путина было обогащение населения. Путин, таким образом, предлагал российским людям благосостояние, взамен ожидая лояльность и отсутствие критики/оппозиционности. И это работало, так как устраивало обе стороны. То есть, легитимация власти рассматривается как обмен уровня жизни на демократию, благосостояния на свободу слова.

С 2014 же года, в рамках этого нарратива, модель легитимности сменилась – источником ее стало национальное величие, аннексированный Крым и конфликт с Западом, в то время как результат остается тем же – население поддерживает власть, отказывается от ее критики и обменивает демократию на некие предлагаемые блага, в данном случае воображаемые или, по меньшей мере, морально-психологические.

Безусловно, оба объяснения имеют под собой почву, в некотором роде и благосостояние, и национальная гордость увеличивали рейтинг Путина и обосновывали его власть для общества. Однако, на мой взгляд, ни одно, ни другое, нельзя считать источником легитимности. Источником легитимности Путина является его же политический контроль над ситуацией в стране. Как говорил политолог Иван Крастев, постсоветские элиты не имеют идеологии, даже если и пытаются какой-то суррогат изобразить. И их основное послание обществу состоит в том, что «Мы вами правим». Это может выглядеть забавным, поскольку выглядит простейшей констатацией факта. Кроме того, это как бы не отвечает на вопрос «почему именно мы» и ряд других вопросов, которые можно было бы задать.

Однако, если ограничить способность людей задавать эти вопросы, остается только сам месседж, причем ответ получается подобием замкнутого круга, то есть, «мы вами правим потому, что мы вами правим». Само наличие власти легитимизирует Путина. Однако этот драйвер не мог бы действовать бесконечно и поэтому дополнительно его легитимизирует наличие безальтернативной власти. То, что никто не может бросить ему вызов, а даже если и попытается, то не будет в состоянии сделать это сколь угодно эффективно, означает, что власть Путина незыблема.

Тот факт, что никто не может ему бросить вызов во многом подкрепляется тем, как именно организованы выборы, это включает в себя и фильтрацию неугодных кандидатов, и отсутствие равного доступа к СМИ, и фальсификации уже в ходе голосования и подсчета. В 2006 году вышла книга Андреаса Шедлера под названием “Electoral Authoritarianism: The Dynamics of Unfree Competition” – т.е. «Электоральный авторитаризм – динамика несвободного соревнования», в которой он подробно описывал это явление, в том числе и на примере постсоветских стран. В сокращении теоретический материал можно найти в статье автора “Logics of Electoral Authoritarianism”, черновик которой сохранился в Вебархиве. В этой статье описываются многие механизмы сохранения власти в России.

Однако с тех пор в России произошли некоторые изменения, в частности, заметно возросла степень государственного контроля над общественно-политической жизнью страны. Были приняты десятки законов и регуляций, расширены полномочия силовых органов и сужено пространство демократических свобод, одним из элементарных примеров чего является проведение президентских выборов раз в 6 лет. Иначе говоря, произошла институционализация авторитаризма.

Резюмируя вышесказанное, основным источником легитимности Путина является наличие у него авторитарных механизмов власти. Так авторитаризм подкрепляет сам себя, обеспечивая не только отсутствие конкуренции, но и наличие поддержки со стороны общества. Советский пост-тоталитаризм извода 1970-ых гг. на это оказался уже не в состоянии и, забегая вперед, скажу, что рано или поздно, нынешняя российская власть также столкнется с этой проблемой. А теперь – наоборот, вернемся в прошлое.

1990-е гг. – запрос на порядок

Хаос 1990-ых родил запрос на жесткий контроль над ситуацией в стране, трещавшей по швам. У общества было понимание того, что авторитаризм приведет к подавлению, в том числе их собственных свобод, но более важным казался контроль над олигархами, мятежными провинциями, оппозицией и преступниками. Казалось, что демократия не только не может справиться с этими проблемами, но и сама является источником этих проблем. Люди были все более склонны отказаться от части политических свобод ради установления порядка.

