Этот текст - скорее культурологическое эссе, чем какое бы то ни было законченное научное произведение, для которого здесь недостаточно материалов и данных. Но в возможностях, предоставляемых форматом блога я пытаюсь ответить на вопрос, заданный в заголовке - поскольку с проблемой непонимания региона извне я сталкиваюсь достаточно часто, поэтому возникла необходимость обсуждения этой проблемы.

Понять другого – сложно

Я думаю, многие люди из развивающихся регионов мира, имевшие дело с западными коллегами или партнерами по бизнесу, политике и работе, в том или ином виде слышали от них фразу «здесь все не так, как кажется». Это нормально: людям вообще сложно понять устройство другого общества.

Наличие этих обстоятельств чаще всего понимается как односторонняя проблема, что, к примеру, постсоветские люди не соблюдают договоренностей и безответственны, в отличие от западных людей. Но это нелогично – вряд ли где-то выведен какой-то специальный вид людей, отличающихся относительно какого-то меридиана, и мы на практике видим, что и западные люди в условиях отсутствия ресурсов или острой необходимости тоже вполне готовы отойти от уже заключенных договоренностей.

Люди из развивающихся стран также порой сталкиваются с проблемами понимания западных обществ. Эти проблемы выражены по-другому. Так, если западные люди сталкиваются с незападным миром в статусе экспатов, то люди из развивающихся стран – в статусе мигрантов. Но поскольку на Западе закон значит гораздо больше, чем на востоке, а значит регламентация социальной жизни больше, а влияние культуры на нее меньше. Это упрощает понимание. Кроме того, многие вещи становятся понятными со значительным опозданием, что вытекает во многом из первого обстоятельства.

Глобальные и локальные закономерности

Таким образом, проблема в том, что порой понять «другого» довольно сложно. Несмотря на то, что, казалось бы, открыты и существуют общие закономерности развития общества, которые применимы ко всем обществам и индивидам. Разумеется, такие закономерности есть, но очень преувеличивать их значение в социальном мире не стоит – во-первых, он куда сложнее и разнообразнее мира физических объектов, а также куда менее предсказуем. Но это не означает, что закономерностей и паттернов вообще нет, причем как на локальном, так и на глобальном уровне.

Мнение о том, что паттерны должны существовать только на глобальном уровне опирается во многом на институциональную теорию, согласно которой для успешного функционирования общества необходимы устойчивые государственные институты с широким проникновением международных и наднациональных институтов и институций. В этой концепции, то как и где происходят события не столь важно, как что именно происходит, что часто обобщается в то, что география не имеет значения (geography does not matter), а также, соответственно, культура и история – тоже не имеют значения.

На самом деле теории в социальных науках, которые претендуют на всеохватность и общеприменимость в высокой степени уязвимы. Мы уже увидели, что понять друг друга без достаточного знания порой бывает очень трудно. И вообще, любой, кто имел дело с достаточно далеко отстоящими культурами, такими как Восточная Азия и Ближний Восток, мог убедиться, что без понимания их культуры, вести дела очень сложно и риск допустить ошибку по тому или иному поводу очень высок.

Мнение о том, что при обсуждении политики культура имеет меньшую роль чем институты ошибочно. В той же степени в которой институты влияют на культуру, сама культура влияет на институты. Конечно, в мире интенсивного развития и взаимопроникновения, культурные различия стираются и мы это видим в своей ежедневной практике, поскольку эти изменения достаточно быстрые, но на данный момент исключить этого влияния нельзя.

И если институты являются социальными конструктами, то и культура является таковой. Другое дело, что институты в куда большей степени кодифицированы и охраняются законом, тогда как культура в одних случаях может иметь такую защиту, а в других наоборот, сталкиваться с законодательным же подавлением. Но если культура – более базовый социальный конструкт, то ее влияние на институты должно быть сильным.

Влияния разных культур на Кавказ

Разумеется, не всем иностранцам сложно понять кавказцев и не во всем. В чем-то кавказцев легко поймут представители Ближнего Востока, поскольку ислам сильно повлиял на Кавказ, а восточное христианство – на арабский восток. Это во многом будет касаться семейных отношений и общинной жизни (имеются в виду географические сообщества – города и села).

В чем-то кавказцев поймут представители постсоветского пространства, к примеру, русские – это в первую очередь в том, как устроено государство и его взаимоотношения с обществом. Дело не только в том, что государство 30 лет назад было общим, но и в том, что в определенном смысле развитие после этого тоже шло по похожей траектории. Иначе, 30 лет вполне достаточный срок, чтобы разойтись до неузнаваемости, возьмем, к примеру, Эстонию и Таджикистан.

