В предлагаемой вниманию читателей статье я хотел бы дать краткую характеристику основных направлений суфизма в современном Дагестане и подробнее остановиться на особенностях распространения в нем вирда (направления) накшбандийского шейха Мухаммеда Назима Киприотского. Этот вирд проник (или, можно сказать, вернулся) в республику летом 1997 г., во время визита шейха Мухаммеда Назима в Дагестан и Чечню, где количество его мюридов с тех пор постоянно возрастает. Предлагаемый материал основан на моих полевых исследованиях, проведенных в Дагестане и на Северном Кипре в 1998-2000 гг. Особую благодарность в этой связи я хотел бы выразить профессору Йоргену Нильсену, директору Центра по изучению ислама и христиано-мусульманских отношений Бирмингемского университета, постоянно поддерживавшего меня в ходе этой непростой, но очень интересной работы.

Дагестан на Северном Кавказе издавна славился своей религиозностью. Согласно официальной дореволюционной статистике, в 1913 г. в Дагестанской области было 1667 обычных и 354 соборных суннитских мечетей, действовало 766 примечетных школ (мектебов и медресе), в которых училось 6727 человек; в области было около 2500 судей-кади, мулл, мусульманских ученых-алимов, му'аззинов(1) . В годы советской власти подавляющее большинство мечетей было закрыто, многие алимы репрессированы, а преподавание арабского языка запрещено.

В 1940-1980-е годы произошло определенное оживление религиозной жизни. В 1985 г. на территории Дагестанской АССР было официально зарегистрировано 27 мечетей(2). Но то, что произошло в 1990-х годах, иначе как религиозным ренессансом назвать нельзя: по всему Дагестану восстанавливались мусульманские общины (джамааты), строились или ремонтировались мечети, открывались мусульманские медресе, институты и университеты. К лету 1999 г. в Республике Дагестан было зарегистрировано около 1700 мусульманских общин, открыто 965 соборных и 464 квартальные мечети, 178 медресе и примечетных школ, 15 исламских вузов и университетов(3).

Большинство дагестанских мусульман исповедуют суннитский ислам шафиитского толка. Кроме того, местный ислам глубоко воспринял суфизм, который распространен сегодня в Дагестане в виде четырех течений-тарикатов: Накшбандийа, Шазилийа, Джазулийа и Кадирийа.

В советское время тарикаты находились под запретом, шейхи-суфии либо были репрессированы, либо действовали подпольно. Так же подпольно осуществлялась передача разрешений (араб, изн или иджаза) на распространение учения того или иного тариката от шейха к ученикам. Часто при передаче изн (иджаза) было очень мало свидетелей либо их не было вовсе. Впоследствии, в 1990-е годы, это привело к пролиферации шейхов, а также к взаимным обвинениям шейхов в неправильном получении изн (иджаза) и в том, что шейхи-оппоненты не являются настоящими суфиями.

Сегодня самый влиятельный шейх Дагестана - аварец Сайд-эфенди Чиркеевский. Он учит по трем тарикатам: Накшбандийа, Шазилийа и Джазулийа. До того как стать шейхом, он был простым чабаном. Его мюриды (последователи) контролируют Духовное управление мусульман Дагестана (ДУМД), мусульманские радио- и телепередачи, мусульманскую периодику. Хотя среди последователей Сайд-эфенди есть представители различных национальностей, но заметно преобладают аварцы. Муфтий Дагестана, аварец Ахмад-хаджи Абдуллаев, разумеется, также мюрид Сайд-эфенди.

Среди других видных дагестанских шейхов последнего десятилетия следует назвать кумыка Мухаммед-Амина Параульского, скончавшегося в июне 1999 г. и оставившего в качестве преемника шейха Мухаммед-Мухтара, проживающего в поселке Кяхулай в окрестностях Махачкалы. Мухаммед-Амин и Мухаммед-Мухтар - адепты накшбандийского тариката.

Необходимо также сказать о шейхе Таджуддине (Рамазанове) Хасавюртовском (родом из андийского селения Ашали). Таджуддин пользовался большим авторитетом, прежде всего среди андо-цезских народностей, и вел проповедь учений сразу трех тарикатов: Накшбандийа, Шазилийа и Джазулийа. Его последователи живут в основном в Цумадинском, Ботлихском, Ахвахском и Хасавюртовском районах.