В январе 2000 года Дмитрий Фурман написал статью в Общей газете под названием «Передача власти в Евразии», где высказался о поддержке населения гораздо более крепко, но эта оценка тоже важна и интересна:

Нельзя отрицать, что кандидатура Путина удачна, а вся операция с его назначением и «организацией» его рейтинга, подробности которой мы узнаем еще не скоро, была просто блестящей. Но и преувеличивать их значение тоже не следует. Если бы Ельцину не разонравился Степашин, народ так же или почти так же полюбил бы и этого преемника. Если бы Ельцин не трогал Черномырдина, безальтернативным кандидатом стал бы Черномырдин. Любой премьер-наследник у нас тут же набирал рейтинг — просто потому, что он наследник, и особенная популярность Путина в значительной мере связана не только с его качествами, за которые он получил в Ленинграде кличку «штази», и войной в Чечне. Она связана и просто с тем, что после чехарды с преемниками обществу наконец указали «окончательного», и народ исполнился искренней благодарности, что его не оставили без начальства, освободили от бремени самостоятельного решения и теперь он может идти на выборы, точно зная, за кого голосовать. Человека, с которым связано это освобождение от выбора, народ на какое-то время просто не мог не полюбить.

Итак, люди хотели ясности в вопросе власти, ожидали такой власти, которая наведет порядок, власти, которая будет авторитарной и эффективной. В России давняя авторитарная традиция, но нет сколько-либо сложившегося опыта демократической. Поэтому после неудачного опыта «демократии» (а правление Ельцина демократией называть можно только крайне условно), люди хотели просто восстановления порядка. Поэтому из политической жизни России надолго исчезла конкуренция – более того, она не восстанавливается даже сейчас. На выборах все более явными стали манипуляции и фальсификации, сформировался режим «электорального авторитаризма».

Патернализм

Легитимность авторитарного политического устройства опирается на патерналистские установки в обществе. Суть патернализма в том, что гражданам не следует беспокоиться о решении большинства проблем – их за гражданина решает государство. И по сути, за пределами двери квартиры, где заканчивается приватное пространство, начинается пространство коллективное, оно же сливается с государственным. Муниципальные, законодательные и прочие органы в этой картине никакого значения не имеют. Поэтому, граждане ожидают, что решение коллективных вопросов, в том числе и тех, которые они могли бы решить посредством самоорганизации, не их дело, а дело государства.

Пока государство способно справляться с этим, все хорошо. Пока были высокие цены на нефть, государство справлялось с этими проблемами. Точнее, оно все лучше справлялось с ними по мере роста цен на нефть, а цены эти до сих пор не являются низкими.

Составной частью авторитарной легитимации, является то, что граждане могут спать спокойно, их проблемы решаются, власть в надежных руках и из них упущена не будет. Владимир Путин смог достаточно успешно решить политтехнологическую задачу и теперь лично олицетворяет государственную власть. Элементы пропаганды образа Путина кратко и эффектно рассмотрены в видео VOX по ссылке (на английском). Путин здоров и силен и физически вполне состоятелен, чтобы осуществлять управление Россией. Этот нарратив соответствует действительности, но он постоянно подчеркивается и многократно усиливается пропагандой. Стоит отметить, что с середины 1970-ых по конец 1990-ых, в Москве восседали глубоко больные люди (за исключением Горбачева), так что фактор собственно физического здоровья не стоит недооценивать.

Третьим элементом авторитарной легитимации в России является справедливость государственной политики, ожидание того, что власть будет устранять несправедливость, существующую в России. Это традиционный для России нарратив, еще сто лет назад он был очень популярен. С ролью справедливого правителя не справился император, проблемы были и у генсеков. Путин выступал в качестве того лидера, который возьмет олигархов под контроль. Действительно, некоторые олигархи были наказаны, зато выросли другие – и их экономическое доминирование сохранилось. Другое дело, что политическое их лидерство ушло в прошлое. Путин активно эксплуатировал ностальгию по СССР и поэтому создавал иллюзию справедливости благодаря стилистической отсылке ко временам СССР. Это также позволяло использовать все более авторитарные методы управления. Наконец, широк запрос на социальную поддержку со стороны государства. В СССР к 1970-м гг. была сформирована широкая система государственной социальной поддержки населения, благодаря чему население вздохнуло свободно после всех лишений сталинских времен. Однако в 1990-е гг. социальная поддержка была резко сокращена, хоть и не отменена. Путин ее стремился увеличивать, хотя и в списке приоритетов она уступала, к примеру, военной сфере.

Итак, легитимность Путина опиралась не на богатство граждан, и не на величие России, а на четыре компонента:

• Порядок в государстве, обеспечиваемый авторитарным лидером
• Физическое здоровье лидера и политическая воля решать проблемы страны
• Справедливость государственной политики и
• Обеспечение социальной поддержки населения

Это легко проверяется: рейтинг Путина вырос на войне в Чечне и «усмирении» олигархов, а не в результате экономического роста, который подкрепил рейтинг Путина, но не создал его. Однако не стоит думать, что экономика вообще не имеет значение. Ее значение огромно – она обеспечивает социальную поддержку и стабильность. Стабильность в свою очередь создает условия для поступательного экономического развития. Это во многом действительно так и в еще большей степени так в мировоззрении россиян.