В чем-то кавказцев смогут понять и европейцы, хотя это будет уже очень ограниченным пониманием, особенно если говорить о западных европейцах, которые недавно попали на Кавказ. Причиной тому то, что западноевропейская культура никогда в обозримом прошлом не была близка к Кавказу и в общем-то на Кавказе европейский мир всегда заканчивался. Римская империя практически никогда не контролировала Кавказ, а основной исторический трэк контактов Кавказа с Европой происходил через Россию. Впрочем, сейчас им становится легче, поскольку культурное влияние Европы и США на Кавказ сегодня очень велико, поэтому от года к году они будут видеть все больше европейского на Кавказе. Хотя собственно пониманием Кавказа это вряд ли можно назвать.

Точно так же Кавказ смогут в чем-то понять иранцы и турки, представители бывших метрополий Кавказа и оказавшие на него огромное влияние в прошлом – и даже сами что-то от него позаимствовавшие. На Кавказе обширно присутствует иранский именной фонд, отчасти традиции застолья, а также слова из турецкого (зачастую заимствованные ранее из арабского языка), и какие-то другие элементы культуры.

Также, есть и другие культуры, которые смогут найти на Кавказе что-то понятное им. Например, африканцы поймут те обычаи Кавказа, которые связаны с бедностью, в особенности понятным им был бы Кавказ лет 20 назад (хотя замечу, что Африка сейчас уже неплохо развивается), а в культуре и общественных традициях Кавказа очень многое отвечает потребностям выживания в бедности и неблагоприятных условиях, также, как и собственно, в Африке.

Иллюстрации – Кавказ как пограничная зона между цивилизациями

Приведу ряд примеров. В 484-6 гг. до нашей эры на территории Ванской крепости (историческая Армения, в Турции), появилась надпись Ксеркса, который утверждал, что его отец (Дарий I Ахеменид) хотел сделать там надпись, но не успел. Эта надпись – единственная царская надпись Ахеменидской империи вне Ирана, что демонстрирует какое значение играла Армения в империи. На карте ниже можно увидеть то, как название Греции звучит на разных языках Европы и смежных областей.

Основных названия 2 – одно (восток) происходит от Ионии (к примеру, в армянском – hунастан, а в турецком – Юнанистан), и это иранский мир и заимствовавший от него исламский мир. Иония играла большую роль в Персидской империи, царская дорога Дария шла от одной из столиц – города Сузы до города Сарды на западе Малой Азии, этот регион имел как военное, так и экономическое значение.

Другое название – латинское – от слова Graecia, распространено в основном в западном мире. Учитывая то громадное значение, которое греческая культура имела в древнем мире, это интересно, поскольку показывает, какими были контакты местных народов с греками. На Кавказе мы видим самое большое разнообразие названий – и латинского, и иранского происхождения, и какие-то локальные названия, сохранившиеся на протяжении трех тысячелетий.

На карте ниже – местонахождение всех найденных латинских надписей (скриншот с интерактивной карты).

Тут хорошо видно, что латинский римский мир заканчивался на границе исторической Армении и на нынешнем Кавказе надписей почти нет, хотя они все еще встречаются, пусть и уже в незначительных количествах.

Ниже – карта Османской империи, составленная армянскими географами и напечатанная в 1787 году в Венеции на печатном станке на острове св. Лазаря.

Карта – двуязычная – все названия приведены либо на армянском и турецком вместе, либо только на турецком, но все – армянской графикой. Видно, как сквозь Кавказ проходит граница этой империи, но также уже в это время к региону подступила Российская империя, а с Востока им владела Персидская империя, присутствовало также полунезависимое грузинское царство и ряд полунезависимых территорий в разных местах.

Ну и напоследок – грузинская рукопись Шахнаме.

Так почему же иностранцам сложно понять кавказцев

Уже перечисленное выше должно сделать возможным некоторый взгляд на кавказскую культуру, которая, разумеется, испытала много разных влияний, будучи межцивилизационным пограничьем, что вы могли уже увидеть в предыдущем разделе текста.