31 июля 2000 г., во время проведения своего исследования в Дагестане, я ездил к шейху Таджуддину вместе с его сыном Ибрагимом Таджуддиновым. Шейх принял меня хорошо, хотя и был очень болен. Он ослеп, плохо слышал. Мои вопросы на ухо отцу повторял Ибрагим по-андийски. Шейх помолился за меня (совершил дуа), держа мои руки в своих. Несмотря на преклонный возраст Таджуддина, руки у него были сильные и горячие. Шейх буквально зарядил меня энергией.

Со своими мюридами Таджуддин работал индивидуально. Во время учебы и молитвенного общения шейх и мюрид упирались коленями друг в друга. Таджуддин отрицал коллективную молитву-зикр и настаивал на индивидуальном тихом зикре. По его мнению, первый этап Накшбандийского тариката-пути состоит в том, чтобы положить на сердце имя Аллаха. На втором этапе мюрид начинает воспринимать образ пророка Мухаммеда как образец для подражания. Важной составной частью Накшбандийского тариката Таджуддин считал медитацию.

После кончины шейха Таджуддина 10 сентября 2001 г. его преемником стал шейх Мухаммед, даргинец из сел. Новый Костек.

Самым известным шейхом Южного Дагестана является Сираджуддин Табасаранский, проживающий в сел. Хурик. Он получил изн в 1989 г. от Накшбандийского шейха Абдуллы, прожившего 115 лет и похороненного в Дербенте в конце 1990-х годов. Сираджуддин основал в Дербенте Исламский университет Южного Дагестана, а также сеть медресе по всему Табасарану.

12-13 августа 2000 г. я был гостем шейха Сираджуддина в сел. Хурик. 12 августа в доме Сираджуддина состоялся большой зикр, который включал в себя громкое речитативное повторение формулы "Ла илаха илла-л-лахи" (Нет бога, кроме Аллаха). В каком-то смысле этот зикр напомнил встречающиеся в новых религиозных движениях современные техники медитации: rebirthing и крии (индийская техника) и отчасти, судя по описаниям, хлыстовское радение.

В целом традиционный суфийский ислам в Дагестане выделяется прежде всего ориентацией на духовные ценности. Он неагрессивен, и понятие джихад трактуется в нем как личное стремление верующего к внутреннему самоусовершенствованию (т.е. как "великий джихад", ал-джихад ал-акбар). Мюриды относятся к своему шейху примерно так же, как простые миряне в православии к своему старцу. Политически наиболее активны мюриды Сайд-эфенди Чиркеевского. Они тесно связаны с дагестанскими государственными структурами.

В июле 1997 г. по приглашению Надиршаха Хачилаева, в то время председателя Союза мусульман России и депутата Госдумы РФ, шейх Мухаммед Назим прилетел в Махачкалу. Официальным поводом для его визита стало участие в праздновании Дня рождения Пророка (мавлид). Ажиотаж вокруг его визита был очень большим. В одной из публикаций в дагестанской прессе шейх назывался "одним из девяти достигших высот познания ислама"(5). Центральная соборная мечеть Махачкалы была битком набита верующими, когда там молился и проповедовал шейх Мухаммед Назим. Затем гость посетил Каспийск и ряд дагестанских селений, а также Чечню. В качестве своего халифы (заместителя) на Северном Кавказе он назначил шейха Абдульвахида (Абдуллаева) из сел. Апши, аварца, хорошо владеющего и кумыкским языком. Другими ма'зунами, т.е. теми, кто получил разрешение на распространение вирда шейха Мухаммеда, стали кади сел. Доргели шейх Мухаджир (Акаев), кумык по национальности, и председатель колхоза в лакском селении Щара шейх Исмаил (Бургуев). Визит киприотского шейха заложил определенные основы для распространения его вирда в Дагестане. Этому способствовали глубокие суфийские традиции дагестанцев, а также их искреннее стремление вернуться к истокам суфизма.