Эрозия легитимности Путина

Однако в последние годы порядка в России больше не становится, наоборот, хаотичность нарастает и это все более заметно. В какой-то момент сохранение лидера превращается из гарантии стабильности в залог нестабильности. Россия еще далека от этого, но Армения столкнулась с этим после реализации конституционной реформы, когда Серж Саргсян пересел в кресло премьер-министра. Если Путин решит остаться у власти после 2024 года, то это приведет к делегитимизации власти и в России.

Полноценной стабильности во многом так и не добились, последствия Чеченской войны, бесконтрольная деятельность Рамзана Кадырова, силовиков и так далее, показывают, что произвол не прекращен, а лишь уменьшился в масштабах. Но и к «хорошему» привыкаешь и теперь с 1998 годом ситуацию никто сравнивать не будет – в обществе есть ожидания более глубинной стабилизации ситуации, в то время как сейчас тренд, пусть и медленный, но обратный.

Что касается физического здоровья, то теперь это во многом воспринимается как данность. Смертельно больные и очень старые люди не только не управляют страной, но и не находятся в оппозиции. Это свое конкурентное преимущество Путин постепенно теряет, в том числе по мере собственного старения, ведь молодой 20 лет назад, сегодня он уже постепенно превращается в «дедушку». Этот процесс очень сильно растянут по времени, но этот фактор имеет тенденцию начать играть не за Путина, а против. Наконец, как справедливо заметил Волков, опубликовавший статью на Карнеги.ру, свою роль играет усталость от одной и той же фигуры.

Мнимая справедливость осталась пшиком. Дети высшего руководства уже входят в элиту, не подчиняясь никаким законам. Скомпрометировавшие себя фигуры, такие как Чайка или Мутко, продолжают находится на вершине власти. Просоветская риторика является лишь риторикой, это стиль, но никак не содержание – и это тоже становится все более очевидным для россиян.

Однако пенсионная реформа подкосила основания легитимности Путина. То, что с прагматической точки зрения она назрела, многие знали, это давно обсуждалось. Я об этом писал: Пенсионная реформа в России – демографический анализ и не только. Кроме того, пенсионная реформа вступает в силу не сразу, а с отсрочкой в несколько лет и будет растянута по времени. Но важно не это, а то что государство все-таки покусилось на социальные обязательства. В результате, у людей возникает ощущение, что они зря поддерживали государственную политику, даже внешнюю, если со своей стороны Путин обязательства выполнять не будет. Он долго сопротивлялся повышению пенсионного возраста, но сейчас отменять это уже невозможно, и он пошел лишь на смягчение. Более того, одновременно нарушен и принцип справедливости – ведь те категории населения, которые выходят на пенсию аж в 35-45 лет, продолжат выходить в том же возрасте, их пенсию не тронут. А ведь достаточно было бы и для них повысить пенсионный возраст, чтобы чувство несправедливости несколько смягчить. Стоит отметить, что попытки отмены материнского капитала, монетизация льгот и пр. тоже ударяли по рейтингу власти, но пенсионная реформа, пожалуй, оказалась самым сильным ударом, ибо пришлась «вовремя».

Итак, все компоненты авторитарной легитимации Путина постепенно перестают работать. А это означает, что авторитаризм под управлением Путина будет неизбежно клониться к закату, представить условия восстановления легитимности до уровней первой половины 2000-ых и посткрымского периода, очень сложно. Даже какая-нибудь война наподобие сирийской, будет не в состоянии обернуть вспять этот тренд. Долго снижаясь, рейтинг сейчас нащупал дно и стабилизировался, однако нельзя исключать, что спустя какое-то время, он вновь начнет снижаться, поскольку экономических успехов не предвидется, режим дряхлеет, социальные обязательства повсеместно сокращаются, а тот факт, что выгодоприобретателями режима является довольно малая часть общества, становится все более очевидным. Все эти факторы будут продолжать действовать – конкретные цифры предсказать невозможно, но общая негативная тенденция вспять уже обращена не будет.