Однако это одна сторона проблемы. Другая сторона – в том, что точно так же как в советское время русским было сложно понять Кавказ, а сейчас – европейцам, в исторические времена себя также некомфортно на Кавказе чувствовали арабы, османы и персы, про римлян и не говорю. То есть Кавказ никогда не был полностью подконтролен и культурно подчинен другими империями, как например была романизирована Галлия (нынешняя Франция). Именно поэтому, Кавказ имеет много внешних признаков, относящихся к доминирующей в регионе цивилизации, но много и собственных, которые извне непонятны. Это было возможно благодаря крайне сложному рельефу, затрудняющему любые завоевания и, соответственно, дающие возможность местным жителям сопротивляться иностранному давлению. А поэтому – и эллинизм, и иранская культура, и русская культура, и культура древнего Ближнего Востока (навязываемая Урарту народам региона) присутствовали в регионе поверхностно и после потери доминирующей позиции в регионе постепенно отступали.

Кроме того, иностранцы часто даже не хотят понять Кавказ. Также как и большинство людей озабочены и заинтересованы собой, так и в культурном смысле – в действительности часто иностранцы не хотят понять Кавказ, а хотят в лучшем случае увидеть на Кавказе что-то свое. Иногда им это удается, создав вокруг себя некую зону комфорта, но часто это лишь очень тонкий слой, не имеющий опоры на реальность.

Но именно этим мотивирован разговор о необходимости заимствования или замещения культурных норм, в особенности, связанных с деловой и политической культурой – и тогда-то все начнет соответствовать теории. Этот подход, разумеется, верен – если полностью заимствовать чужую культуру вплоть до степени ассимиляции, а тем более полностью интегрироваться в чужой экономический и политический порядок, - то действительно, теории, адаптированные под другие регионы, начнут работать.

Противоречие это состоит в том, что следует адаптировать: свое понимание к региону – или регион к своему пониманию. Многие иностранцы стремятся реализовать второе, что у них почти никогда не получается и вызывает постоянное разочарование. В исторических текстах это можно увидеть довольно часто, но нередко эти образы можно рассмотреть и сегодня.

К характеристике Кавказа и субъективных обстоятельств, препятствующих пониманию региона извне

Однако не только эти объективные обстоятельства влияют на сложность восприятия региона. Извне регион выглядит чем-то целым. В лучшем случае извне видится Северный Кавказ, находящийся в составе Российской Федерации, и Южный Кавказ – находящийся в составе трех независимых признанных и трех непризнанных государств.

Изнутри регион цельным не является. Он различается внутри очень сильно, опять же, в первую очередь из-за рельефа. Различаются политические предпочтения кавказских наций, их самоидентификация, происхождение (на очень небольшой территории присутствует большое количество не только этносов, но и языковых семей!), религии и видение будущего. Это – одна из главных вещей, которую о регионе не могут понять иностранцы, но даже жители региона не всегда это осознают, хотя при этом действуют именно исходя из этой логики. Коллективное название для этих народов «кавказцы» (а также ряд пейоративов) распространено в основном в России и используется для упрощения, а не для описания.

Итого, мы имеем регион, который по сей день в транспортном смысле в значительной степени непроходим, небезопасен, враждебен по отношению к своим соседям внутри и извне региона, консервативен и резко отличается от всего, что вокруг, а также очень разнообразен внутри.

Наконец, регион, за исключением Азербайджана, исторически беден природными ресурсами и перенаселен. Из-за этого борьба за ресурсы приобретает куда более серьезный характер, чем во многих других регионах, в особенности, борьба за землю. Сегодня это имеет куда меньше практического значения, но культурная инерция, побуждающая эту борьбу еще очень сильна. И из этой нехватки ресурсов и выработанной тысячелетиями культуры борьбы с захватчиками извне региона, в регионе очень распространены коллективные ценности и борьба за самооборону и идентичность.

Жителям цивилизационного ядра, нынешних и бывших империй, равнин, понять это также бывает очень сложно. И сложность здесь не только в интеллектуальном понимании – это понять как раз не так уж сложно, сколько в том, чтобы понять, как и зачем это работает. Для них все это выглядит нерациональным и неправильным; но совершенно по-другому это выглядит изнутри. На этом построен весь этос народов региона, сказки, обычаи, такова история и ее восприятие, и так далее.

Все вышесказанное не значит, что это всегда будет так. Возможно – нет, поскольку для нынешней информационной эпохи физические границы, ландшафт, рельеф, куда менее существенны, чем когда бы то ни было в прошлом, миграции стали интенсивнее и границы медленно размываются. Так что может быть когда-то через сотни лет нынешний текст полностью потеряет актуальность. Но это точно будет не скоро.