Через год, осенью 1998 г. я приступил к полевым исследованиям вирда шейха Мухаммеда Назима в Дагестане по программе Совета по социальным и экономическим исследованиям Великобритании, в рамках которой предполагалось изучать особенности распространения этого суфийского направления в разных регионах и странах. К тому времени прошло чуть больше года с момента визита шейха в Дагестан. В штаб-квартире в Лондоне не было никакой информации о его дагестанских ма'зунах и мюридах: секретарь шейха шведка Зара Квенсел ничего определенного мне сообщить не могла. Зара посоветовала мне, прежде чем начинать работу в Дагестане, съездить к самому шейху в Лефке на Северный Кипр, пожить какое-то время в его общине и попросить благословения для моих изысканий.

Вечером 27 ноября 1998 г. я прибыл в Лефке, где поселился в дарге шейха, служившей одновременно мечетью и общежитием для мюридов. Дарга располагалась рядом с домом шейха на территории его земельного участка. В самой дарге и по соседству в Лефке проживала группа мюридов шейха, примерно 50 человек. Больше половины из них составляли мюриды из Турции, остальные были из разных стран: Германии (немцы и турки), Англии (англичане и пакистанцы), Франции (преимущественно выходцы из стран Магриба), Австрии и Египта.

28 ноября утром мне удалось познакомиться с самим шейхом Мухаммедом Назимом. При первой встрече он спросил, голоден ли я, и отправил подкрепиться на кухню. Мы беседовали с ним, как и в дальнейшем, по-английски.

В течение дня шейх регулярно выходил из дома и общался с мюридами. В то время ему было 76 лет (шейх родился в Ларнаке на Кипре 23 апреля 1922 г.)(6). Это был полный, небольшого роста, голубоглазый человек, с правильными, скорее европейскими чертами лица и внушительной бородой. На голове он носил чалму.

Личный переводчик шейха - турок Каннан, проживающий в Англии, - попросил за меня у шейха об аудиенции. Шейх согласился со мной побеседовать. Во время нашей первой беседы он говорил о значении и единстве трех мировых религий. По его словам, иудаизм уклонился в материализм, а христианство страдает спиритуализмом (чересчур увлекается духовным, забывая о материальном мире). Один лишь ислам внимателен и к духовному, и к материальному, не пренебрегая ни тем, ни другим. Путь ислама - путь золотой середины.

Шейх далее отмечал, что в России в течение долгих десятилетий господствовал коммунизм. Его можно сравнить со снежным покровом в течение долгой зимы. Но под снегом духовная жизнь не замерзла, и, когда снег растаял, началось религиозное возрождение, в частности в Дагестане.

Каждый день в половине восьмого вечера шейх и его мюриды собирались в дарге. Сначала они все вместе молились, произнося про себя "Ла илаха илла-л-лахи" и используя гигантские четки. Сидевшие у стен основной залы дарги мюриды растягивали их и перебирали в молчании. Затем шейх произносил поучение (сохбат) на турецком языке, которое тут же переводилось на английский. Для женщин-мюридок по соседству с основной залой была расположена отдельная комната, в которую открывалось окно, задернутое темно-зеленой занавеской.

Примерно около половины десятого шейх заканчивал свое поучение и после нескольких заключительных молитв покидал даргу. Он возвращался в свой дом через центральный вход с улицы, и начиналась трогательная процедура расставания с шейхом до следующего дня: мюриды и мюридки подходили к нему за благословением или с какими-то просьбами. Вечерние проводы затягивались, шейх садился на стул у входной двери и беседовал со своими последователями.

В общине шейха я общался в основном по-английски и частично по-французски, но однажды ко мне подошел мюрид, для которого русский был родным языком. Его мусульманским именем было Абу-Меджид. В конце 1970-х годов вместе с родителями он уехал из Донецка в Канаду, где в 1992 г. принял ислам, увлекшись учением шейха Мухаммеда Назима. Позднее Абу-Меджид женился на тунисской арабке и стал одним из ближайших мюридов шейха.

Все дни моего пребывания в Лефке я чувствовал внимание и заботу шейха. Он неоднократно встречался и беседовал со мной, беспокоился, если я куда-либо отлучался из дарги. К сожалению, ни сам шейх, ни его ближайшие помощники не подсказали мне, как связаться с мюридами шейха в Дагестане. Было похоже, что контакты с дагестанцами прерваны. И тем не менее моя поездка на Северный Кипр была полезной, так как я узнал много нового о самом шейхе и его вирде, пожил в его общине и познакомился с мюридами из разных стран. Интересно, что в тот вечер, когда я уезжал, в даргу прибыло несколько мюридов шейха из Аргентины.

