Когда чего-то не видишь глазами, то как будто его и нет. Так мы привыкли думать, что домашнего насилия у нас не существует. Мол, народ цивилизованный, мужья не бьют жен, родители не бьют детей… и т.д.

Но иногда в атмосферу пробиваются вопли … И нате – оказывается, имеет место быть.

В социальной сети Инстаграм опубликован пост-крик о помощи молодой женщины, пережившей домашнее насилие. Женщина так и пишет: «…Мне необходима ваша помощь. Умоляю вас. Прошу, помогите. Пожалуйста, откликнитесь».

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Подслушано Нальчик Новости КБР (@podslushano_nalchik)

Женщина ищет очевидцев ее преследования бывшим мужем, когда она с ребенком убегала от него на такси, а он преследовал их на своей машине.

Дина, так зовут молодую женщину, состояла  в браке с 2013 года. В семье периодически происходили ссоры. При этом бывший муж не раз поднимал на нее руку. Она уходила от него, потом возвращалась - после его извинений и ради ребенка, которому сейчас шесть лет. Дина говорит, что в душе надеялась, что со временем вспыльчивый характер мужа изменится, и он станет другим.

8 сентября прошлого года муж ее в очередной раз избил, нанес ей травмы.

«Его не останавливал плач ребенка, которого он отшвыривал от меня,  травмируя его», - говорит Дина.

Она рассказала, что на ее крики  о помощи сбежались соседи. Одна из соседок успокоила ребенка. Она же увидела следы травм, которые получили мать и сын. Эта же соседка вызвала такси и Дина с ребенком уехали к матери. Муж стал их преследовать на своей машине, свидетелем чему стал таксист.

Когда Дина обратилась за помощью в больницу, врачи вызвали полицию. И ей пришлось рассказать, как все было. Ее и ребенка направили на судмедэкспертизу. Судебно-медицинская экспертиза установила наличие у нее и  ребенка телесных повреждений.

У Дины есть такое же заключение о побоях, полученных ею от  мужа в 2015 году. Так была начата доследственная проверка. Дина расторгла брак. Суд определил, что ребенок будет проживать  с матерью и взыскал на его содержание алименты с бывшего мужа.

В дальнейшем Дина отозвала своей заявление о привлечении  бывшего мужа к уголовной ответственности.  Об этом ее и ее маму попросила бывшая свекровь, а также и сам виновный, который пришел к ней с командиром взвода (он служит в одном из подразделений МВД КБР).

Дина говорит, что поверила командиру, который заверил ее, что муж ее больше никогда не побеспокоит – ни ее, ни ее сына, что в противном случае, он его выгонит с работы. И она написала заявление, что не имеет к нему претензий.

После того, как в возбуждении уголовного дела было отказано за примирением сторон, бывший муж снова стал «качать права», требуя общения с ребенком, и даже подал иск в суд. Когда они встретились с ним  в суде, он стал ей угрожать, обещая  превратить  ее жизнь в ад, говорит Дина. А в судебном заседании категорически стал отрицать, что бил и ее и ребенка. 

- Суду он заявил, якобы мы оба упали на тренировках и там получили повреждения, -  говорит  Дина, - хотя ни на какие тренировки мы в то время не ходили (тренировки в связи с пандемией были отменены). А соседке, которая видела наши побои, и которая вызвала нам такси и проводила до машины, он запретил свидетельствовать против него.

Поэтому Дина вынуждена искать через соцсети водителя такси и других очевидцев ее бегства от домашнего тирана.

По поводу предъявленного иска Дина заявляет, что не против общения отца с ребенком:

«Я сама выросла без отца, поскольку он рано умер, и не собираюсь лишать мальчика общения с отцом.  Однако в настоящее время  ребенок еще не отошел от стресса. Он панически боится его, он снится ему в кошмарных снах. С ребенком работает психолог,  общение с отцом может только навредить  ему», - говорит она.

Заключение психолога подтверждает наличие у мальчика переживаний, связанных с отцом.  Имеется также направление невропатолога на лечение ребенка в реабилитационном отделении.

В таких спорах суды, как правило, становятся в защиту  интересов ребенка. Однако, формально бывший муж Дины имеет право на общение со своим сыном, и суд в таких спорах не отказывает в общении с ребенком. Поэтому Дине нужны  свидетельские показания тех, кто видел ее паническое  бегство от бывшего мужа, а заключение  психолога, работающего  с ребёнком, как я уже сказала, у нее  есть.

С отцом ребенка могли бы пообщаться и органы опеки, которые могли бы ему разъяснить, что отец,  если он  любящий,  должен думать не о своем желании  видеть  ребенка. Главное сейчас -сделать все, чтобы психическая  травма не осталась у ребенка  на всю жизнь и чтобы  его переживания  не привели к задержке психического развития  и к другим проблемам здоровья.

Медицинские заключения предоставлены Диной и публикуются с её разрешения

И в заключении…

Совсем недавно  на разных  интернет ресурсах обсуждался спецрепортаж  группы Алексея Пивоварова «Кавказские пленницы», который нам всем, в том числе и мне, очень не понравился. Высказывались мнения, что в фильме сделаны необоснованные обобщения о нарушении прав женщин на Северном Кавказе, об ограничении их свободы, о том, что они не защищены от домашнего насилия и прочее.

История Дина показывает, что выводы создателей не так уж и беспочвенны.

К счастью, в нашей республике подобные факты  встречаются не часто. А может они просто не становятся достоянием общественности?

В этом плане было бы важно иметь  общественную организацию, куда могли бы обратиться женщины со своими проблемами, и найти поддержку – правовую, и что особенно важно – моральную. Такой организации нет. Есть общественная организация «Союз женщин Кабардино-Балкарии», но  их деятельность часто связана с организацией чаепитий для благополучных и респектабельных женщин к празднику 8 марта. О какой-либо другой деятельности этой организации общественности неизвестно.

Между тем женщины бывают и неблагополучные и нереспектабельные. Совсем недавно мне пришлось  заниматься двумя такими женщинами – бомжами, которых я пыталась устроить в католический приют сестер матери Терезы. Устроить их не удалось, ибо от них требовалось пройти всякие обследования (тесты на коронавирус), которые надо было оплатить, к тому же у одной из них не оказалось документов.  Где они сейчас, мне неизвестно. А между тем они тоже  женщины. Они тоже люди. Их судьба тоже должна кого-то интересовать.