Социология государственно ориентированного патернализма в России

С тезисами, которые я выдвинул, могут согласиться многие, но вероятно далеко не все. Я бы хотел часть их подтвердить социологическими данными. В основном я сконцентрируюсь на патернализме и готовности участвовать в политической жизни, поскольку каждый компонент рассматривать отдельно уведет нас слишком далеко. Начнем с неравенства, тесно связываемого с государственной политикой, а отношение к неравенству, как правило, характеризует ожидания от степени вмешательства государства в распределение ресурсов

1. Стремление к равенству в доходах

* Источник – World Values Survey, 5 волна. Примечание – Ответы давались по шкале от 1 до 10, за (А) были приняты ответы от 1 до 3, за (В) от 8 до 10. Следует учитывать, что часть опрашиваемых, указывая 7 баллов, считали, что они отдают предпочтение варианту (В), тогда как исходя из шкалы, это соответствует 4 баллам с другой стороны. Поэтому наиболее точным ответом является «средняя оценка», которая усредняет оценки всех опрошенных, чем выше средний бал, тем больше установка на неравенство и наоборот.

2. Соотношение индивидуальной и государственной ответственности за себя

* Источник – European Values Study, 4 волна. Примечание – Ответы давались по шкале от 1 до 10, за (А) были приняты ответы от 8 до 10, за (В) от 1 до 3.

В России, как мы видим, установки на равенство и более высокое государственное вовлечение в экономическую и социальную жизнь довольно отчетливы. Причем если в 2008 году число желавших большей государственной ответственности в России было меньше, чем среднее по приведенным странам СНГ, то после кризиса в России ситуация изменилась. Впрочем, если сравнивать со странами Западной Европы, то заметна серьезная разница в любом случае.

3. В какой мере вы чувствуете ответственность за то, что происходит в стране? (опрос в России)

* Источник – Левада, сборник Общественное мнение, таблица 3.2.9, стр. 39

По большому счету, в этом вопросе за 11 лет почти ничего не изменилось в общественном мнении. Выросло число людей, чувствующих большую ответственность за происходящее (хотя эта разница все еще в рамках погрешности), а также число людей, которые не чувствуют или почти не чувствуют ответственности. И в данном случае разница в рамках погрешности. Но важно отметить, что ответственности не чувствуют или почти не чувствуют 84%. Это как раз и подразумевает, что ответственность несут исключительно власти. Выше было сказано, что ответственность граждан ограничивается дверью их квартиры. Социологические данные подтверждают это. К примеру: 91% считают себя ответственными за происходящее в семье, 41% - за происходящее на работе, 36% в многоквартирном доме, в котором живут граждане, ответственность за город/район чувствуют 14%, а за страну – 9%.

Очень незначительно изменилась ситуация в вопросе о том, считают ли граждане, что могут повлиять на происходящее в стране. В 2006 году считали, что не могут повлиять 90%, а в 2017 году – 89%, в том числе совершенно не влияли, по их мнению, на происходящее в 2006 году 75%, а в 2017 году – 68%. Именно на эти нарративы и опирается авторитарная легитимация Путина и это положение дел власть изо всех сил пытается сохранять, поскольку ей конечно не нужно противодействие, но не нужна и активная поддержка. Поддержка должна быть пассивной, раз в несколько лет и по команде. Если же поддержка будет активной, то с группой поддержки надо будет делиться ресурсами.

В действительности, многие существующие тренды сформировались во второй половине 1990-ых, как я уже сказал выше. К примеру:

4. В какой степени вас интересует политика?

* Источник – Левада, сборник Общественное мнение, таблица 3.2.10, стр. 40

С течением времени менялось число людей, которые считали, что их политика не интересует и они в ней не разбираются. В 1989 году так считали 14%, в 1990 – 11%, в 1994 – 27%, а в 2017 году – 31%, то есть произошел резкий рост отчуждения общества от политики, причем он произошел еще в 1990-ых гг. Не последнюю роль в этом сыграл расстрел парламента в 1993 году. Число людей, считавших, что они не могут повлиять на события политической жизни, хотя и не считавших, что они некомпетентны в политике, также выросло, с 19% в 1989 году до 23% в 1994 году и 32% в 2017. В целом число людей, чувствующих себя отстраненными от политики, выросло с 33% в 1989 году до 50% в 1994 и 63% в 2017 году, то есть удвоилось по сравнению с временами перестройки. А вот число активных участников общественно-политических событий сильно сократилось – с 17% в 1989 году до 6% в 1994 году и 6% в 2017 году. (табл. 3.2.14).

Рост политической активности может изменить и отношение к власти и Путину в том числе. Сохранение ее на низком уровне создает для власти комфортные условия. Однако не стоит считать, что при полном отсутствии поддержки и полном отсутствии противостояния, власть должна себя чувствовать уверенно. Армянский пример показал, что это не так.