Итак, загадка оставалась: прямого выхода на вирд шейха Мухаммеда Назима в Дагестане у меня по-прежнему не было. И вот, оказавшись проездом в Каире во второй половине декабря 1998 г., я случайно встретился с лакским студентом аль-Азхара Абсаром-хаджи, который помогал шейху Мухаммеду Назиму во время его дагестанской поездки. Абсар-хаджи рассказал мне, как я могу найти в Махачкале северокавказского халифу шейха Абдульвахида Абдуллаева. Так неожиданным образом дала результаты моя поездка в Лефке.

В июне 1999 г. я приехал в Махачкалу и вскоре разыскал там Абдульвахида. В то время в Дагестане было неспокойно: на дагестано-чеченской границе постоянно происходили стычки с "ваххабитами"(7), похищения людей стали обыденным явлением. Надиршах Хачилаев, приглашавший шейха Мухаммеда Назима в Дагестан, находился в тот момент в федеральном розыске и проживал в Чечне.

Интересно было выяснить, как в этой непростой ситуации распространялся вирд шейха Мухаммеда Назима и какой линии придерживался его ма'зун Абдульвахид. Личный контакт с шейхом на Кипре и фотоотчет о поездке туда помогли мне быстро установить добрые отношения с Абдульвахидом и его мюридами. Специфика функционирования вирда в Дагестане состояла в том, что он развивался вполне автономно, не имея регулярной связи с шейхом, и находился под постоянным давлением со стороны вирда Сайд-эфенди Чиркеевского и его многочисленных мюридов. Все это создавало определенные трудности для распространения вирда шейха Мухаммеда Назима, и тем не менее благодаря умелым действиям халифы Абдульвахида количество мюридов шейха постепенно возрастало.

Важным достоинством вирда шейха Мухаммеда Назима является то, что в его цепь духовных передатчиков тариката (араб, силсила) входят виднейшие суфийские учителя Накшбандийа в Дагестане: Мухаммед Ярагский, Джамалудцин Казикумухский, (Абу Ахмад) Абдуррахман Согратлинский, которые были ключевыми фигурами политической и религиозной истории Северного Кавказа в XIX в. От них линия передачи духовных полномочий переходит к Абу Мухаммеду ал-Мадани, от него - к шейху Шарафудцину Дагестанскому и от последнего - к Абдаллаху Дагестани, непосредственному учителю шейха Мухаммеда Назима. Шейхи Абу Мухаммад ал-Мадани и Шарафуддин, а также Абдаллах, бывший тогда еще ребенком, в конце XIX в. вынуждены были переехать в Османскую империю из-за притеснений со стороны царской власти.

В 1920-е годы шейху Шарафудцину еще удавалось поддерживать нерегулярные контакты с дагестанцами. Он передал изн (иджаза) Маккашарифу из Иргали (хутор под даргинским селением Куппа) и Талхату из даргинского селения Хаджалмахи (провел 20 лет в лагере и 5 лет в ссылке, скончался в 1970 г.), которые, в свою очередь, передали изн Мухаммеду из Апши, деду Абдульвахида. Мухаммед из Апши передал изн кумыку Мухаджиру из Доргели и своему внуку Абдульвахиду. Оба они, Мухаджир и Абдульвахид, являются в настоящее время ма'зунами шейха Мухаммеда Назима. Таким образом, классическая линия дагестанских шейхов с одной стороны проходит через шейха Шарафуддина и его ма'зунов, а с другой - вторично, уже в наши дни - возвращается в Дагестан через шейха Мухаммеда Назима. На Абдульвахиде сходятся две линии Накшбандийа - через Шарафуддина к Абдаллаху и через Шарафуддина к Мухаммеду из Апши.

Ключевую роль в развитии вирда шейха Мухаммеда Назима Киприотского в Дагестане сегодня играет северокавказский халифа Абдульвахид, в прошлом газосварщик, позднее сменивший много других профессий. Ему примерно 50 лет. Его посвящение в ма'зуны шейха в июле 1997 г. было записано на видеокассету.

Ни Сайд-эфенди Чиркеевский, ни другой известный шейх - покойный Таджуддин из Ашали не имеют в числе своих предшественников классических учителей дагестанского суфизма. Их силсила (агьл ас-силсила - непрерывная генеалогическая цепь суфийских шейхов, - прим. ред. КУ) приходит в Дагестан лишь во второй половине XIX в. Во избежание конфликтов Абдульвахид из Апши не стремится афишировать свою деятельность. Все контакты, говорит он, строятся на доверии и идут "от сердца к сердцу".

В современном обыденном сознании европейцев ислам, как правило, ассоциируется с насилием, "исламским экстремизмом" и "священной войной" с неверными. События последних лет в мире, казалось бы, подтверждают эту точку зрения. Однако на самом деле все это, скорее, политические спекуляции, не имеющие отношения к исламу. Недаром на неспокойном сегодня Северном Кавказе большинство мусульманских лидеров осуждают насилие и терроризм. Все попытки чеченских сепаратистов и исламских радикалов втянуть Дагестан в войну с Россией под знаменем ислама провалились. Большинство дагестанских шейхов разделяют взгляды своих предшественников, суфиев конца XIX - начала XX в. Сайфуллы-кади Башларова и его халифы Хасана Кахибского, которые выступали против любого насилия, в том числе в форме газавата. Классические наставники другой ветви Накшбандийа Мухаммед Ярагский, Джамалуддин Казикумухский, Абдуррахман Согратлинский не раз пытались остановить кровопролитие в годы Кавказской войны XIX века(8). Пример знаменитых суфиев вдохновляет сегодня их прямого последователя шейха Абдульвахида.

Распространяя миролюбивый накшбандийский тарикат, Абдульвахид не критикует своих религиозных оппонентов, но старается выявить позитивный смысл суфийского пути. Он постоянно подчеркивает духовное значение тариката. В качестве примера Абдульвахид приводит высказывание чеченского шейха кадирийского тариката Кунта-хаджи, жившего в XIX в.: "Если вы не будете любить других шейхов, как меня, я не буду любить вас". Кунта-хаджи любил повторять: "Я держу мюридов на своих плечах". По его мнению, ислам и христианство не противоречат друг другу. Обе религии учат вере в Единого Бога, а следовательно - добру, терпимости, миру. Они учат, как правильно строить жизнь на земле (в семье и обществе, в отношениях с Богом)(9).

Халифа Абдульвахид - прекрасный рассказчик с большим чувством юмора. Он знает множество историй, которыми готов в любую минуту подкрепить свою точку зрения. Мусульманским наукам Абдульвахид учился у своего деда, шейха Мухаммеда бен Ахмеда из Апши. У него есть небольшой, но постоянно расширяющийся круг преданных ему мюридов (по моей оценке, на лето 2000 г. их было примерно 70-80 человек). Они принадлежат к разным национальностям Дагестана (среди них есть аварцы, лакцы, даргинцы и кумыки). Мюриды занимаются в основном торговлей или частным предпринимательством, работают в автосервисе. Они, как правило, не имеют высшего образования.

В последние годы Абдульвахид зарекомендовал себя весьма умелым сватом. Известия об этих его способностях достигли даже Южного Дагестана, чему я сам был свидетелем во время нашей совместной с ним поездки летом 2000 г. к табасаранскому шейху Сираджуддину.

Вместе с Абдульвахидом я побывал в некоторых селах Нагорного Дагестана, где принял участие в мавлидах (благодарственных молебнах). Вместе с халифой и группой его мюридов мы посетили в сел. Верхнее Казанище мавзолей, где был похоронен видный накшбандийский шейх (Абу Ахмед) Абдуррахман ас-Сугури (Согратлинский), один из предшественников шейха Мухаммеда Назима по силсила и отец четвертого дагестанского имама, возглавившего восстание 1877 г.)(10). Рядом с шейхом похоронена его дочь Мириам. В мавзолее Абдурахмана ас-Сугури Абдульвахид вместе с мюридами помолился и попросил баракат (благословение) для моей исследовательской работы. Когда мы отъезжали от мавзолея, пошел моросящий дождь. Абдульвахид сказал, что Аллах посылает нам знак и дает баракат.

Хотя Абдульвахид является северокавказским халифой шейха Мухаммеда Назима, фактически он действует только в Дагестане. По его данным, отдельные мюриды шейха есть в Чечне и Карачае, но в целом по разным причинам деятельность вирда оказалась там замороженной. В самом Дагестане формирование структуры вирда тормозится опасением противодействия со стороны руководства республики и ДУМД. Тем не менее определенная доля плюрализма в дагестанском исламе все же существует, что дает возможность развиваться альтернативным течениям. Суфийские шейхи, находящиеся в оппозиции к Духовному управлению, стараются действовать сообща. Так, например, шейх Абдульвахид активно сотрудничает с шейхами Сираджуддином и Мухаммедом-Мухтаром.

В начале 2002 г. ректор находящегося в Махачкале Дагестанского исламского университета им. имама Шафии Муртазали-хаджи Карачаев посетил шейха Мухаммеда Назима в его родном городе Лефке и стал новым ма'зуном шейха в Дагестане. В марте 2002 г. М. Карачаев дал развернутое интервью еженедельнику "Молодежь Дагестана", в котором он, в частности, отмечал, что шейх Мухаммед Назим - "это человек, имеющий великолепное всестороннее образование, глубоко знающий ислам, а также владеющий, как великий шейх, тайными знаниями, которые непостижимы для обычных людей на рациональном уровне. Как-то он мне сказал, что я являюсь родственником знаменитого шейха Шарапутдина Кикунинского (за пределами Дагестана этот шейх известен как Шарафуддин Дагестанский. - М.Р.). Я удивился: как это я, кумык, могу быть родственником покойного аварского шейха. Но Мухаммад-Назим Киприси (транслитерация М. Карачаева. - М.Р.), постоянно живущий в Турецкой Республике Северного Кипра, убежденно заявил, что это так. Я заинтересовался этим вопросом, стал расспрашивать родственников, и выяснилось, что в самом деле со стороны матери во мне есть и аварская кровь. Хотя до сообщения гранд-шейха я об этом понятия не имел. Были и другие случаи, никак не объяснимые на рациональном уровне и подтверждающие величие этого шейха. Так что у великих дагестанских шейхов Накшбандийского тариката - Магомеда Ярагского, Джамалутдина Казикумухского, Абдурахман-хаджи Согратлинского, Шарапутдина Кикунинского, Абдулы Дагестани (сохранено написание М. Карачаева. - М.Р.) - есть достойный преемник"(11).

В остром споре между Духовным управлением мусульман Дагестана и фундаменталистами (так называемыми ваххабитами) независимые от ДУМД суфии пытаются найти свою собственную умиротворяющую линию. Поскольку такой подход сегодня жизненно необходим для дагестанского ислама, в будущем, на мой взгляд, он будет приобретать все больше сторонников.

Примечания

(1)  Обзор Дагестанской области за 1913 год. Темир-Хан-Шура, 1915. Ведомость N 12, 19. См. также: Какагасанов Г.И. Религиозные мусульманские (примечетные) школы Дагестана // Ислам и исламская культура в Дагестане. М., 2001. С. 130-137.

(2)  Сведения Комитета по делам религий Республики Дагестан. Махачкала (далее: КДРРД).

(3)  Сведения КДР РД.

(4)  Дагестанцы произносят изну.

(5)  Личный архив автора.

(6)  Shaykh Muhammad Hisham Kabbani. The Naqshbandi Sufi Way. History and Guidebook of the Saints of the Golden Chain. Chicago: Kazi Publications, 1995. P. 376.

(7)  О том, к чему это привело см.: Roshchin M. Dagestan and the War Next Door// Perspective. September-October 2000, vol. XI, No. 1. P. 4-9.

(8)  Вопрос об отношении суфизма к джихаду на дореволюционном Северном Кавказе разбирается в статье М. Кемпера "К вопросу о суфийской природе джихада в Дагестане".

(9)  Личный архив автора.

(10)  Подробнее о шейхе Абдурахмане ас-Сугури и восстании 1877 г. см.: Дугричилов Муртазали. Последний газават. Махачкала, 1998, а также статью М. Кемпера "К вопросу о суфийской природе джихада в Дагестане".

(11)  Молодежь Дагестана, N 11, 15 марта 2002 г., С. 5.